– Да, это был мой звездный час! – вздохнула Лидия. – Но я не к тому, чтобы вспоминать свои былые успехи. На том фильме с нами работал консультантом один старичок, бывший разведчик. И он нас обучал простейшим приемам конспирации и азам наружного наблюдения – как незаметно следить за человеком, как, наоборот, заметить слежку и уйти от нее, не вызывая подозрений…

– И зачем это понадобилось? – удивилась Надежда. – Из вас же не агентов готовили?

– Да понимаешь, у режиссера была такая идея, что, если мы будем разбираться в таких вещах, если овладеем какими-то простейшими профессиональными навыками, мы лучше войдем в свои роли и будем лучше играть…

– Ну, понятно. – Надежда не то чтобы поняла гениальную идею режиссера, но решила, что лучше не перебивать Лидию, а то она снова отклонится от своего рассказа и уйдет во второстепенные детали.

– Ну так вот, я вспомнила уроки того старичка и стала проверять – правда ли за мной следят, или мне это только кажется. То остановлюсь перед витриной и делаю вид, что изучаю выставленные в них товары, а на самом деле рассматриваю отражения людей за спиной, то нарочно уроню сумку, наклонюсь, чтобы ее поднять, и опять-таки оглядываю улицу…

– Понятно. – Надежда вспомнила подобные приемы, описанные в детективах. – Ну и что – удалось кого-нибудь засечь?

– Удалось, – кивнула Лидия. – Тот старый разведчик нам говорил, что нужно обращать внимание на тех людей, кто не спешит по делу, а неторопливо прогуливается или тоже делает вид, что разглядывает витрины. И я скоро стала замечать одного и того же человека. То есть сперва-то мне показалось, что это разные люди, но потом я пригляделась и поняла, что это один и тот же человек, только в разном гриме. То он постарше, то помоложе, то с бородкой, то с усами, то прилично одетый господин, то перевоплощается в таджика-гастарбайтера, пару раз вырядился бомжом, а один раз – вообще пожилой теткой…

– Как же ты поняла, что это один и тот же человек?

– Я ведь все же актриса, могу и грим заметить, и актерские приемы от настоящих привычек отличить! У него во всех этих ролях было что-то общее – слегка сутулится и так ногами немного загребает, как будто у него ботинки слишком тяжелые. В общем, на словах получается не очень убедительно, – смущенно проговорила Лидия. – Но у меня глаз наметанный, и я точно тебе говорю – один и тот же это человек!

Когда Лидия описывала своего таинственного преследователя, у Надежды вдруг возникло ощущение, что она где-то видела такого человека… но это ощущение было мимолетным и тут же исчезло.

Надежда тряхнула головой, надеясь привести мысли в порядок и вернуть улетучившееся воспоминание, но из этого ничего не вышло, только волосы растрепались.

– И что – эта слежка тебя так напугала, что ты захотела обратиться к Володе за помощью?

– Ну вот, опять ты мне не веришь! – огорчилась Лидия. – Во-первых, это действительно меня напугало. А во-вторых, вчера случилось еще кое-что… Мне позвонил незнакомый человек, сказал, что я выступала на домашнем празднике у его друга и очень тому понравилась. Так что теперь он хочет со мной встретиться, поговорить, послушать меня и тогда, возможно, пригласит работать на свой день рождения. Ну, я, понятное дело, согласилась. Договорились встретиться в тихом ресторане на Поклонной горе. Я вообще-то живу в другом конце города, мне на Поклонную гору ехать далеко, но спорить не стала – заказчик есть заказчик, кто платит, тот и заказывает музыку. Приехала я в этот ресторан – а меня там никто не ждет. Ладно, думаю, может, он опаздывает, села за столик, заказала кофе с пирожными, жду. Полчаса жду, час жду – нет никакого заказчика. Тогда набрала номер мобильного, который он мне дал для связи, а мне говорят: «Данный номер не обслуживается». Ну, в общем, расстроилась я, заплатила за кофе и вернулась домой. В общей сложности отсутствовала часа три. А я сейчас у дочки живу, в той квартире съемной, потому что им вдруг путевку неожиданно дали в санаторий. Алешке полагается, как ребенку-инвалиду… Ну, я и решила – хоть отдохну в тишине, а то в коммуналке моей ужас что творится! Приезжаю, вставляю ключ в замочную скважину – а он не поворачивается! Мучилась, мучилась, кое-как открыла дверь, вошла в квартиру – и чувствую, что что-то в ней не так.

– Что именно? – заинтересовалась Надежда.

– Ну, во-первых, я почувствовала какой-то незнакомый запах. Незнакомый мужской одеколон. Ты ведь знаешь, я актриса, я такие вещи особенно хорошо чувствую… тем более что в той квартире, где Алешка, дочка вообще ничего пахучего не держит…

«Слышали уже, – подумала Надежда. – И грим она лучше всех замечает, и запахи лучше других чувствует… как будто она – высший сорт, первый класс, а все остальные в подметки ей не годятся!»

Вслух она ничего подобного не сказала, чтобы не разрушить установившееся между ними хрупкое доверие.

– Потом тапочки! – продолжила Лидия.

– А что с тапочками?

– Они стояли не на том месте, где я их оставила. Точнее, почти на том, только левый тапок оказался справа, а правый – слева…

«Сейчас опять скажет, что она актриса и такие вещи, как тапочки, лучше всех чувствует!» – подумала ехидная Надежда.

– И не только в запахе дело! – продолжила Лидия, словно почувствовав недоверие собеседницы. – И не только в тапочках! Были и еще всякие мелочи, которые замечаешь только в своей квартире. Скажем, кастрюля стояла на столе, возле плиты. Вроде на том же месте, где я ее оставила, только раньше она стояла ручками в стороны, а теперь одна ручка была спереди, а другая сзади. Сама посуди, какая хозяйка так кастрюльку поставит!

– Да, действительно, это же неудобно! – искренне согласилась Надежда Николаевна.

– А потом полезла я в шкафчик за сахаром и чуть вместо сахара в сахарницу не насыпала муку – она оказалась на том месте, где у дочки всегда стоял сахар.

В общем, я поняла, что одно из двух: или я схожу с ума, или кто-то в мое отсутствие побывал в этой квартире и похозяйничал тут. Причем второе – гораздо вероятнее. Смотри, как все получается. – Лидия схватила Надежду за руку. – Кто-то мне звонит, приглашает меня на встречу в другой конец города, а пока я еду туда, пока жду в ресторане, пока возвращаюсь – этот кто-то без помех устраивает обыск в моей квартире!

– Все это, конечно, очень логично, – проговорила Надежда, мягко высвободив руку. – Только один вопрос возникает: в квартире что-нибудь пропало?

– Нет, – честно и коротко ответила Лидия.

– И вообще, – продолжила Надежда, – есть у вас с дочкой что-нибудь настолько ценное, что из-за этого можно такой огород городить?

– Нет, – с тяжелым вздохом повторила Лидия. – Если бы у меня было что-то такое ценное, я бы это уже продала, чтобы разобраться со своими финансовыми проблемами!

– Тогда что этому человеку – или этим людям – понадобилось у тебя в квартире?

– Понятия не имею! – Лидия пожала плечами. – Но мне стало страшно, понимаешь? Кто-то следит за мной на улице, кто-то проникает в мою квартиру… моя жизнь не принадлежит мне!

– И ты решила посоветоваться с Володей? – В голосе Надежды прозвучало сомнение. – Ты же сама говорила, что он болтун, человек несерьезный, так что трудно ждать от него дельного совета, не говоря уже о помощи…

– Да, совета или помощи я от него не ждала, – согласилась Лидия. – Но хотя бы сочувствия. А самое главное… я хотела с ним поговорить вот о чем. Ты правильно сказала, что ничего ценного у меня нет, так чего же от меня хочет тот, кто стоит за слежкой и обыском?

– Чего? – переспросила Надежда и вдруг схватила Лидию за руку: – Стой! Молчи! Ничего не говори!

– Что случилось?

– Вон тот человек! – Надежда перегнулась через стол и перешла на шепот: – Вон видишь того человека, который идет со стороны эскалатора? Это не тот ли, про кого ты рассказывала?

Лидия повернулась в том же направлении, куда смотрела Надежда.

– Да не верти ты так головой! Сама же говорила, что тебя учили основам конспирации! Вспомни уроки того старого разведчика!

Лидия кивнула, достала из косметички пудреницу с зеркалом и сделала вид, что подправляет макияж.