объединенных под одной крышей в крупном торговом центре.

Настя только сморщила нос.

— Поехали на студию. Можно? Я еще разок на Глазова взгляну, а? В прошлый раз я его только мельком видела, а сегодня, говорят, будут съемки двухчасовых новостей!

Лариса подумала, что это не такая уж и плохая идея. Возможно, ей удастся узнать некоторые подробности смерти Алексея Дарьина. Это было бы весьма кстати.

— Ну, поехали! — согласилась она, съязвив: — Кстати, довольно своеобразное общение с матерью — смотреть на какого-то там смазливого типа.

— Он — Глазов, мамуля! И этим все сказано! — торжественно изрекла дочь.

Лара отправила нежно любимое чадо наблюдать за своим кумиром, а сама поднялась на второй этаж. Там царили ставшие уже знакомыми тишина и покой, которые, впрочем, вскоре нарушились чьими-то шагами.

Из темноты к Ларисе медленно приближался человек в коричневом пиджаке. Он шел, низко опустив голову, пиная носком ботинка какую-то пробку.

— Эй, здрасьте! — крикнула ему Лариса, боясь, что он уйдет, так как пробка вдруг улетела куда-то вбок и человек в коричневом пиджаке направился за ней.

Он услышал Ларисин крик и повернул голову, всматриваясь мутными глазами в нее. Как поняла Лариса, он был либо пьян, либо уже на подходе к этому состоянию организма.

— Здравствуйте, — обрадовался парень Ларисе как родной. — Какие люди!

Он подошел и неминуемо бы обнял ее, но Лариса оттолкнула его довольно резким движением.

— Вы много себе позволяете!

— Мало, девушка, пока еще мало!

— Где все? — спросила Лариса, хотя уже заранее знала ответ.

— На… ик, на поминках! Вот, — бесхитростно выложил всю информацию обладатель коричневого пиджака, засовывая руки в карманы и морщась от отрыжки.

— А вас что, забыли? Почему я все время здесь именно вас встречаю? — спросила она.

— А, так мы уже виделись? А говорите, не знакомы! — укорил он Ларису, слегка шатаясь. — Меня не забыли. Просто мне не везет.

— То есть?

— Ну, как только всем нужно свалить, должен же кто-то в лавке остаться? Мы тянем спички. Короткая все время мне достается. Как лоху позорному, — зачем-то добавил он. — Только эта дылда здесь, — после некоторого молчания выдал он. — Муська-Маруська. Секретутка хренова.

— Где она? — спросила Лариса.

— Какая разница? — заартачился вдруг он и с пьяной непосредственностью добавил: — Давайте лучше выпьем!

— Я не пью, — машинально отреагировала Лариса, на что обладатель коричневого пиджака ответил, обращаясь больше к своим ботинкам:

— А я пью и буду пить! Я человек, который никому не нужен…

Он жалобно шмыгнул носом и посмотрел на Ларису. Но ее перед ним уже не было. Она резво направлялась к кабинету директора, справедливо полагая, что найдет секретаршу именно там.

Муся оказалась в предбаннике. Она сидела за своим секретарским столом, беспрестанно шмыгала носом, комкала в руках и так уже изрядно измятый носовой платок и обиженно смотрела в окно, за которым не по-осеннему жарило солнышко.

— Здравствуйте, — тихо сказала Лариса, чтобы не напугать девушку, поглощенную своими страданиями и созерцанием природы настолько, что даже не заметила, как к ее столу подошла женщина.

К Ларисе повернулось заплаканное лицо с черными потеками вокруг глаз. Платок тоже носил следы не выдержавшей такого испытания косметики. Муся кивнула, ни капельки не удивившись появлению этой дамы. Дама же села на стул напротив и, спокойно посмотрев на нее, принялась рыться в своей сумке. Протянула маленький пузырек со словами:

— Вот, возьмите. Успокоительное.

— Не нужно! У меня и так полно «колес».

Муся кивнула на стол, на котором стояли по меньшей мере три бутылочки. Пахло валерьянкой.

— Я и так уже как статуя! Все по барабану. А то, что слезы текут, — не обращайте внимания. Я, наверное, как страшилище, да? — И не успела Лариса ответить, как та добавила, как бы извиняясь: — Тушь хреновая попалась. А говорили, что водостойкая. Вы что хотели-то?

— Я бы хотела поговорить с вами, но вы в таком состоянии, что я, пожалуй, как-нибудь в другой раз…

— Не обращайте внимания, — повторила девушка, — я в порядке. Просто чувствительная очень, а плачу просто потому, что жду, когда слезы кончатся. Это проще, чем удерживать их.

— Это ведь вы обнаружили Алексея? — как можно мягче спросила Лариса.

— Да, — Муся вспыхнула.

— А как все это было?

— Мне понадобилась его подпись на заявлении об увольнении, я и пошла к нему. Захожу, а там, — она сглотнула, — он лежит! Кровищи было — ужас! Все в брызгах, везде осколки… я чуть в обморок не упала. Ну завопила, конечно, как же без этого! Кто-то прибежал, Ленка, кажется, тоже орать стала. Дальше не помню. Милиция приехала.

— Заявление об увольнении? — переспросила Лариса. Ей в принципе был безразличен ответ на этот вопрос, так как она пока тянула время. Ей нужно было осмыслить все как следует.

— Да, Ромка решил уйти.

— Ромка? — по-прежнему думала о своем Лариса.

— Да, наш техник-осветитель. Вот его личное дело лежит.

Муся легко дотронулась рукой до лежащей на столе открытой папки. Лариса взглянула на фотографию, отметив, что где-то она уже видела этого типа. Морда в принципе невыразительная, но выдающийся нос с бородавкой на самом кончике невозможно забыть.

— Роман Васильевич Белобрюшкин, — продолжала секретарша. — Заявил, что не может работать далее — по состоянию здоровья.

— А что, с ним что-то серьезное? — спросила Лариса.

— Да, — махнула платком Муся, — не знаю я, что с ним! Обострение хронического недоеба, я думаю. Он всех девчонок наших стороной обходит. Я сначала думала, что он из этих ненормальных мужиков. Голубых. Но он так смотрит на ноги, на грудь, ну, вы меня понимаете? Женский пол ему явно куда более интересен, чем мужской. При том, что наша Паша к нему дорожку топтал, но Роман на него даже не взглянул.

— Ваша Паша? Это девушка? А почему вы тогда говорите «топтал», а не «топтала»?

— А потому, что это — он. Пашка. Но он голубой, поэтому мы все зовем его «наша Паша». Да вы его должны были встретить. Он тут где-то болтается. Я его отсюда выгнала, а то он начал мне про жизнь свою горькую рассказывать. Знаете, голубой хронический алкоголик — зрелище, которое можно увидеть только в России. Это что-то! Но не советую вам близко с ним знакомиться, — тут Муся понизила голос, — а то потом на шею сядет и ножки свесит. На жалость постоянно бьет.

— Знаете, как-то по вашему описанию он и не похож на голубого, — сказала Лариса. — Да и одет он не так, как они, то есть нормально.

— Маскируется, — снова взмахнула платком Муся. — Я сама видела, как он с мужиком целовался на одной вечеринке. Страшно боится, что кто-нибудь узнает об этом, потому и делает вид, что он нормальный.

— Почему боится?

— Да потому, что ему деньги нужны позарез! Ему жить не на что, зарплата здесь аховая. Он каким-то завхозом работает. То еще удовольствие. Да он спит и видит, как свалить отсюда, а некуда! Образования —