слова происходит только тогда, когда возникает новая цивилизация, бросающая вызов старой, когда преображается общество целиком, вынуждая изменения своих вооруженных сил одновременно на всех уровнях — от технологии и культуры до организации, стратегии, тактики, обучения, доктрины и снабжения. Когда это происходит, преобразуются и отношения между вооруженными силами, с одной стороны, и экономикой и обществом — с другой, и военное равновесие сил на земле рушится.
Революция столь глубокая происходит весьма редко.
На протяжении всей истории человечества люди воевали так же, как работали.
Вопреки романтическому поверью, что жизнь в древних племенных общинах была гармоничной и мирной, кровавые битвы наверняка случались и в досель-скохозяйственных, кочевых и пасторальных группах. В своей книге «Эволюция войны» Морис Р. Дейви пишет о «непрестанной межгрупповой вражде, из которой столь многие первобытные племена» никогда не вылезали. Эти малые группы воевали ради мести за убийство, ради захвата женщин, ради доступа к богатой белком дичи. Но насилие не есть синоним войны, и лишь впоследствии конфликт принял истинный характер войны как таковой — кровавого столкновения между организованными государствами.
Когда аграрная революция запустила первую великую волну перемен в человеческой истории, она постепенно привела к образованию самых ранних досовременных обществ. Она породила постоянные поселения и многие другие политические и социальные новшества. И среди них, несомненно, одним из важнейших явилась сама война.
Сельское хозяйство послужило для войны вынашивающим чревом по двум причинам: оно дало общинам возможность производить и накапливать добавочный экономический продукт, ради которого стоило воевать. И оно ускорило развитие государства. Это и послужило основами того, что мы теперь называем военным делом.
Конечно, не все прежние войны велись ради экономических целей. В литературе о причинах войн их указываются десятки — от религиозного фанатизма до врожденной агрессивности вида. И все же, говоря словами покойного Кеннета Боулдинга, выдающегося экономиста и борца за мир, война «совершенно отлична от простого разбоя, налетов и случайного насилия… Она требует… излишка провизии, созданного сельским хозяйством, собранного в одном месте и переданного в распоряжение одной власти».
Обряды, музыка и веселье
Связь между войной и почвой была совершенно ясна стратегам и воинам прошлого. Великий правитель области Шан в Древнем Китае создал для государственных деятелей манускрипт, как Макиавелли через 1800 лет после него. И в нем правитель Шан говорил: «Для мира стране нужно сельское хозяйство и война». Правитель области Шан служил династии Цинь с 359 по 338 г. до н. э. Снова и снова он в своем военно-политическом учебнике советует правителю держать народ в невежестве и всячески избегать обрядов, музыки и любого веселья, которое может отвлечь умы людей от земледелия и войны. «Если тот, кто правит страной, может развить плодородие почвы в полной мере и заставить людей биться насмерть, то слава и выгода будут умножаться взаимно».
Если населения не хватает, то правитель Шан учит князя поощрять иммиграцию солдат своих феодальных соседей. «Пообещай им на десять лет освобождение от военной службы и поставь их работать на земле, освободив тем самым имеющееся население для ведения войны». Предписания правителя Шан о поддержании воинской дисциплины рисуют его образ мыслей: «В бою пять человек организуются в отделение, если один из них погибает, остальных следует обезглавить». С другой стороны, победоносные военачальники должны награждаться зерном, рабами или даже «платящим подати городом из 300 семей».
Правитель Шан был приблизительно современником Суньцзы, книга которого «Искусство войны» стала классикой. В предисловии к недавнему изданию этой работы Сэмюэл Б. Гриффите пишет: «Весной и осенью армии были малы, плохо организованы, обычно возглавлялись неумелыми начальниками, плохо обучены и снабжались кое-как. Многие кампании кончались катастрофой просто потому, что войска не могли найти себе еды… Вопросы обычно решались за день. Конечно, случались и осады городов, и иногда армии находились в поле продолжительное время. Но такие операции не были обычными».
Сезонная работа
Через несколько столетий в древней Греции положение вещей не слишком отличалось от описанного в вопросах провизии и земледелия. Производительность аграрного общества была настолько низка, а добавочный продукт столь незначителен, что более 90 % всей рабочей силы должно было использоваться в земледелии. Уход сына на военную службу мог означать для семьи экономическую катастрофу. Таким образом, согласно историку Филиппу М. Тейлору, война в Греции была «сезонной работой, на которую солдаты-добровольцы являлись в основном из крестьянских хозяйств, которые в зимние месяцы не требовали внимания».
И очень существенно было вернуться на свою землю вовремя. «Необходимость убирать урожай «треножника» греческого земледелия — олива, лоза, зерно — оставляла лишь месяц-другой, когда мелкие крестьяне могли найти время на битву», — пишет классик Виктор Хансон в книге «Западный способ воевать».
Иногда от греческих солдат, которых призывали к исполнению воинского долга, требовали, чтобы они приносили с собой трехдневный запас провизии. После этого они переходили на подножный корм. Как говорит историк Джон Киган, во время войн между городами-государствами «самый большой ущерб, который один город мог нанести другому, помимо убийства его солдат-горо, — жан на поле битвы, это опустошение возделываемых земель». Прошли еще века, и древние греческие государства-города ушли в историю, но ситуация осталась той же самой. У всех обществ Первой волны война всегда велась вокруг земледелия. Как правило, армии Первой волны были плохо организованы, плохо экипированы и плохо возглавлены. Но как из любого исторического обобщения, из этого Правила тоже есть заметные исключения. Никто не скажет, что римские легионы в своем расцвете были случайно собранной и плохо организованной силой. Все же замечание Гриффита о лоскутном характере армий эпохи Суньцзы можно с тем же успехом применить к разным моментам истории в разных частях света.
Особенно это верно для децентрализованных аграрных обществ, где процветал феодализм. Обычно монарх полагался на дворянство, которое должно было поставить войска для любой серьезной кампании, но его власть над ними была обычно очень строго ограниченной. В своем мастерском исследовании «Восточный деспотизм» историк Карл А. Виттфогель пишет: «Сюзерен феодальной страны не обладал монополией на военные действия. Как правило, он мог мобилизовать своих вассалов лишь на ограниченный период, сперва на три месяца, потом на сорок дней. Держатели небольших феодов часто служили всего двадцать или десять дней, иногда меньше».
Более того, вассалы обычно не предоставляли сюзерену своих полных сил, а призывали только их часть. Зачастую эта часть не была обязана продолжать сражаться за монарха, если война уводила их за границу. Короче говоря, полностью монарх управлял только своими собственными войсками. Остальные его силы обычно представляли собой лоскутное одеяло временных единиц с сомнительными квалификацией, экипировкой и верностью.
Как пишет Ричард Шелли Хартиган в истории участия мирных жителей в военном деле, феодал, на которого напали, «мог держать вассалов на военной службе до тех пор, пока захватчик не будет отброшен, но феодал, склонный к наступательной войне, мог держать своих людей в поле не более сорока дней в году…». Как в Древней Греции и в Китае — эти люди нужны были на земле.
Без платежной ведомости
И еще: почти во всех армиях Первой волны солдатам платили нерегулярно, и обычно натурой, а не деньгами (денежная система была еще в зачаточном состоянии). Не так уж редко, как в Древнем Китае, победоносные полководцы получали в качестве платы землю — главный ресурс аграрной экономики. Конечно, офицеры обычно жили куда лучше простых солдат. Тацит, описывая римскую армию, цитирует жалобу солдата, что после целой жизни, полной «ударов, ран, холодных зим и чумных лет, страшной войны или жалкого мира», рядовому легионеру при увольнении мог достаться всего лишь клочок болотистой или каменистой земли. В средневековой Испании и в Южной Америке уже начала девятнадцатого века воинам платили землей, а не деньгами.
Таким образом, воинские подразделения Первой волны сильно различались размерами, способностями, боевым духом, качеством командования и обучением. Многие из них возглавлялись
