Римская куртизанка Рисунок с картины Тициана
Чтобы обрисовать степень развития проституции в некоторых городах, укажем на следующие данные современных хроник и других источников. В Лондоне, как сообщают, уже рано существовало «невероятное количество домов терпимости».
Аналогичные не менее достоверные сведения имеются у нас относительно Парижа.
В своей истории проституции Гюгель пишет: «Многочисленные бани, существовавшие в Берлине в XIV в., были также домами терпимости. Проституток называли городскими девицами». В соседнем Кёльне в 1400 г. возникло первое такое учреждение.
Хуже всего обстояло дело, по-видимому, в Риме. Здесь всегда насчитывались многие тысячи проституток, и притом сюда включались только «честные проститутки», те, которые не скрывали своего ремесла. Не меньше было, однако, и число бесчестных. Как раз в Риме очень многие женские монастыри были вместе с тем наиболее бойкими домами земной любви. Можно не придавать безусловной веры грязным эротическим фантазиям «божественного Аретино», в особенности его сатирическим описаниям римской монастырской жизни, но бесспорным остается то, что в его диалогах в преувеличенных очертаниях отражается реальная действительность, и уже одно это оправдывает поговорку: «Все пути ведут в Рим, а в Риме — к безнравственности».
К. де Пасс. Искушение. Гравюра. XVI в.
Это состояние нравов вполне объясняется особой исторической ситуацией Рима. Надо принять во внимание, что нигде не было такого благоприятного для проституции стечения обстоятельств и что эти условия были совершенно своеобразными и исключительными. Подобное стечение обстоятельств никогда больше не повторялось в культурной истории: в Риме жил в эту эпоху наибольший процент холостых и незамужних. Из года в год сюда стекались десятки тысяч клириков, и каждый из них проживал здесь целыми неделями, даже месяцами. Как бы ни было велико войско этих холостых клириков, оно совершенно терялось в бесконечных вереницах паломников всех стран, ежедневно прибывавших в Рим, большая часть которых состояла из временных холостяков и незамужних. Здесь легче, чем где бы то ни было, могли они заработать деньги, необходимые для обратного путешествия. Это было настолько обычное, настолько бросавшееся в глаза явление, что оно отразилось также и в соответствующих карикатурах. Как ни примитивны многие из этих картин, их смысл не подлежит сомнению: паломница не более как ходячее орудие любви, само собой понятно — земной.
Очень наглядное представление о большом количестве проституток в эпоху Ренессанса дают далее сообщения хронистов об имперских съездах, церковных соборах и т. д. Проститутки подобны навозным мухам: где есть падаль, туда они слетаются. Во все времена поэтому на соборы и съезды стекалась масса проституток.
То безусловное понимание, которое земные потребности высшего духовенства находили в таких случаях у бюргерских жен, иллюстрируется циническим выражением кардинала Гуго. В1241-1251 гг. папа Иннокентий IV находился со своим двором в Лионе. Когда он покидал город, упомянутый кардинал сказал горожанам: «Друзья, вы многим нам обязаны. Мы были вам полезны. Когда мы прибыли сюда, здесь было только три или четыре публичных дома. А теперь, уезжая, мы оставляем только один, охватывающий зато весь город от восточных и до западных его ворот».
Среди проституток, стекавшихся на церковные соборы, находились самые красивые и знаменитые куртизанки всех стран. Торговля любовью была, по-видимому, в таких случаях очень выгодна. О Констанцском соборе сообщается, что многие первоклассные куртизанки, находившие своих клиентов среди епископов и кардиналов, заработали состояние, доходившее до сотни тысяч.
Особую разновидность проституток представляли совершенно неизвестные нашему времени, но игравшие почти до конца XVIII столетия очень большую роль солдатские девки, огромными массами сопровождавшие войска. Уже в «Парцифале» говорится: «Было там немало женщин, иные из которых носили на себе двадцать поясов от мечей, заложенных им за проданную ими любовь. Они совсем не походили на королев. Эти публичные женщины назывались маркитантками».
Известно, что во время осады Нейса Карлом Смелым в его войске находилось «около четырех тысяч публичных женщин». В войске немецкого кондотьера Вернера фон Урслингера, состоявшем в 1342 г. из трех тысяч пятисот человек, насчитывалось, по имеющимся у нас данным, не менее тысячи проституток, мальчиков и мошенников. К войску, которое в 1570 г. должен был привести в Италию французский полководец Страцци, присоединилась такая масса галантных дам, что ему было трудно передвигаться. Полководец вышел из этого затруднительного положения весьма жестоким образом, утопив, по сообщению Брантома, не менее восьмисот этих несчастных особ.
Первоначально солдатские женщины были не паразитами, питавшимися, ничего не делая, от избытка добычи, а очень важной составной частью организации войска, организации вооружения, интендантства и т. д., что объясняется продолжительностью войны. Отдельный солдат нуждался в помощнике, который носил бы за ним ненужное в данный момент оружие, кухонные принадлежности, который заботился бы о его пропитании, помогал бы ему делить и уносить добычу и который бы ухаживал за ним во время болезни или когда он бывал ранен, защищал бы его, иначе он мог легко очутиться в самом беспомощном положении и погибнуть. Эти обязанности исполняли мальчики и проститутки. Рядом с такими разнообразными обязанностями роль солдатской женщины как проститутки отступала на задний план. Ничто не подтверждает это лучше народных песен, в которых отражается жизнь проституток и мальчиков, сопровождавших войско.
Одна из таких песен, относящаяся к XV и XVI вв., гласит: «Мы, проститутки и мальчики, обслуживаем по собственному желанию наших господ. Мы, мальчики, уносим все, что можно продать. Мы приносим им еду и питье. Мы, проститутки, почти все из Фландрии, отдаемся то одному, то другому ландскнехту, но мы и полезны войску: мы стряпаем обед, метем, моем и ухаживаем за больными. А после работы мы не прочь повеселиться. Если бы мы вздумали ткать, мы немного заработали бы. И хотя ландскнехты часто нас колотят, все же мы, проститутки и мальчики, предпочитаем служить им».
По мере того как война принимала все более разбойничий характер и все более росла возможность делить добычу, увеличивалось и число проституток, сопровождавших войска. Все меньше женщин боялось неудобств военной жизни. Зато все больше женщин манила перспектива богатой жизни. Несмотря на всевозможные жестокости, которым они ежечасно подвергались, их увлекала за собой мечта о добыче. Ткать, пока кровь не пойдет из пальцев, тоже не было особенным удовольствием и едва доставляло нужное для жизни. Так не лучше ли «служить ландскнехту»?
Естественным последствием такого массового наплыва проституток к войску было то, что их уже рано организовали, включили как составную часть в организм войска и старались в самом широком масштабе использовать в интересах военного дела.
При тогдашних условиях военного дела проститутка была прежде всего работницей, и притом очень важной. Разумеется, это нисколько не мешало ей усердно отдаваться и своей исконной профессии, позволявшей ей выманивать у ландскнехта награбленные дукаты, к чему она в конечном счете главным образом и стремилась.
Другим характерным доказательством огромного развития проституции в эпоху Ренессанса служат значительные доходы, получавшиеся от эксплуатации публичных женщин, на которых смотрели как на доходную податную статью. В податных книгах разных городов сохранилось на этот счет немало интересного материала. Ни городские, ни церковные, ни княжеские кассы не упустили из виду, что из карманов проституток можно выудить немало денег, и они поэтому с самого начала обирали проституток по всем правилам утонченного финансового искусства.
Начальник отряда солдатских девок
Сохранившиеся податные списки города Парижа показывают, как рано проституция была обложена податью. Из этого документа видно, что уже в XIII в. налог на проституцию давал городской казне изрядный доход. О Сиксте IV сообщают, что он получал от одного только дома терпимости не менее двадцати тысяч дукатов. Тот же папа часто передавал священникам в виде синекуры налоги, вносившиеся известным
