как к нему сзади почти бесшумно подошел Юрка.

– Где трофей? – спросил он негромко.

От неожиданности Валерка даже вздрогнул. Обернулся.

– Испугал!

– А я думал, услышит меня охотник, как я к нему подхожу, или нет? Не услышал! – Юрка улыбнулся.

– Да я и так тут весь в расстройстве сижу. Ты еще подкалываешь. – Валерка сделал вид, что обиделся.

– Что случилось?

– Промазал по бобру. С двадцати шагов. – И Валерка рассказал, что произошло.

–  Говоришь, на той стороне зверь кормился?

Валерка кивнул.

– Тогда давай пойдем и посмотрим.

Ребята обошли канаву, нашли переход на противоположный берег и перебрались. Включили фонари.

– Бобры молодцы. Плотину соорудили, а мы, дураки, днем тут поленились посмотреть. Ведь это лучшее для охоты место. Для засидки и для установки капкана. Видишь слив у плотины? – Юрка осветил лучом фонаря место, где бобры перелазили через построенную ими плотину.

– Он же и звериный лаз. Завтра днем в этом месте нужно железку воткнуть. Такое место всегда козырное. Уловистое. Все, кто по канаве проплывут, тут обязательно пролезут. Может выдра влететь, норка, шушера и, конечно, бобр. Пару раз уток ловил. Один раз даже щуку.

– Щуку? – Валерка удивился. – Ладно врать-то.

– Посмотри, дружище, в мои честные глаза. – Юрка направил фонарь себе в лицо. Он смеялся. Через некоторое время они подошли к тому месту, где Валерка видел бобра.

– Где он кормился? – Юрка подошел ближе к воде.

Валерка осветил куст, в этот раз он находился на противоположном от парней берегу. Прошелся лучом света по воде и остановился у березовых стволов. Здесь плавало несколько веток-погрызов.

– Кажется, на этом месте. У этой березы. Столик тут у него. Видишь, погрызы совсем свежие. – Валерка светил, а Юрка, нагнувшись над водой, аккуратно осматривал стволы деревьев.

– Не врешь, – подтвердил он. – Тут следы от дробинок. Юрка провел ладонью по березовой коре. Выпрямился.

– Юр, мне еще показалось, что вроде как после выстрела за кустом что-то всплыло. Примерно через минуту, – неуверенно сказал Валерка.

– Когда, мой друг, вам что-то кажется, тогда нужно креститься.

Юрка улыбнулся и, раскатав выше колен болотные сапоги, пошел водой

вдоль берега. Метров через двадцать он остановился и осветил фонарем середину канавы. Большой пук рыжих волос торчал из воды. Валерка, видя это, одним движением сорвал ружье с плеча, снял с предохранителя, приготовился к выстрелу.

–  Бобр! – крикнул он.

– Вижу, что не лось, – спокойно сказал Юрка. – Ружье опусти. Похоже на бобра. Возьми лучше у меня фонарик и свети, – он передал фонарь Валерке.

Юрка сделал несколько шагов в глубь канавы. А когда вода дошла почти до края его сапог, потянулся к меху.

– В кого стрелял? – спросил он.

– Сеголетка!

Юрка под водой за что-то ухватился и потащил это что-то на себя. Тащил к берегу и улыбался.

– Говоришь, сеголетка?

– Угу, – Валерка стоял, ждал и не шевелился.

– Тогда смотри.

Бобр величиной с хорошего барана был вытащен Юркой из воды на берег.

– Вот твой первый сеголеток. Лет так на пять или шесть.

Валерку поразил вид зверя. Бобра он видел впервые. По форме тела он чем-то напоминал большую крысу, у которой были маленькие передние конечности и крупные задние, соединенные между пальцами широкой кожистой перепонкой. Особенно бросался в глаза бобровый хвост. Похож на лопату, плоский, почти лишенный волос и покрытый щетинками-чешуйками. Как показалось Валерке, хвост был по длине не менее 20 см, и шириной около 10–12 см. Цвет меха у зверя был темно-каштановый.

– Мамку грохнул, – Юрка подошел к Валерке и пожал ему руку.

– С полем тебя, дружок. С этой минуты и ты вошел в славную братию парней охотоведов-бобрятников Кировского сольхозинститута.

– А как ты определил, что это мамка?

– Подойди и посмотри. Писуна ведь нет. – Юрка закурил.

Валерка наклонился к бобру. Сначала зачем-то потрогал пальцами оранжевые бобровые зубы-резцы. Затем он перевернул зверя на спину. Провел рукой в том месте, где, по его мнению, должны быть отличительные черты самца от самки. Ничего не было. От ладони запахло специфическим запахом бобровой струи.

– Это что? – Валерка принюхался.

– Так струя воняет. Бобры этим запахом свои участки обитания метят. А вот писуна снаружи у бобров-самцов не бывает. У них все это дело под кожей запрятано. Охотоведу нужно знать такие особенности, – Юрка рассмеялся. – Вот из-за этих особенностей сразу не определить, кого ты стукнул. Мамку или папку. Пошутил я.

– И что теперь? – Валерка сидел рядом с бобром и гладил мех на его животе.

– А теперь грузи этого зверька себе на плечи и тащи не спеша до лагеря. Он совсем не тяжелый. Каких-то 20–25 кг общего веса. А я ружье твое понесу и рюкзак. – Юрка поднял с земли Валеркин рюкзак и ружье.

– И постарайся тащить аккуратнее. Не испачкайся кровью и особенно бобровой струей. А то вонять твоя одежда будет еще год. Хрен чем отстираешь. Преподы же в нашем институте ушлые. Сразу по запаху усекут, каких ты этой весной в Вятских лесах кастершнепов стрелял.

Валерка еле закинул себе на плечи добытого бобра. Под тяжестью зверя он даже немного пригнулся. Одной рукой ухватился за передние бобровые лапы, другой за задние. Дернул плечами, поудобнее укладывая трофей на себя. Вроде получилось. Тепло от неуспевшего остыть бобрового тела грело. Валерка, радуясь хорошему выстрелу и совершенно не обращая внимания на тут же намокший от воды бушлат, зашагал за Юркой к их лагерю. Тот шел чуть впереди и освещал себе и другу дорогу.

Поначалу идти Валерке было легко, но уже через полкилометра тяжесть бобра дала о себе знать. Тащить его становилось все тяжелее и тяжелее. Но он шел и шел, молчал и помощи не просил. Сопел, нес бобра и пытался не отставать от товарища.

– Чувствуешь, как костром пахнет? – спросил Юрка и остановился. Валерка обрадовался короткой передышке.

– Воздух втяни, – Юрка шмыгнул носом.

– Валерка, вдохнув холодный ночной воздух, почувствовал запах кострища.

– В тайге за пару дней у людей все органы чувств обостряются. Становятся чувствительными не меньше, чем у зверей. До лагеря еще топать и топать, а мы уже костер причуяли. Дымит маленький уголек, а дым за километр по земле стелется. Так-то.

Ребята двинулись дальше. Добравшись до лагеря, первое, что сделал Юрка, это подвесил к жерди, на которой был натянут тент, бобра, обвязав его хвост веревочной петлей-удавкой. – Пусть до утра обвисится. Завтра по светлому обдерем. Главное, что ты его добыл, а на обдирку шкуры у нас времени хватит. – Юрка осмотрел бобровую голову.

– Ты, видно, ему заряд прямо в морду влепил. Глаза выбил. Патрон заводской у тебя. Заряд слабый, он после выстрела и нырнул. В нору свою не попал и подох. После чего его воздухом, тем, что в легких, на поверхность воды и выдавило. Верной оказалась моя теория, – сделал вывод Юрка.

Валерка молча сидел на нарах, курил и смотрел на кострище.

– Замучился?

– Немного. А у тебя были сегодня бобры?

–  Плавала парочка. Но далековато. Завтра возьму. Никуда они не денутся. Один бобрик по виду красивый, черненький.

Юрка взял топор. Нарубил дров и разжег огонь. Подвесил над костром котелок, предварительно наполнив его водой.

– Это для чая, – пояснил он и сел рядом с Валеркой. – Отдохнем. С почином нас. Весновка началась удачно…

Спали парни довольно долго. Сказались бессонные ночи, волнения, свежий таежный воздух и наступившее от первой добычи успокоение. А когда над лагерем взошло яркое весеннее солнце, они проснулись и принялись готовить завтрак.

– Юрок, бобр не подпарится? – волновался Валерка, осматривая застреленного им вчера бобра. Провел ладонью по меху. Ость мягкая. А кажется жесткой. Рукой проводишь по ней – пух пухом. И вроде тускловата.

Юрка, наблюдая за действиями друга, налил в кружку чая. Отхлебнул и поставил ее рядом с собой.

– Не волнуйся. Ничего твоему бобру не будет. Холодно еще. Давай чай-канем, и я стану тебя учить, как кастера обдирать.

– Пластом?

– Трубкой!

– Это же не по стандарту, – удивился Валерка.

– По госстандартам пускай дураки обдирают. Животики бобровые только портят. А мы товар обязаны покупателю показать весь, целиком. И спина не резана, и живот. А пока поешь. На голодный желудок работа плохо спорится.

– Пока не хочется. – Валерка взял в руку нож, брусок и принялся точить лезвие.

Юрка приподнялся. «Дай-ка посмотрю, что там у тебя?»

Потянулся к ножу. Взял. Повертел его в руках, потрогал пальцем лезвие.

– Ничего, но бобра лучше всего перочинным обдирать. Самым обыкновенным. К примеру, вот таким. – Он достал из кармана складной ножик, его лезвие было отточено, словно бритва. – Чем острее, тем меньше дыр на шкуре наделаешь.

– Как так?

– А вот так. – Юрка подошел к бобру и быстро сделал надрез вокруг задних лап и хвоста зверя. Умело и аккуратно стал снимать шкуру. Объяснял:

– Дерешь в подрезку. У бобра мездра, приросшая непосредственно к туше. К мясу. Значит, режешь по шкуре и не стесняешься. Чем после этого будет тоньше мездра, тем для тебя лучше. Легче шкуру выделывать. Мы же с тобой заводских условий в общаге не имеем. Вот поэтому и старайся сразу в лесу сырье в надлежащий вид привести. Чем тоньше мездра, чем меньше на шкуре жира остается, тем лучше.

Через час работы Юрка остановился.

– Устал немного, – сказал он и уселся рядом с Валеркой. – Пока чайку глотну и покурю. Спешить нам некуда. Главное, зверя добыть, а на лагере сиди у костра, работай и работай. – Он улыбнулся.

– А может, я