своими обязанностями. Впрочем, я тебя предупреждал.

– Это неправда, – начала оправдываться Настя. – Я всегда тщательно слежу за всем, что касается таблеток. Я смотрю не только на цвет. Просто… просто я сегодня расстроена. Вот и допустила оплошность. Вины с себя, конечно, не снимаю.

– Ну, довольно, довольно, – вполне миролюбиво заявила Дворецкая. – Каждый может ошибаться. О том, что тебя огорчило, поговорим позже, а сейчас давай-ка еще раз коснемся вопроса моей безопасности. Я ни на секунду не сомневаюсь, что таблетки перемешал кто-то другой. Это еще раз, кстати, говорит о моей прозорливости. Так, о чем это я? А… Конечно, тебе следует переместить лекарства в безопасное место, куда доступ будешь иметь только ты. Поняла?

Настя кивнула головой, а доктор, обманутый в своих ожиданиях, буквально взорвался:

– Вероника, голубушка, о чем вы говорите! Эта девица вас отравит. Помяните мое слово, эксперименты с собственной безопасностью окончатся плачевно. Умоляю, прислушайтесь к словам старого друга.

Привлеченные шумом, в гостиную вошли дочери Дворецкой. Они сели на дальние кресла, не рискуя вызвать недовольство матери и вмешаться в разговор. Но Веронике и старому доктору до них не было никакого дела. Они спорили до хрипоты, не обращая внимания на окружающих. И хотя имя Дроздовой срывалось с их уст довольно часто, сама девушка казалась внешне спокойной и даже безучастной. Она дожидалась вынесения окончательного вердикта. Наконец Дворецкая поставила в деле точку.

– Довольно, – сказала она, переводя дух. – Анастасия продолжит выполнять взятые на себя обязанности, но теперь она станет более осмотрительной. Лекарства будут храниться в ее комнате в специальном сейфе.

– Слабо, моя дорогая, – издевательски улыбнулся доктор. – Шифр можно подобрать, сейф можно вскрыть. Не стоит ли порекомендовать вашей протеже носить лекарства всегда при себе?

Конечно, доктор пытался шутить, хотя это плохо у него получалось. Но Дворецкая, как ни странно, нашла его идею достойной обсуждения.

– Отличная мысль! – воскликнула она. – И не надо будет возиться с сейфом. Просто Настя будет носить распечатанные средства при себе в специальной сумке.

У Дроздовой сделался испуганный вид, но Вероника ее беспокойство растолковала по-своему. – Не стоит волноваться, дорогая, поклажа не будет тяжелой.

– Но носить ее придется, не снимая целый день, – продолжал издеваться Пирогов.

– Разумеется, – вторила ему Вероника.

– И скажите ей, чтобы не вздумала оставлять сумку без присмотра даже тогда, когда она отправляется в ванную или в туалет.

Последнее замечание несколько обескуражило Дворецкую, но, хорошенько поразмыслив, подвоха она не обнаружила.

– Иначе меры безопасности могут оказаться безрезультатными, – развеял ее сомнения старый врач, и Вероника сдалась.

– Все так и сделаем. – Она хлопнула в ладоши. – Душенька, тебе все ясно?

Настя кивнула.

– Вот и отлично, а теперь расскажи мне, что тебя тревожит…

Дроздова покачала головой:

– Не стоит, Вероника Анатольевна. Честное слово, вам незачем беспокоиться.

– Но ты ведь плакала, – заметила Дворецкая. – Скажи честно, плакала или нет?

– Да, – неохотно призналась Настя. – Но я не хочу грузить вас своими проблемами, тем более, на ваш взгляд, они яйца выеденного не будут стоить.

– Достаточно уже того, что они кажутся значительными тебе. Ну, признавайся, что все-таки произошло?

Настя немного помолчала, а потом произнесла:

– У меня пропал браслет.

– В нашем доме?

– Да. Я обычно оставляла его в шкатулке на прикроватной тумбочке. Так случилось и на этот раз. Я не надевала его пару дней, а когда хватилась, браслета на месте не оказалось.

– Он очень дорогой? Что на нем: бриллианты, изумруды?

– Нет-нет. Конечно, вы посчитаете его простеньким и будете правы: обыкновенное желтое золото, в виде змейки с глазками, фианитами.

– Знаю, о чем идет речь, – подала со своего места голос Элеонора, изгибая губы в презрительной усмешке. – Дешевая вещица, ничего примечательного. Стоит ли так убиваться, если на свою зарплату ты можешь купить куда более стоящие украшения?

– Помолчи. Тебе что, кто-то давал право голоса? – спросила Вероника. Дочь замолчала, но огонек ненависти в ее взгляде, обращенном к Анастасии, не погас, а даже разгорелся сильнее.

– Браслет мне дорог как память, – сказала Настя. – Его подарила мне мама на совершеннолетие. С тех пор он всегда при мне. Даже если я его не ношу, все равно обязательно беру с собой во все поездки.

– Как трогательно! – прошептала Элеонора, подталкивая младшую сестру под локоток. Антонина промолчала, опасаясь грозного окрика матери.

Дворецкая восприняла происшествие со всей серьезностью. Она вызвала прислугу, задала ей несколько уточняющих вопросов. Затем обернулась к Насте:

– Пойдем со мной…

Они поднялись на второй этаж и, миновав лестничный пролет и галерею, вошли в восточное крыло. Вероника не стала стучать, просто толкнула от себя дверь и зашла в комнату. Настя нерешительно проследовала за ней, не особо понимая, что собирается предпринять ее хозяйка.

Большая комната с синими шторами на окнах и огромными фотографиями старинных машин в рамах принадлежала, по всей видимости, Владу. Во всяком случае, мужчина лежал тут же, на неприбранной кровати, и, щелкая джойстиком, сражался с космическими пришельцами. Он выглядел так, словно только что проснулся, хотя большие круглые часы на стене показывали полдень. Волосы молодого человека были встрепаны. Рыжая щетина покрывала подбородок и щеки. А из бесформенных штанов на резинке вываливалось брюшко, рыхлое, как перестоявшее тесто.

Дворецкая, не утруждая себя долгими предисловиями, вырвала вилку из розетки. Экран погас.

– Ма-а-ма! – захныкал великовозрастный ребенок. – Но я уже дошел почти до конца.

– Иди приведи себя в порядок, – скомандовала мать. – Пошевеливайся. Не видишь, у тебя в комнате женщины?

Ухватив сползающие с бедер штаны, Влад нехотя поковылял в ванную.

– Женщины, – бормотал он. – Скажите, пожалуйста! Можно подумать, их кто-то звал.

Но, так или иначе, дверь он за собой захлопнул. Вскоре зажурчала вода, оповещая о начале водных процедур.

Дворецкая деловито оглядела комнату.

– Приступим, – сказала она. – Ты бери на себя стол и тумбочки. Я проверю карманы.

Дроздова в недоумении уставилась на нее.

– Я не поняла, Вероника Анатольевна, – пробормотала она. – Что делать со столом?

– Обыскивать, – как ни в чем не бывало, заявила Дворецкая и, показывая пример, выдвинула верхний ящик письменного стола.

– Но… – заикнулась было Настя, но начальница остановила ее резким замечанием:

– Нечего стоять. Берись за дело.

Дроздова не посмела ослушаться и уже через минуту вовсю ковырялась в вещах барского сынка. Чего тут только не было: фантики от конфет, коллекционные машинки с обломанными колесами, наклейки и карандаши. Складывалось впечатление, что все это барахло принадлежит третьекласснику, а вовсе не взрослому мужчине тридцати неполных лет. Правда, журналы с обнаженными красотками и эротические календарики говорили о том, что Дворецкому- младшему были свойственны некоторые мужские слабости. Настя убрала в сторону колоду карт, несколько цветных снимков. Что и говорить, копаться в чужих вещах было пренеприятным занятием. Ее нисколько не увлекали тайны Владислава, и она предпочла бы под благовидным предлогом отказаться от затеи Вероники. Но та сама была тут же и деловито шерстила вещи собственного сына.

Анастасия, подавив вздох, открыла второй ящик. Она собиралась было для вида отложить в сторону несколько старых журналов, как вдруг в прозрачном футляре для очков блеснула золотая змейка. Девушка щелкнула замочком и извлекла на свет божий свой браслет, который уже отчаялась найти.

– Вот он! – пробормотала она, рассматривая золотую вещицу на ладони, словно не веря собственным глазам.

– Все-таки нашла? – Вопрос в устах Дворецкой звучал скорее как утверждение. Она ни на секунду не сомневалась в успехе предприятия.

В ту же минуту распахнулась дверь ванной, и на пороге появился Владислав, красный, распаренный, с махровым полотенцем на голове.

– А что тут происходит? – спросил он, недоуменно переводя взгляд с Насти на мать. Он понял, что пропустил что-то очень важное, и теперь силился понять масштабы произошедшей катастрофы по беспорядку в комнате, который за время его отсутствия усилился.

Дроздова не нашлась что ответить. Зато Вероника оказалась куда расторопнее. Она взяла из рук Насти вещественное доказательство и сунула его под нос сыну.

– Узнаешь?

– Что это? – обалдело произнес он.

– Не увиливай от ответа, паршивец, – начала заводиться Дворецкая. – Этот браслет мы только что достали из твоего стола.

Владислав, должно быть, имел прирожденные актерские способности, потому что, взяв в руки вещицу, уставился на нее с таким изумлением, что у непосвященного человека запросто могло зародиться сомнение в его причастности к гнусному поступку.

– Как это подло, низко! – выплевывала возмущение Вероника. – Мой сын оказался вором.

Дроздова же не смела и пошевелиться. Семейная сцена застала ее врасплох, она не знала, как следует реагировать на изобличение Владислава. Одно она могла сказать четко: ее уже не радовала находка. Она мечтала оказаться сейчас в собственной комнате, но покинуть место следственного осмотра без разрешения Вероники было немыслимо. И поэтому она продолжала стоять, ожидая очередного распоряжения Дворецкой. Но той было сейчас не до нее. Качая головой с превосходно уложенными волосами, миллионерша пребывала в состоянии очень близком к трансу. Как заведенная, она повторяла одно и то же:

– Боже, мой сын вор! Вор! Вор!

– Да нет же, мама, – пытался прорваться к ней Влад. – Клянусь, я в первый раз вижу этот браслет. Чертовщина какая-то!

– Совершенно верно, – раздался вдруг четкий голос. – Владислав не имеет к этому никакого отношения.