отреагировал долларом. Фильм собрал огромную кассу. Все это привело к появлению сиквела, сувенирной продукции и еще нескольких кинолент с теми же предпосылками и в том же стиле. «Карантин» (Quarantine) и «Монстро» (Cloverfield) — лишь две из них.

А теперь представим, что было бы, если бы продюсеры «Последней трансляции», воспользовавшись правовым прецедентом, добились запрета на съемку «Ведьмы из Блэр». Это имело бы два главных последствия: жанроопределяющий фильм остался бы неснятым, а прибыль, полученная от показов «Трансляции», оказалась бы гораздо ниже (ей пошел на пользу выход «Ведьмы из Блэр»).

В основе малобюджетного, но имевшего колоссальный успех фильма «Паранормальное явление» (Paranormal Activity) лежит идея, согласно которой полтергейст проявляется в виде психокинетического перемещения предметов и может вселяться в людей (кстати, воспроизведение в кино обоих эффектов обходится дешево). Если бы эта идея (или стиль работы с камерой, или спецэффекты, применявшиеся для выражения идеи) получила защиту, «Паранормальное явление» не было бы снято вообще. Между тем этот фильм с бюджетом в 10 тыс. долларов (6100 фунтов) принес своим создателям более 100 млн долларов (61 млн фунтов). В снятом десятью годами ранее малоизвестном фильме «Эксперимент-909» (909 Experiment) атмосфера, эффекты и развитие сюжета поразительно напоминали кадры «Паранормального явления». Сходство было настолько заметным, что сценарист и режиссер «Эксперимента» Уэйн Смит сказал: «Я убежден, что моя концепция или замысел были использованы в новом кинохите “Паранормальное явление”. С этим уже ничего не поделаешь, могу только заявить, что официально мой фильм вышел первым» (Jokeroo, 2010). Но признание Смитом того факта, что заимствование идеи и клонирование ее выражения — не одно и то же, не мешает другим неуклонно подводить дихотомию «идея — выражение» все ближе к защите идей авторским правом. Это, в свою очередь, переведет любые попытки их выражения в разряд прямого нарушения авторского права.

Перенесемся в 1977 год, к переломному процессу, в ходе которого впервые были размыты эти границы, а в качестве противоборствующих сторон перед судьями предстали Сид и Марти Кроффт (создатели детской телепередачи H. R. Pufnstuf) и компания McDonald’s. Последняя обратилась к Кроффтам по поводу прав на «волшебную страну» из передачи Pufnstuf — с говорящими деревьями и прочими антропоморфными чудесами. Сделка не состоялась, но McDonald’s все-таки снял несколько минутных коммерческих роликов, действие которых происходило в «волшебной стране», а персонажи были хорошо знакомы маленьким зрителям передач Pufnstuf. Однако девятая сессия суда постановила, что это нельзя рассматривать как очередное выражение идеи «волшебной страны», и потребовала от компании McDonald’s выплаты компенсации за нарушение авторских прав Кроффтов. Но утверждать, будто Кроффты первыми изобрели говорящие деревья и летающих ведьм, равносильно тому, что McDonald’s признают изобретателем картошки фри.

Победу Кроффтам принесли детали. Истцы убедительно доказали: несмотря на то что компания McDonald’s представила свое видение идеи, оно имело «облик и ощущения», характерные для передач Pufnstuf. Со времени «дела Кроффтов» судебные разбирательства, в ходе которых правообладатели пытаются препятствовать появлению любых выражений, проистекающих из одной идеи, сделали очевидной значимость этого прецедента. Особенно многочисленны парадоксы, имеющие отношение к Голливуду. Как отмечает Вайдьянатхан, «хотя киноиндустрия добивается расширения охвата защиты авторских прав, чтобы сохранить лидирующие позиции на глобальном культурном рынке, не вызывает сомнений то, что именно меньший охват защиты авторских прав, масштабы общественной собственности и явное различие между идеями и выражением, предусмотренное законом, изначально способствовали могуществу американской киноиндустрии. Сдвиг всех решений о законности производных в пользу авторов, ставших первыми, попирает дух американского закона об авторском праве» (Vaidhyanathan, 2003: 115).

Немалое количество фильмов балансирует на грани небытия из-за претензий, относящихся скорее к проблеме имитаций, чем к нарушению прав. Имитация в самом широком смысле слова — это результат процесса, при котором некая подхваченная идея получает авторское выражение силами того, кто ее подхватил. Имитация — способ творчества таких авторов, как Шекспир. Вспомните, чем характеризовалось возрождение Средневековья в викторианской Англии, если не массовыми пересказами легенды об Артуре? Тем не менее произведения Шекспира, Теннисона и Уотерхауса занимают чрезвычайно важное место в нашей культуре.

В нормах общего права Великобритании и США наряду с преимуществами есть и бесспорные недостатки. Общее право смягчило жесткий закон об авторском праве в цифровую эпоху (DMCA), но вместе с тем открыло ящик Пандоры для процессов по изучению сходных выражений одной и той же идеи. Судебные разбирательства по поводу двух выражений с общим для них «обликом и ощущением» неизбежны, когда речь заходит о характере выражения. К примеру, индийский Болливуд зачастую придает фильмам явное сходство с американскими. Судебные процессы по этому поводу редки, и даже в случае разбирательств суды относят предполагаемые нарушения к категории идей. Вопрос о том, отнимают ли индийские римейки долю рынка у американских фильмов, остается спорным, однако вероятность вмешательства в функционирование рынка резко снижается, когда речь заходит о римейках более давних фильмов.

Да, по-прежнему существует небольшой рынок таких классических картин, как «Касабланка» или «Мост через реку Квай», хотя они — скорее исключение из правил, не только из-за своей популярности, но и потому, что их основными носителями являются DVD. Так какую же рыночную конкуренцию составляют болливудские римейки, показ которых ограничен кинотеатрами? В своей статье о якобы незаконных индийских римейках юрист и писатель Рачана Десаи упоминает несколько индийских картин, представляющих собой копии американских. Однако он ставит вышедший в 2002 году фильм Kaante (копию «Бешеных псов» Тарантино 1992 года) в один ряд с индийским релизом 1992 года Dil Hain Ke Manta Nahim — копией американского фильма 1934 года «Это случилось однажды ночью» (Desai, 2005). Скромный успех ленты «Это случилось однажды ночью», выпущенной на DVD, делает абсурдной любую попытку пренебречь пропастью между этим релизом и соответствующим болливудским продуктом. Почти так же абсурдно утверждать, что индийский рынок картины 1992 года, ставшей римейком американского фильма 1934 года, уменьшает размеры рынка последнего. Если уж на то пошло, римейк вызывает интерес к оригиналу.

Хотя Голливуд и прочие студии возбуждают мало исков против Болливуда, продолжительность действия авторских прав и нереалистичность их условий всегда оставляют место для возможных судебных разбирательств. Однако, как указывает Десаи, индийский и американский суды в вопросах нарушения закона разделяет ощутимый культурный барьер (Desai, 2005). В индийской киноиндустрии придерживаются гораздо более либеральных взглядов на дихотомию «идея — выражение». Кто скажет, на чьей стороне правда?

Строгие правила Голливуда, касающиеся творческой интерпретации, становятся объектом для критики со стороны самой «фабрики грез». Интроспективный фильм «Перемотка» (Be Kind, Rewind) с Джеком Блэком и Мосом Дефом в главных ролях вскрывает проблематичный характер «широкого охвата» авторского права. Персонаж Джека Блэка, Джерри Гербер, случайно размагничивает все видеокассеты в прокате, который и без того с трудом сводит концы с концами. В итоге бизнес лишается товара. Чтобы избежать взысканий, друзья начинают «варганить римейки» — на скорую руку, как попало переснимать известные и популярные фильмы с дешевыми эффектами и актерами-любителями, найденными по соседству. Между жителями обедневшего района возникают дружеские узы и чувство сплоченности. Все это приносит прокату финансовый успех и воодушевляет унылое сообщество, впадающее в энтропию.

Увы, однажды на пороге видеопроката появляется руководитель киностудии, блистательная и