— А может рвануть все это? У нас на побережье сотни тонн нестандартных снарядов лежит, которые из Прибалтики вынули. Девать их все равно некуда. Уложить один к одному — цепочкой. Порталом их можно ровненько под завалы распихать. Затем подорвать. Дерево раскидает по сторонам и будет относительно прямой путь. А затем бульдозерами подравнять

— Гена! Ты бы хоть посчитал сначала — сколько лет мы будем твою цепочку на триста верст выкладывать! А дорога нам нужна на днях! Не сегодня-завтра Батый двинется, Афанасьев сообщает, что Олег Курский уже деревни для сосредоточения войск выделил, старост про переселенцев предупредил, а у нас тут и конь не валялся.

— Тогда, Валерий Петрович, как хотите, а за три дня ни хрена не получится. Нужно сделать по простому — выкинуть порталом колонну с бойцами и «армянами» за пределы засеки, и не морочить себе голову. — Последнюю сотню доедут спокойно. А эти триста верст пусть бульдозеры потихоньку ковыряют. Глядишь, через год что-нибудь и расчистят. Было бы лето — все б за три дня сгорело, а сейчас — не сезон, по любому.

— Эх! Если бы в этот костер кислороду добавить, он бы не погас, несмотря на влажность!

— Кислород? — переспросил Шибалин. — Так, любопытно… Если через трубу подавать кислород, то это будет покруче напалма и термитки вместе взятых…

— А если полить жидким кислородов древесину, то будет круче всей нашей взрывчатки! — добавил Геннадий.

— Портал то успеем закрыть? — спросил Саня. — Вам то что, это я первым сгорю!

Но Шибалин уже не слушал.

— У патронной фабрики пока только фундамент заложили. Но криогенное оборудование имеется, то есть, кислород добыть можно. Вопрос — сколько и когда… Ладно, Саня, закрывай портал, пойду-ка я с тамошним главным инженером пообщаюсь. Он мужик грамотный, вдруг чего присоветует?

Мозговой штурм с участием инженеров показал, что для преодоления засеки не нужно изобретать велосипед, а задействовать обычную дорожную технику — бульдозеры, экскаваторы, грейдеры. Тем более, что колонне с бойцами и военной техникой не придется продираться сквозь весь завал. Примерно с трети от начала засеки их маршрут свернет в направлении на реку Воронеж, по левобережью Дона на водораздел с Волгой. На этом участке уже есть основательные выжженные проплешины, да и дальше лес на каменистом водоразделе жидковат. Ну а поселенцам с теплохода «Армения», как ни крути, придется отправлять порталом поближе к Курску, за пределы засеки, а там уж обычным порядком.

— Почему вы с самого начала не хотите использовать портал? — удивлялся главный инженер патронной фабрики Евгений Муравьев, обращаясь к Шибалину и Афанасьеву.

— Во-первых, принято решение не светить портальные возможности перед местными, во-вторых, мне нужно до конца года невесту доставить в Торжок, а ей портал противопоказан. Если доставим ее через Силур, то она не сможет сюда вернуться. И как мне потом качать права на Курское княжество? — ответил Арсений Николаевич.

— Но местные то как-то зимой путешествовали? — спросил Муравьев.

— Ага, на лошадях по рекам. Сани нынешний лед еще выдержит, а машину нет. Рановато. На санях же — недели две-три катиться. Можно, конечно, на снегоходах доставить, но там же народу много будет — мамки, няньки, охрана…

— Опять же не тот шик! — добавил ухмыльнувшийся Санек. — Одно дело — Лэнд-Ровер с лентами и парой КАМАЗов с кунгами, другое — какие-то снегоходы.

— Да причем тут ленты и бантики? — возмутился Афанасьев. — Дорога на Курск и Рязань по любому нужна. На первых порах грунтовка, чтоб грузовики могли пройти. Портал на такие расстояния неустойчив, а грузов и людей по этим направлениям будет много. В перспективе, если металлургию замутим, нужно железку стоить. А мостов нет вовсе. Вот и приходится выбирать окружные пути, чтоб рек было поменьше и леса не такие густые. Это лошадям крюк на сто верст — критично, а машинам все равно.

Долгожданный отряд в тридцать всадников на полусотне лошадей показался под вечер. Лошади заметно устали, да и воинам переход по снегам достался нелегко. Сначала авангард из трех степняков по протоптанной полоном широкой дороге выехал на полянку, пересек ее, но дальше в лес не пошел, остановившись у кромки кустов. Следом выкатились остальные. Двое всадников авангарда разошлись в стороны, объезжая место будущей стоянки, принюхиваясь и прислушиваясь к непривычному и потому враждебному для степняков лесу. Третий вернулся в центр полянки и воткнул в снег копье.

Засада из отделений Васильева и Осадчего лежала тихо в глубине, укрытая маскхалатами и не смея шелохнуться. Во время предыдущего боя красноармейцы старались не выскакивать за пределы дороги, перемещались за кустами, избегая приближаться к открытым местам, поэтому увиденное степняков не насторожило: следов, кроме как на самой дороге — нет, шапки снега на окружающих кустах и деревьях лежат нетронутыми. В лесу тихо, даже дымом не пахнет, ибо бойцы костров не разводили.

Меж тем, всадники спешились, ослабили подпруги на лошадях, стали снимать переметные сумки. Двое степняков по натоптанной дороге вернулись в лес, принесли охапки хвороста и разожгли большой костер, а вокруг него — еще несколько. Остальные расстилали кошмы, бросив их прямо на снег, поближе к огню.

Сотник, не слезая с лошади, молча наблюдал за своими нукерами. Когда центральный костер основательно разгорелся, он неторопливо спешился, засунул плеть за голенище сапога, завернулся в широкий халат и уселся на кошму, протянув озябшие руки к пылающему огню. Молчаливым жестом он подозвал одного из нукеров. Тот подал сотнику плоское деревянное блюдо с тонко нарезанной вяленой бараниной, сушеной рыбой, курагой и овечьим сыром. Достал из сумки круглую чашу, налил из бурдюка желтоватый пенящийся кумыс и хотел поставить на кошму. Сотник что-то недовольно буркнул, нукер вздрогнул, поспешно отпил глоток из чаши и уставился на своего повелителя. Увидев его одобрительный кивок, осторожно установил чашу на кошму и отошел к другому костру, вокруг которого собрались простые воины.

Начали сгущаться сумерки. Пара из авангарда, завершившая полный объезд опушки, тоже подъехала к стоянке. Кто-то из мелких начальников отправил им на смену три пары, да еще двое отогнали табун поближе к просеке, остальные стали располагаться на ночь, заваливаясь по трое-четверо на каждую кошму и укрываясь сверху одним общим мохнатым покрывалом.

— Пора! — тихонько сказал Васильев, щелкнув по микрофону рации.

В тот же момент оба пулемета длинными очередями ударили по лагерю степняков. К ним присоединились автоматчики. Снайперы, сидевшие на деревьях. Открыли огонь по дозорным, обосновавшимся по краям опушки, у самой кромки леса. Степняки вскакивали, кто-то успевал схватить лук или выхватить саблю, но они тут же попадали под поток свинца, падали и больше не поднимались. Трое или четверо степняков, включая самого сотника, попытались улизнуть к табуну. Но не успели пройти и половину пути, свалившись на снег. Впрочем, один из дозорных и оба табунщика выскочили на просеку и, нахлестывая коней, отгородились от стрелков табуном лошадей и затем скрылись среди деревьев. Васильев по рации передал Осадчему, чтобы тот не тратил МОНку, ибо кроме лошадей она все равно никого не зацепит.

— По следу найдем. — сообщил он напарнику.

Бойцы высыпали на разгромленную стоянку: трупы следовало убрать, раненых добить, лошадей собрать и увести вглубь леса. Пятеро бойцов вместе с Осадчим завели снегоходы и, включив фары, покатили по следу беглецов. Догнали быстро: просека представляла собой вершину водораздельной гряды, изобилующую камнями, слегка припорошенными снегом. Скача по этим камням, одна из лошадей сломала ногу, упала и придавила наездника, не успевшего освободиться от стремени. Осадчий даже не стал останавливаться, на ходу добив и всадника, и лошадь. А еще через километр гряда резко обрывалась, упираясь в овраг, поросший густым ельником. Свет фар выхватил двух лошадей, топтавшихся без седоков. Слева качнулись ветви, один из красноармейцев засадил по ним длинную очередь. Раздался жалобный