Замерла, вспомнив, что даже не знаю имени администраторши, а следовательно, не могу ее окликнуть. Но выход из положения был найден.

— Извините, вы не могли бы подойти сюда? — спросила я, и женщина тут же приблизилась, грохоча каблуками туфель по полу. — Достаньте, пожалуйста, чемодан, только аккуратно! Берите ручку носовым платком, — попросила я, не особенно, впрочем, надеясь, что вор оставил на ней свои отпечатки пальцев.

Женщина с натугой вытащила из-под ванны чемодан, и я, с грохотом вернув ванну в прежнее положение, задумалась. Вызвать милицию? Тогда Лерой обязательно заинтересуются. Обратиться к Ванцову? Тот не отстанет, пока не выяснит всю подноготную. Что же делать?

Я внимательно осмотрела чемодан, что и избавило меня от дальнейших размышлений: он был вытерт тщательнейшим образом, и темно-коричневая кожа блестела, как лакированная.

Ну да, Сашечка размечталась — отпечатки пальцев ей захотелось увидеть! Наивная особа! Одним словом — филолог, устроила я себе промывку мозгов. Вскоре мы выволокли чемодан с чердака, и администраторша заперла дверь.

— Если увидите кого-то незнакомого — обязательно спрашивайте документы, — посоветовала я ей. — И звоните мне, — я оставила телефоны офиса и домашний. Та согласно закивала, удивленная без меры, но не решившаяся задать мне лишнего вопроса.

Увидев свой чемодан, Лера восторженно ахнула. Она, бережно держа каждую, просмотрела все книги, с облегчением констатировав, что ни одной не пропало, потом взглянула на меня:

— Саша, а кто это сделал? Кто украл?

— Неизвестно, — пожала я плечами. — Вопрос в другом — зачем?

Валерия недоуменно вскинула тонкую бровь. Я пояснила:

— Понимаешь, если некто похищает чемодан, он намерен тем или иным образом вещью распорядиться.

— Но ведь ты сама выяснила, что его нельзя было вынести незаметно, — робко возразила Валерия.

— Конечно, — не стала я спорить. — Но теперь осень, люди ходят в верхней одежде. Одну-две книги вполне можно было рассовать под плащом или курткой. К тому же в руках — всевозможные портфели и пакеты. А отсюда, ты только что сказала, не пропала ни одна книжка. Мне кажется, чемодан и не собирались забирать с чердака: тебе хотели банально потрепать нервы. Только кому это надо?

— Не знаю, — вскинув тонкие руки к вискам, растерянно прошептала Валерия. — Саша, я действительно понятия не имею, кому это надо. В сущности, в Тарасове на меня могут злиться только три человека. Алиса, подружка Ильи, — ведь он пригласил меня в бар. Александр — тип, с которым мы поругались в «Каммино». Ну и тот странный молодой человек, который нес абсолютную чушь. Больше никто. Но ни один из них не знает, что я живу в гостинице.

Больше я не стала мучить Валерию. Попрощалась с ней и, посоветовав поместить ценные вещи в камеру хранения и вообще быть осторожной, вышла из гостиницы. Теперь надо все-таки повидаться с Романом, который уволился из парикмахерского салона со скандалом.

Я воспользовалась адресом Романа, любезно предоставленным мне в «Теплом бризе». Бывший парикмахер-стилист жил на отшибе, в районе новостроек. Правда, район этот быстро рос, и жители Тарасова не исключали, что в ближайшем будущем он станет вторым центром города.

Мне пришлось долго ждать автобуса, потом трястись в тесном, пропахшем бензином салоне. Но мучения мои благополучно закончились, едва в хриплом динамике прозвучала остановка — Волховцева. Я вышла из автобуса, с трудом протиснувшись сквозь плотный строй тетушек с авоськами и ехидно ухмылявшихся молодых людей бандитской наружности, и в удивлении замерла: передо мной раскинулся великолепнейший вид. Стрела дороги, обрамленная черными, по-осеннему облезшими, страшно прекрасными деревьями, уходила ввысь. По обе стороны ее грациозно выстроились кирпичные многоэтажки. И что более всего удивительно — всюду асфальт оказался почти чистым и сухим. Во всяком случае, луж нигде не было видно.

Вероятно, здесь проходит теплотрасса, — предположила я, ступая на это чудесное для поздней осени явление — на чистый асфальт. И отправилась на поиски дома номер семь.

Дома здесь располагались как-то странно. По одной стороне улицы обычно идут четные номера, по противоположной — нечетные. Здесь же — «все смешалось в доме Облонских», как говорил классик. Но все же мне удалось отыскать седьмой номер, и тогда я задумалась — а будет ли Роман сидеть дома после обеда, в рабочий день? Но выхода не было — телефоном парикмахер не обзавелся. Зря, однако, — это мое личное мнение.

Я подошла к многоэтажке, на стене которой красовалась огромная черная семерка, похожая на вопросительный знак, вошла в первый подъезд, поднялась на девятый, воспользовавшись дурно пахнувшим лифтом с окурками и смятыми пакетиками от чипсов на полу. И надавила на звонок, над которым красовалась жестяная золотистая табличка с номером тридцать пять. Подождала, вслушиваясь в тишину, позвонила снова. Наконец за дверью раздались легкие шаги, отверстие глазка еле заметно блеснуло, отражая свет, и мне открыли.

— Добрый день, вы к кому? — вежливо осведомился высокий худощавый мужчина, темноволосый и темноглазый.

— Здравствуйте. К вам, если вы Роман, — улыбнулась я, очарованная его красивыми бархатистыми глазами. Мужчина, лет тридцати на вид, был не просто привлекателен — он казался главным отрицательным героем мелодрамы. Отрицательным — потому что плохие дяди в фильмах, как правило, отличаются повышенной степенью обаяния. Вот и у этого небольшая бородка, как у испанского гранда, удивительно подходила к лицу с некрупными благородными чертами. Бледная кожа, признак аристократизма, тонкий изящный нос. Темные брови в удивлении приподнялись при моем заявлении. — Я — Роман, — в улыбке сверкнули белоснежные зубы, словно из рекламы какого-нибудь «Блендамеда». — А кто вы?

— Я Саша, — представилась я, чуть покраснев. — Из милиции, — добавила я, ожидая, что выражение лица «испанского гранда» изменится. Но он только улыбнулся чуть шире и предложил:

— Проходите, Саша из милиции. А почему моя скромная персона заинтересовала правоохранительные органы?

Я вошла в прихожую, отделанную в золотисто-коричневых тонах, мельком посмотрела на свое отражение в большом овальном зеркале с изящной витиеватой рамой и ответила:

— Мы расследуем дело об убийстве парикмахера-стилиста из салона «Теплый бриз», Ильи. — А что, его убили? — невозмутимо вскинул тонкую темную бровь Роман. И, пригласив меня в комнату, с хищной грацией двинулся вперед, словно показывая дорогу.

— Да, — удивилась я. Потом опомнилась: наверное, Ванцов еще не добрался до Романа, не успел узнать о его существовании. Ничего, еще все впереди.

— И как же это произошло? Когда? Кто это сделал? — быстро задавал вопросы Роман, усаживая меня в обтянутое коричневым плюшем кресло. Я откинулась на спинку, наслаждаясь минутой долгожданного покоя, и задала встречный:

— Вы же были знакомы с Ильей?

— Разумеется, — ехидно улыбнувшись моей бестактности, откликнулся Роман. Отбросил со лба непокорную прядь волос, чуть коснувшись ее тонкими нервными пальцами, и продолжил: — Мы некоторое время работали вместе. Если хотите спросить, не мог ли я его убить, отвечу: мог, даже, возможно, желал бы.

От пронзительных темно-карих глаз Романа не ускользнул мой мгновенный шок. И терпеливо подождав, пока мои лицевые мускулы придут в норму, веско произнес:

— Я досадовал на него, ведь он занял мое место. Но теперь я нашел место получше, так что его смерть мне совершенно ни к чему. А теперь даже интересно, кто же решился на такой шаг?.. Нет, знаете,