* * *

Чтобы стало понятно, почему у меня возникло желание совершить кругосветное плавание, следует начать с рассказа о родителях. Как любит напоминать папа, без них меня бы не было на этом свете, и только благодаря поддержке семьи я обрела возможность осуществить свою мечту.

И моя мама Джули, и папа Роджер родились в Новой Зеландии. Там они в 1986 году поженились, а в 1987-м – перебрались в Сидней. Купив на шоссе Парраматта Роуд у торговца автомобилями старый фургон, они отправились вдоль побережья в Квинсленд. И только лишь добравшись до шоссе Пасифик Хайвей и немного увеличив скорость, они обнаружили, что автомобиль издает жуткий скрип, который они не замечали раньше. Теперь, вспоминая эту поездку, мама смеется и говорит, что торговец, наверное, подумал: «Ох уж эти новозеландцы, понаехали сюда, а сами только с лодки слезли. Вот и загоню я им эту рухлядь». К счастью, машине удалось дотянуть до Золотого берега, и родители начали обустраиваться на новом месте.

Мама стала работать специалистом по трудотерапии, а папа решил вместо изготовления паровых котлов заняться чем-нибудь другим. Перед тем как начать работать с недвижимостью, он какое-то время имел собственный бизнес по прокату телевизоров, и явно не случайно у нас дома, пока я росла, телевизора никогда не было. Папа видел, в какую зависимость от телевидения попадают люди, какой ограниченной становится их жизнь – всегда в четырех стенах, без движения, – и решил, что сам ни за что таким не будет.

Не думаю, что родители планировали навсегда оставаться в Австралии, но в 1992 году родилась моя старшая сестра Эмили, в 1993-м – я, мой брат Том – в 1995-м, а в 1997-м появилась на свет моя младшая сестра Ханна. Так что, имея на руках четырех маленьких детей, им было не до того, чтобы думать о возвращении в Новую Зеландию.

Если не принимать во внимание тот факт, что у нас не было телевизора (что определенно оставляло нас в меньшинстве), мое детство было исключительно нормальным. Мама и папа никогда не были мореплавателями. На заре их совместной жизни, еще в Новой Зеландии, их самый тесный контакт с морем заключался в том, что они брали лодку и ловили с нее рыбу у побережья города Фангареи. Они любили палаточные походы, великолепно их организовывали, и мы выбирались из дома при любой возможности. Когда папа предлагал нам на выбор: провести день в одном из парков с аттракционами на Золотом берегу или, потратив ту же сумму денег, отправиться на неделю в поход в наше любимое место, кемпинг всегда побеждал. Однако когда я уже училась в четвертом классе, мама на летние каникулы отправила нас в морской лагерь, устраиваемый Саутпортским яхт-клубом. Подозреваю, мама предполагала, что понравится это больше всего Тому, которому было тогда всего шесть, и без нас с Эмили он не мог обойтись. Ханна была слишком мала и оставалась с мамой на пляже. Из лагеря мы втроем отправились на уик-энд на занятия по парусному спорту для начинающих, а затем – на клубные гонки. Джон Мерфи, наш инструктор, был великолепен, только вот его голосовые связки постоянно подвергались чрезмерной нагрузке – а как иначе, если все время над водой раздавались его вопли: «Да поднимайте вы эту хрень!»

Сначала я не то чтобы боялась ходить под парусом. Мне было страшно находиться в открытом море вдали от берега, но у меня никогда не возникало чувство, что меня заставляют уплывать все дальше и дальше от мамы и папы или от других людей. В ветреные дни, когда я не решалась выходить в море, я оставалась сидеть на пляже с Ханной и чувствовала себя такой брошенной. Смотреть, как остальные дети вытаскивают свои лодки на берег в конце дня – улыбающиеся, полные впечатлений, – было тяжело, и я понимала, что потакаю страху, который мешает мне принять участие в общем веселье. Эмили справлялась просто отлично. Она все схватывала на лету и, казалось, без малейших усилий. Я видела, какое удовольствие ей доставляют эти морские прогулки, и хотела быть такой, как она. Ситуация немного напоминала тот день, когда мы прыгали в бассейн. Мне не нравилось торчать на пляже и ждать, пока все вернутся, хвастаясь своими успехами в регате. Я хотела быть в самой гуще событий. В дни, когда дул сильный ветер и поверхность воды покрывалась белыми барашками, мне не хватало сил справляться с лодкой, и я всегда оказывалась где-то в хвосте флотилии, сражаясь с посудиной. Но оказалось, что в спокойные дни, когда сила и умение действовать быстро не имели значения, тщательно спланировав свои действия, соблюдая правильную тактику и набравшись терпения, я могла попасть в середину группы и соревноваться с другими за то, чтобы занять более высокое место. Моя уверенность росла одновременно с мастерством, и я начала получать все больше и больше удовольствия от плавания.

Мама однажды спросила, не кажется ли мне, что меня заставили ходить под парусом. Нет, я так не чувствовала. Мы просто делали это, и все. Парусный спорт стал нашим семейным развлечением, и, если уж на то пошло, это мы, дети, заставляли маму и папу выходить в море. Мы не играли в пляжный волейбол или футбол, не входили в команду маленьких спасателей. Мы ходили под парусом. Дружелюбный Центр для начинающих при Саутпортском яхт-клубе в Холивелле чем-то напоминал место проведения семейного досуга и был отделен от профессионального, официального клуба. Вскоре наша семья стала проводить в клубе каждые выходные. Мы, дети, брали уроки, участвовали в соревнованиях или ходили в составе команды на более крупных судах, а мама и папа управляли спасательными лодками.

Моя лучшая подруга Памела Фредрик и ее семья тоже были членами клуба. Они также поддерживали идею «нет телевизору», поэтому если мы были дома, то что-нибудь мастерили или играли. Исключение составляли только зимние каникулы. Иногда мама и папа брали напрокат телевизор и видеомагнитофон, и мы, собравшись в кружок, смотрели документальные или художественные фильмы – такие просмотры являлись своеобразным праздничным поощрением. Больше всего нам нравился документальный фильм сэра Эдмунда Хилари о его первом восхождении на Эверест. Мои родители были обыкновенными, очень нормальными людьми, но их решение не иметь дома телевизор многие считали странностью. Однако мама с папой не собирались изменять свой образ жизни только потому, что так жить не принято.

Пока мы росли, решения всегда принимались при участии всех членов семьи. Когда нужно было привязывать лодки к крыше автомобиля после долгого уик-энда на воде, нам с Эмили полностью доверяли и не сомневались, что мы справимся с работой не хуже любого взрослого. Я никогда не чувствовала себя ребенком, которому не дают слова, которого видят, но не слышат. Нет, скорее, я ощущала себя человеком, мнение которого ценят.

К тому моменту, когда я пошла в школу, папа уже оставил бизнес по прокату телевизоров и основал быстро пошедшую в гору компанию по торговле недвижимостью. Затем, абсолютно неожиданно, он получил предложение от человека, пожелавшего купить его бизнес. Хотя это предложение и не было принято, оно заставило маму и папу задуматься о том, чем можно было бы заняться, если не быть привязанными к одному месту. Как и любому человеку, поначалу им трудно было даже представить, что однажды можно бросить налаженную жизнь, особенно имея на руках четверых детей, но все же они начали мечтать. Одна из тем, обсуждаемых ими в то время, – путешествие по Австралии. Когда примерно год спустя последовало еще одно предложение о продаже бизнеса, папа его принял. Он всегда говорил, что если и соберется путешествовать, то только вместе с семьей. Он не хотел ждать, пока дети вырастут и уедут из дома, а он превратится в седого бродягу. Кто знает, что ждет нас в будущем?

Так что план теперь заключался в том, чтобы купить и обустроить автобус, на котором можно было бы объехать Австралию, пока дети не вырастут и не потеряют интерес к семейным путешествиям. Я училась в пятом классе, когда в 2004 году мама и папа продали дом. Они начали подготавливать автобус к путешествию и еще купили 52-футовую моторную яхту, на которой можно было жить. Она называлась Home