предполагать, что якорь имеет большое количество диаметрально намотанных обмоток или замкнутых на себя проводников, и образующих много независимых цепей. Давайте теперь предположим, что кольцо постоянно намагничено так, что образует дна полюса (N и S) в двух диаметрально противоположных точках, и что оно вращается от механической энергии. Когда якорь находится в покое, вращение кольцевого магнита будет вызывать токи в замкнутых цепях якоря. Эти токи будут наиболее интенсивны в точках наибольшей плотности силы или вблизи их, и они будут образовывать полюса на якорном сердечнике под прямыми углами к полюсам кольца. Конечно, есть и другие элементы. принимающие участие в работе, которые будут стремиться это изменить, но в данный момент их можно не учитывать. Если рассматривать расположение полюсов на якорном сердечнике, токи, генерируемые в якорных обмотках, всегда будут действовать одинаковым образом и будут постоянно поддерживать полюса сердечника в том же положении, относительно полюсов кольца при любом положении его, и независимо от скорости. В результате притяжения между сердечником и кольцом возникает непрерывное вращающее усилие, постоянное во всех положениях, такое же, как в моторе постоянного тока с большим числом якорных обмоток. Если якорю позволить поворачиваться, он будет вращаться в направлении вращения кольцевого магнита, и индуцированные токи будут уменьшаться с увеличением скорости, до тех пор, пока якорь не достигнет скорости, очень близкой к скорости магнита, когда через обмотки будет течь только количество тока, достаточное, чтобы поддерживать вращение. Если вместо того, чтобы вращать кольцо посредством механической энергии, его полюса будут смещаться за счет действия переменных токов в двух цепях, получиться тот же результат.
Теперь сравним эту систему с системой постоянного тока. В последнем случае мы имеем переменные токи в генераторе и обмотках мотора, и промежуточное устройство для коммутации токов, которое в моторе автоматически выполняет прогрессивное смещение полюсов якоря; здесь мы имеем те же элементы и в точности то же действие, по без коммутирующих устройств. Учитывая тот факт, что эти устройства совершенно ненужны для работы, такая система переменного тока будет — по крайней мере во многих отношениях, — демонстрировать полное сходство с системой постоянного ток, и мотор будет действовать в точности как мотор постоянного тока. Если прилагается нагрузка, то скорость уменьшается, и вращающее усилие соответственно возрастает, и больше токи протекает через возбуждающие обмотки; когда нагрузку убирают, скорость возрастает, и ток, а соответственно и усилие, падает. Усилие, конечно же, является наибольшим, когда якорь находится в покое.
Но раз уж аналогия закончена, то как насчет максимальной эффективности и прохождения токов через це- пи, когда мотор работает без нагрузки, может спросить кто-то? Надо помнить, что мы имеем дело с переменны- ми токами. В этом виде мотор просто представляет собой трансформатор, в котором токи индуцируются динамическим действием вместо изменения их направления, и как можно было бы ожидать, эффективность будет максимальной при полной нагрузке. Что касается тока, то в его силе будет — по крайней мере, при соответству- ющих условиях, — такая же широкая вариация, как в трансформаторе, и при соблюдении определенных правил ее можно уменьшить до любой желаемой величины. Более того, ток, текущий через мотор, работающий па холос- том ходу, несравним с поглощаемой энергией, поскольку приборы показывают только численную сумму прямой и индуцированной электродвижущих сил и токов, вместо того, чтобы показывать из разницу.
Что касается другого класса этих моторов, разработанных для постоянной скорости, возражения Д- ра Данкана в определенной мере применимы к некоторым конструкциям, но следует учитывать, что для таких моторов не планировалась их работа без какой-либо, или с очень слабой нагрузкой, и, если это так, они, если сконструированы правильно, не проявляют в этом отношении каких-либо больших недостатков, чем трансформаторы при тех же условиях. Кроме того, оба свойства, вращательное усилие и стремление к постоянной скорости, можно совместить в моторе, и отдать предпочтение любому из них, и таким образом можно получить мотор, имеющий любые нужные характеристики и способный удовлетворить любую практическую потребность.
В заключение, я отмечу, при всем уважении к Д-ру Данкану, что преимущества, на которые претендует моя система, это не просто предположения, но результаты, полученные реально, и что для этих целей в течение долгого времени проводились зкспериментьІ, и с тем рвением, которое мог придать лишь глубоЮJЙ интерес изобретению; тем не менее, хотя мой мотор — плод долгого труда и тщательного исследования, я претендовать на какую-либо другую нагр: щу, кроме той, чго я изобрел, и я оставляю вьгяснение истинньІХ зтого принципа и наилуqший способ его применения людям более компетентнь1 м, чем я сам. Каков будет р зтих исследований, покажет бу; пущее; но каковь1 бьІ они ни бьши, и к чему бьІ ни привел зтот принчип полностью вознагражден, если впоследствии будет признано, что я внес свою лепту, пусть и малую, в р науки.
Нью Йорк, 26-е Мая 1888.
НИКОЛА Т
ЭКСПЕРИМЕНТЫ С ПЕРЕМЕННЫМИ ТОКАМИ ОЧЕНЬ ВЫСОКОЙ ЧАСТОТЫ И ИХ ПРИМЕНЕНИЕ К МЕТОДАМ ИСКУССТВЕННОГО ОСВЕЩЕНИЯ*
Нет предмета более увлекательного, более достойного изучения, чем природа. Понять этот великий механизм, открыть действующие силы и законы, которые им управляют — вот высшая цель человеческого разума.
Природа хранит во вселенной бесконечную энергию. Вечный приемник и передатчик этой бесконечной энергии — эфир. Признание существования эфира, а также функций, которые он выполняет — вот один из важнейших результатов современных научных исследований. Один только отказ от идеи действия на расстоянии, предположение существования среды, заполняющей собой все пространство и связующей всю грубую материю, избавило умы мыслителей от извечного сомнения, и, открыв новые горизонты — новые непредвиденные возможности, — возродило живой интерес к давно знакомы м нам явлениям. Это явилось великим шагом на пути понимания сил природы и их многообразного проявления перед нашими чувствами. Для просвещенного ученого физика это было тем же, что для варвара — понимание устройства огнестрельного оружия или парового двигателя. Явления, на которые мы привыкли смотреть как на некие чудеса, неподдающееся объяснению, теперь предстают перед нами в ином свете. Разряд индукционной катушки, свечение лампы накаливания, проявления механических сил электрических токов и магнитов — теперь уже не за пределами нашего понимания; наблюдение этих явлений теперь вместо непонимания наводит наш разум на мысли о простом механизме, и хотя о его доподлинной природе можно пока лишь строить догадки, все же мы знаем, что истина уже недолго будет сокрыта от нас, и инстинктивно чувствуем, как на нас понимание нисходит. Мы все так же восхищаемся этими красивыми явлениями, необыкновенными силами, но мы уже более не бессильны перед ними; мы можем в определенной мере объяснить их, и мы надеемся в конце концов разгадать эту тайну, которая окружает нас.
Насколько глубоко мы сможем постичь окружающий нас мирр Эта мысль волнует каждого исследователя природы. Несовершенство наших ощущений не дает нам понять невидимое строение материи, и астрономия — эта величайшая и точнейшая из естественных наук, может лишь описывать происходящее непосредственно рядом с нами; мы ничего не знаем о далеких уголках безграничной вселенной, с её бесчисленными звездами и светилами. Но сила духа может вести нас далеко за пределы восприятия наших чувств, и мы можем надеяться, что даже эти неизвестные миры — безгранично маленькие и большие — в определенной мере откроются нам. И все равно, даже если бы достигли этих знаний, пытливый ум нашел бы препятствие, возможно, непреодолимое совершенно, к истинному пониманию того, что кажется существующим, только лишь видимость чего и есть единственный и очень шаткий фундамент всей нашей философии.
Из всех форм неизмеримой, всепроникающей природной энергии, которая беспрестанно и постоянно
