подобное выплыло наружу, получился бы грандиозный скандал. По сравнению с этим то, что Рэднора Гейлорда вот-вот повесят за убийство, которого он не совершал, вопрос второстепенной важности.

Полли обернулась к нему, сверкая серыми глазами.

– Я собиралась все рассказать до суда. Я не знала, что следствие имеет какое-то значение. Я бы рассказала об этом коронеру в то утро, когда он приехал, чтобы взять у меня показания, но в качестве свидетеля он привез с собой Джима Мэттисона, а я не могла объясняться перед Джимом.

– Это было бы неловко, – согласился Терри.

– Полли, – сурово произнес я. – Это непростительно! Если бы вы в первую очередь объяснили все мне, присяжные ни за что не вернули бы дело Рэднора на доследование.

– Но я думала, что вы найдете настоящего убийцу, и тогда Рэднора отпустят на свободу. Было бы ужасно рассказывать эту историю в зале, битком набитом людьми, во всеуслышание Джима Мэттисона. Я терпеть не могу Джима Мэттисона!

– Осторожнее в высказываниях, – заметил Терри. – Возможно, вам все же придется выйти за Джима Мэттисона. Рэднор Гейлорд больше никогда не сделает вам предложения.

– Тогда предложение ему сделаю я! – ответила Полли.

Терри засмеялся и встал.

– Он угодил в очень неприятное положение, мисс Мэзерс, но, кажется, я все-таки ему завидую.

Полли улыбнулась сквозь слезы, на ее щеках появились ямочки, – такой язык ей был понятен.

– До свидания, – сказала она. – Вы помните, что обещали мне?

– Я не произнесу ни звука, – проговорил Терри, взял меня за плечо и выпроводил из комнаты.

– Очаровательная девушка, – заметил он, когда мы свернули на дорогу.

– Ты не первый, кто обнаружил это, – вымолвил я.

– Надо думать, что не первый! – отвечал он, искоса взглянув на меня.

Несколько минут Терри с задумчивым блеском в глазах пристально вглядывался в пейзаж, потом откинул голову и рассмеялся.

– Слава богу, что женщины не слишком увлекаются преступлениями! Строить на их счет какие-либо версии весьма рискованно, – их мотивы и поступки не согласуются между собой.

Он прервался, чтобы зажечь сигару, и как только хорошенько раскурил ее, продолжил разговор.

– Мои подозрения насчет Рэда подтвердились, хотя надо сказать, немало улик предоставили газеты. На след меня навело именно пальто наряду с его поведением в гостинице. Понимаешь, когда он вышел из той пещеры, его обуревали противоречивые чувства. За его гневом, очевидно, скрывались безмерное разочарование и скорбь, но на тот момент гнев определенно перевешивал. С ним дурно обошлись, и он это знал. Более того, ему было все равно, знает ли об этом кто-то еще. Он был в предельно дурном настроении, готовый излить свою злость на первого, кто попался бы ему под руку. Под руку попалась его лошадь. К тому времени как он добрался домой, большая часть запальчивости была израсходована, уступив место разочарованию. Он пытался с ним справиться, когда ты его обнаружил. К вечеру он пустил в ход свою философию и, наверное, решил собраться и попробовать заново. Вот и вся история о сумасбродном поведении нашего юного джентльмена, – подытожил он.

– Интересно, как я сам до этого не додумался, – сказал я.

Терри улыбнулся и промолчал.

– Рэднор естественно не распространяется на эту тему, – продолжил он вскоре. – Во-первых, потому что не хочет, чтобы в этом было замешано имя Полли, а во-вторых, я полагаю, он считает, что если кто-то и должен давать объяснения, то это она. Он думал, что она явится на слушание и ее показания выявят достаточно фактов его невиновности. Узнав, что она не пришла, а в ее показаниях не было затронуто ни одной существенной стороны дела, он просто закрыл рот, сказав: «Отлично! Если она молчит, я тоже буду молчать». Кроме того, коронер выбрал неудачный метод. Он показал, что его симпатия на другой стороне, и Рэднор упрямо решил не произносить ни слова сверх того, что из него вытягивали только силой. Это в большей степени поведение маленького мальчика, который был несправедливо наказан и теперь получает несказанное удовлетворение при мысли о том, как будут сожалеть его друзья, когда он умрет. Итак, по- моему, у нас в руках все нити дела Рэда. Несмотря на то, что он, похоже, обречен на казнь, для нас не составит большой сложности вытащить его из тюрьмы.

– Но я так и не понял, – проворчал я, – почему эта маленькая негодница не обмолвилась мне об этом ни словом. Она пришла ко мне, тотчас сообщила, что он не виновен, и попросила снять с него все подозрения, даже не намекнув, что она могла бы разъяснить наиболее подозрительный факт, имеющийся против него.

– Твоя взяла, – засмеялся Терри. – Когда приходится выяснять, почему женщины совершают те или иные поступки, я сдаюсь. Если бы ты, видишь ли, ее спросил, она бы тебе рассказала, а так ты ни разу об этом не говорил.

– Как я мог ее спросить, коли я ничего об этом не знал?

– Мне это удалось, – заметил Терри, – и более того, – прибавил он мрачно, – я обещал, что дальше меня это не пойдет, то есть, больше чем это необходимо для освобождения Рэда. Ну, разве это не изрядное невезение, когда, проделав такой путь в эту глушь, у тебя в руках оказывается вся правда, а тебе не позволяют ее напечатать? Как, черт возьми, я объясню поведение Рэда без упоминания о ней?

– Не нужно было давать обещания, – возразил я.

– Да ладно, – ухмыльнулся Терри, – я всего лишь простой смертный!

Я оставил эту реплику без внимания, и он торопливо добавил: – Мы разобрались с Джеффом, мы разобрались с Рэднором, но еще предстоит найти настоящего убийцу.

– И это, – объявил я, – Моисей-Кошачий-Глаз.

– Возможно, – согласился Терри, пожимая плечами. – Однако у меня появилось крошечное, тончайшее подозрение, что истинный убийца – это не Моисей-Кошачий-Глаз.

– Это и есть Люрэй, – проговорил я, показывая хлыстом на редкие деревенские домики, расположившиеся в долине, у наших ног.

Вытянув руку, Терри натянул поводья и заставил лошадей остановиться.

– Тпру, погоди, я сориентируюсь. Ладно, в какой стороне находится пещера?

– Мы как раз стоим над ней. Вход вон там, в подлеске, на расстоянии около мили к востоку.

– А лес тянется прямо через горы сплошной линией?

– Почти. Если не считать нескольких беспорядочно разбросанных ферм.

– Как насчет здешних фермеров? Это зажиточные люди?

– В целом, думаю, да.

– Кого они преимущественно нанимают для работы на полях: негров или белых?

– Насчет этого я не уверен. Это здорово зависит от обстоятельств. Мне кажется, что более мелкие фермы склонны нанимать белых работников.

– Дай-ка подумать, – заметил Терри, – сейчас как раз время посевной. Могут ли фермеры в этот сезон брать дополнительную рабочую силу?

– Нет, не думаю: скорее, помощь им может потребоваться во время уборки урожая.

– Сельское хозяйство – новая для меня тема, – засмеялся Терри. – Проблемы Ист-Сайда ее не затрагивают. Человек, обладающий привычками Моисея, мог бы отлично спрятаться в этом лесу, стоит только захотеть. – Он вновь внимательно осмотрел холмы, после чего перевел взгляд на деревню. – Полагаю, для начала мы могли бы сходить в гостиницу. Я хочу опросить там нескольких человек. Кстати, – прибавил он, – не нужно сообщать им, что я твой приятель или журналист. Наверное, я буду сыщиком. Кажется, твой молодой человек из Вашингтона наделал много шуму по поводу ограбления, – посмотрим, смогу ли я его превзойти. Только детектив производит такое впечатление на сельское население. На него смотрят как на всемогущего и всезнающего, и каждый трепещет перед ним из боязни, что его собственные