отделанными инструментами оставались те, которые изготавливались откалыванием кусков от крупных глыб камня, пока они не приобретали одну из четырех или пяти стандартных форм. Все произведенные изделия определяются как рубила или ручные скребки.

Кроме того, в Европе в отложениях ледникового периода (а также по всей Северной Евразии) мы встречаемся с так называемыми чешуйчатыми орудиями. Они состояли из тонких кусков камня, прикрепленных к общей основе, чаще всего деревянной. Их стремились просто подогнать друг к другу и не заботились о тщательной отделке, как в случае с рубилами.

Наконец, встречаем орудия, изготовленные синантропом, и первые орудия из Северной Индии и с полуострова Малакка, которые нельзя классифицировать как чешуйчатые орудия, хотя они рассматриваются как представители явного «рубящего» или «галечного» циклов.

Таким образом, перечисленные нами традиции отражают всевозможные потребности в разнообразных условиях. Однако все инструменты оказывались необычайно удобными и связанными с различными социальными традициями. Важно, что на изготовителей не влияли ни климатические факторы, ни особенности места проживания, за исключением специфики материала.

Они оказывались не менее поразительными, чем различия между основными циклами и единообразие и постоянство внутри их. Весьма примечательно, что одна и та же особенная форма придавалась рубилам, изготовленным от мыса Доброй Надежды до Средиземного моря и от Атлантического побережья до Центральной Индии.

В течение ряда оледенений (и межледниковий) различаются только незначительные варианты и улучшения, вносимые в небольшой ассортимент традиционных форм. В каждой части ареала подобные разновидности следовали одна за другой в одном порядке. Все выглядело так, как будто среди пространно разбросанных групп установился некий вид взаимоотношений, идеи пересекались и технический опыт обобщался.

Наконец, многие орудия позднего времени, в основном относящиеся к классу рубил, отличаются необычайной тщательностью обработки и изяществом. Чувствуется, что затрачено больше усилий, чем требовалось просто для изготовления орудий, поскольку их авторы пытались изготовить нечто не только полезное, но и красивое. Если так и было, то инструменты, о которых идет речь, несут в себе и эстетическое значение.

В качестве примера приведем образец черепа из раскопа Олдувай II (с отметинами, нанесенными чоппером), у его владельца имелись низко расположенные надбровные дуги, по своему развитию он находился между питекантропом и человеком разумным. Черепа из Штайнхайма (Вестфалия) и Сванскомба в Англии обладают ярко выраженными надбровными дугами.

Величина мозга обладателей черепов из последних двух мест, однако, близка к величине мозга современного человека (это неандертальцы. — Ред.). Сказанное выглядит так, как будто эти люди с рубилами и каменными топорами, хотя и сохранили некоторые черты питекантропов, все же явно отличались по величине мозга.

Некоторые не вполне точно выраженные указания (несовершенная челюсть сомнительного геологического периода из Кенема, Кения, до затылочной кости черепа, найденного в галечной яме в Сванскомбе) позволяют предположить, что изготовители рубил и каменных топоров, возможно, обнаруживают большее сходство между собой, чем питекантропы или синантропы.

Вероятно, они являются нашими предками по эволюции. Правда, некоторые приписывают этот статус ископаемым останкам людей из Азии и даже Homo heidelbergensis, великолепному, но, к несчастью, неизвестному обладателю массивной допотопной челюсти, найденной в глубокой песчаной яме в Мауэре в Вюртемберге.

Следует признать, что все первые гоминиды оставались только собирателями. Рубила служили и для выкапывания съедобных корней, и как оружие для охотников.

Синантроп явно был плотоядным, кости животных из его пещеры, похоже, преднамеренно разбивались. Среди подобных костей оказались и кости гоминидов. Так что синантропов следует, видимо, признать каннибалами (как и всех остальных, включая неандертальцев и кроманьонцев. — Ред.).

Вероятно, все гоминиды на самом деле оказывались всеядными, ели все, что могли добыть. Самые значимые выводы им приходилось делать опытным путем, передавая знания с помощью социальной традиции, сообщая сведения о том, что съедобно и что ядовито. Их ошибки не отмечены в археологических записях, однако очевидно, что даже самые примитивные выжившие первобытные люди приобретали необходимый опыт и организовывали его, чтобы передать в виде традиции.

Выделение съедобных растений и животных, обнаружение приемов собирания или ловли, выявление благоприятного времени и сезонов стали первыми шагами по научному осмыслению явлений внешнего мира. В фольклоре обитателей джунглей мы находим сведения для ботаники и зоологии, астрономии и климатологии. Навыки поддерживания огня и производства орудий способствовали формированию традиций, позже определившихся как физика и химия.

Только ближе к середине плейстоцена, то есть примерно 140 тысяч лет тому назад, археологическое описание жизни гоминидов становится четче, позволяя хоть как-то очертить их экономику. По мере того как приближалось последнее оледенение, люди становились искуснее, смогли изгнать других обитателей из пещер (например, пещерных медведей), ставших их настоящими домами.

Лучше всего известны группы первобытных людей, заселявшиеся подобным образом в Европе, относящиеся к любопытной расе, называвшиеся неандертальцами и отчетливо отличавшиеся от Homo sapiens. Хотя масса их мозга приближается к массе мозга современных европейцев, неандертальцы имели мощные надглазничные валики, покатый лоб и низкий свод черепа, челюсть огромная, отсутствие подбородочного выступа. Интересно, что тщательное изучение скелета из Ла-Шапель-о-Сен показало, что кости деформированы артритом. Сегодня установлено, что здоровый неандерталец стоял вертикально.

Многие авторитетные исследователи верили, что неандерталец представлял собой отчетливую разновидность человечества, приспособившуюся и адаптировавшуюся к жизни в условиях холодного климата и исчезнувшую, когда условия изменились.

Представлялось сомнительным, чтобы часть крови неандертальцев текла в венах европейцев или других современных рас. Однако недавно в Палестине, Южной Африке и на Яве обнаружили гоминидов, у которых проявлялось много черт неандертальцев, такие как надглазничные валики, покатый лоб и необычайно тяжелая челюсть.

Одни антропологи склонны рассматривать найденных гоминидов как тех, кто отражает в общем виде ступень в развитии Homo sapiens, другие видят в большинстве из них отклонившееся ответвление от основного стержня развития человечества, зашедшее в эволюционный тупик и затем вымершее.

Однако некоторые из палестинских останков явно обладают отличительными чертами, такими как рудиментарный подбородок, позволяющий предполагать, по крайней мере, скрещивание с Homo sapiens. Люди последнего типа продолжают существовать, изготавливая чешуйчатые и иные кремневые орудия во время последнего межледниковья.

Независимо от биологического статуса неандертальцам и другим их современникам периода среднего палеолита следует отдать должное за положительный вклад в культуру человечества. Все они обладали более разнообразным и многофункциональным оснащением, нежели их предшественники. Прежде всего, это особое оружие (представленное, например, пикообразным наконечником), а также специальные орудия для выскабливания и долбления. Большинство орудий делались из мелких кремневых составляющих и были чешуйчатыми. Как в Европе, так и в Центральной Азии и Африке они изготавливались посредством своеобразного процесса, известного как техника леваллуа — изготовление орудий из отщепов, при котором от нуклеуса (ядрища) отбивалось 2–3 отщепа. Для леваллуа характерна тщательная подготовка нуклеуса. Форма заготовки становится более удлиненной, тонкой, гладкой. Орудие становится похожим на лавровый лист. Такая техника требовала тщательности и аккуратности, поскольку требуемая форма сначала не была видна.

Когда речь идет о европейских неандертальцах, то нам известны большая часть особенностей ведения ими хозяйственной деятельности и специфики обрядов, равно как и строение их скелетов и орудия труда. Полагают, что неандертальцы жили за счет охоты, в основном на мамонтов, шерстистых носорогов и других толстокожих зверей, которые паслись в тундре вплоть до границ ледникового щита. Известны