Элис потянулась за сигаретами. Интересно, возбудилась ли она от прикосновения «доказательства его страсти» или выставила обольстителя-самоучку за порог? Я посмотрел на презерватив. Вот и ответ, только почему в гостиной? Как-то не верится, чтобы Джерард полез к Элис прямо здесь. Разве что она сама к нему полезла…

Извинившись, я отбыл в туалет подумать. Из своего небольшого опыта общения с женщинами я усвоил одно: нельзя затевать ссору, не придумав заранее, что ты скажешь сначала. Почти все мои девушки были несколько умнее меня, и это мне нравится, но обязывает перед любой ссорой вырабатывать тактику поведения. Если б я писал книгу по практической психологии, то посоветовал бы оказавшимся в подобной ситуации мужчинам не идти на конфликт без четкого представления, что они хотят получить в итоге. Поскольку книгу по практической психологии я не пишу, то вот вам мой совет: забудьте все, о чем я сейчас говорил, и ведите себя, как положено мужчине: самоутверждайтесь за счет женщины. Всегда уместны фразы типа: «На словах у тебя все замечательно, а как насчет…» или «Ты сама меня довела». Чем больше женщин, которым не повезло с партнерами, тем больше их останется нам, прочно усвоившим простые правила эмоциональной игры, аналогичные необходимости вытирать ноги перед тем, как войти в дом.

Я посмотрел на себя в зеркало, вправленное в дверцу шкафа для ванной над парой открытых полок с духами (в том числе «СК 1») и шампунями. В голове не укладывается: Джерард купил себе парфюм от Келвина Кляйна? Для него духи – притворство и фальшь. Ты должен пахнуть как пахнешь или, в случае Джерарда, вонять как воняешь. Тут я вспомнил желтое пятнышко у него на воротнике и сопоставил со скоростью исчезновения собачьего шампуня. Интересно, подумал я, а как он поступит, если пойдет дождь?

Теперь снова обо мне. Зеркало Элис отразило морщинку на лбу, которую я прежде не замечал. Должно быть, старею. Моя рыночная цена падает, и приходится мириться с тем, что мои девушки спят с другими. Наверное, надо сказать спасибо, если еще кому-то нужен.

Глаза у меня покраснели, будто я плакал, хотя на самом деле сказывалось выпитое накануне. Если глаза – окна души, то в мою, очевидно, кто-то вломился и все там разгромил. Сейчас подъедет ремонтный фургон, забьет глазницы досками, чтобы больше ничего не украли. «И для этого я уже слишком стар», – подумал я, выдавливая случайный прыщ в тщетной попытке почувствовать себя юнцом. Прыщ был большой, бугристый, заметный. Раньше я убрал бы его и тут же забыл, но сейчас почему-то, возможно, по забытой подростковой привычке, достал из стоящей тут же банки ватную палочку и аккуратно протер ранку лосьоном для снятия макияжа. «Чтобы не воспалилось», – подумал я (хотя прежде такие мелочи меня никогда не заботили), бросил ватку в ведро для мусора и увидел там второй презерватив.

Не отличаясь проницательностью Шерлока Холмса, я тем не менее сделал правильный вывод: передо мною фальшивка. Нормальный человек не станет разбрасывать презервативы по всему дому. Конечно, всякое возможно, и особенно страстные акты любви могут иметь место не только в спальне, но при любви Джерарда к комфорту я знал, что в ванную его за этим точно не потянет. На кафельном полу жестко, холодно, и, кроме того, качество освещения или неуместные ассоциации с чисткой зубов сломали бы ему весь настрой. А принимать ванну вдвоем для первого совокупления слишком интимно. И потом, ванну Джерард принимает строго дважды в неделю, экономя воду и тепло. У Элис он был в понедельник, а банные дни – среда и суббота. Да и местонахождение презерватива выдает его с головой. Никто не бросает использованные резинки поверх кучи мусора, их закапывают вниз, чтобы не оскорбить ничьего взора. Хотя меня слегка мутило, я нагнулся к ведру. Презерватив был не использован. Я вымыл руки, вернулся в гостиную, где Элис пускала в потолок струйки табачного дыма. Она была похожа на француженку – в хорошем смысле слова, разумеется.

Я отнес чашки в мойку. Рядом обнаружилось сверкающее хромом мусорное ведро – такие были в моде несколько лет назад. Я нажал педаль подъема крышки, заглянул внутрь. Под шоколадной оберткой и банкой из-под фасоли лежал третий презерватив.

– Элис, – сказал я, – не возражаешь, если я загляну в твою спальню?

Она раздраженно выдохнула густое облако дыма.

– Еще как возражаю. Что ты рассчитываешь там увидеть? Если б я трахнулась с ним, то у меня хватило бы ума перед твоим приходом сменить постельное белье.

– Да нет, не подумай, дело совсем не в том, и я знаю, ты с ним не спала, – возразил я. – Просто хочу показать тебе, откуда я это знаю.

Она пожала плечами. Я заметил, что один сосок стоит торчком.

– Хорошо придумано, – кивнул я на сосок. Элис издала звук, похожий на шипение эфира между радиостанциями, и прикрыла грудь рукой. Я подумал, удастся ли мне восстановить симметрию до поездки в Брайтон.

В спальне я сразу шагнул к мусорному ведру. Презерватива нет, зато обертка от него с надписью «гипоаллергенно» аккуратно лежит на пустой банке от кока-колы. С таким же успехом Джерард мог подписать свое имя. Подобно многим, он считает аллергию доказательством душевной тонкости и поэтому придумал себе несколько оригинальных аллергенов. Один из них – презервативы. Насколько я понимаю, это значит, что он плохо умеет их надевать или просто не любит. Помню, Пола рассказывала, что стала пить таблетки, чтобы не подвергать себя опасности ослепнуть от срикошетившей в глаз плохо надетой резинки, в самый неожиданный момент слетающей у Джерарда с члена.

Элис в ужасе посмотрела на обертку:

– Клянусь, понятия не имею, откуда она здесь.

Я молча провел ее из спальни к мусорному ведру в гостиной, а оттуда в кухню. Во время этого непонятного обхода Элис в прелестном недоумении качала головой:

– Не знаю, как они туда попали. Пока ты не пришел, я их не замечала.

– Все в порядке, – успокоил ее я. – Знаю, что не замечала, и как они туда попали, тоже знаю. Их рассовал Джерард, чтобы я увидел. Поэтому они оказались в трех разных мусорках: он хотел, чтобы я увидел их наверняка.

– Не понимаю, – сказала Элис. – А зачем ему это понадобилось?

Я вздохнул с видом дзен-буддиста, которого просят растолковать тонкости религии домохозяйке, приходящей к нему на занятия раз в неделю.

– Замысел рассчитан на несколько уровней действия, – тоном Пуаро в конце очередной серии начал я. – Во-первых, если бы это увидела ты, что вряд ли, поскольку ты близорука и любовью к порядку не отличаешься, то могла бы подумать, будто переспала с ним и забыла. Повторяю: вряд ли, разве что после лоботомии или курса мощных транквилизаторов. Но это лишь внешний расчет. Гораздо вероятнее, что на них наткнусь я и, не раздумывая, решу, будто ты с ним спала. Я на тебя наору, мы разругаемся, и путь для него открыт. Или ничего не скажу, но гнетущая мысль о том, что ты спала с другим, подточит мое доверие к тебе, и тогда наша любовь обречена.

– Очень умно, – заметила Элис, как будто в ответ на речь Пуаро в конце фильма.

– Но это еще не все. – Я выбил пепел из воображаемой трубки. – Пусть даже, обнаружив презервативы, я правильно пойму, что произошло; ты можешь не принять мои объяснения. Сочтешь меня извращенцем, разбрасывающим по твоей квартире презервативы. А потом он, конечно, может сказать, что не знает, о чем я, а ты, должно быть, спишь с кем-нибудь еще. Рассуждения о подрыве доверия смотри выше. Или он будет утверждать, что спал с тобой сам, а следовательно, мне у тебя делать нечего.

Элис слегка оторопела.

– Ты правда думаешь, что он настолько хочет переспать со мной?

– Если предложить ему на выбор – переспать с тобой, но лишиться правой руки, или остаться целым, он ответит: «Называйте меня левшой».

– Боже, – пробормотала Элис, – наверное, лучше мне с ним какое-то время не видеться.

– Если хочешь знать, это лучшее, что я слышал от тебя, – сказал я. – Поедем в Брайтон?

– Поедем, – ответила Элис, надела темные очки и стала похожа на Софи Лорен, только еще красивее. – Но ты ведь не сам их туда положил?