Ясно, что человеку, лишенному актерских способностей, трудно было рассчитывать на успех в подобном предприятии. Здесь требовался изрядный талант, поскольку не могло быть и речи о недостаточной достоверности. Что ж, среди ниндзя тоже имела место специализация. Тем не менее, искусство перевоплощения преподавалось всем.
Стандартная подготовка позволяла изображать любой из семи классических персонажей. Ими были:
—
—
—
—
—
—
—
Разумеется, были и другие роли. Эти семь составляли «обязательный минимум».
В хэнсо-дзюцу можно выделить три взаимосвязанных аспекта. Во-первых, умение переодеваться. Следует напомнить тем, кто уже забыл школьный курс истории, что в средневековом обществе внешнее убранство являлось отличительным признаком различных социальных слоев.
Поэтому покрой и расцветка одежды, фасоны причесок, украшения — все это жестко регламентировалось. Следовательно, меняя наряд, надо было носить его так, словно привык к нему с детства. А это очень и очень непросто. Не случайно бывших советских граждан за километр видно среди толп иностранцев…
Во-вторых, умение убедительно играть роль. Ведь ниндзя, как и профессиональный актер на сцене, изображал не конкретного человека, а типаж. Поэтому надо было свободно владеть подобающей лексикой и манерами, походкой и жестикуляцией. А профессиональные навыки? Разве мог сойти за буддийского священника человек, не знавший молитв и тонкостей ритуала богослужения? Или выдавать себя за торговца, не разбираясь в товарах и ценах? И кто поверил бы в таланты отшельника, не умей он на самом деле исцелять страждущих и убедительно толковать о грядущих днях?
В-третьих, действуя под чужой личиной, требовалось все время контролировать свое поведение, чтобы не показать ненароком свое истинное лицо. В этом смысле наибольшую опасность представляли бессознательные двигательные реакции тренированного тела. Например, если у хозяина замка возникали какие-то подозрения, он мог приказать установить наблюдение за безобидным монахом и позаботиться, чтобы ему на голову вдруг свалился какой-то предмет. Или чтобы кто-нибудь выскочил на него из-за угла. Слишком ловкое уклонение могло стать основанием для смертного приговора. Самураи были люди суровые и полагали, что лучше казнить десять невинных, чем упустить хотя бы одного виноватого…
Возвращаясь к семи маскам ниндзя, отмечу, что их набор не был случайным. У всех этих жалких оборванцев имелось одно общее качество, поистине бесценное с точки зрения профессионального лазутчика. Им дозволялось странствовать в любом направлении, их пропускали заставы на всех границах страны, разодранной на сотни лоскутных княжеств. Да и не очень присматривались самураи к столь презренному сброду. Так что на оживленной дороге и в городской толпе, среди богомольцев или в гуще челяди даже не очень способный к лицедейству ниндзя мог чувствовать себя в безопасности.
Ну, а наиболее одаренные из них доходили до того, что играли самые трудные роли: самураев, оставшихся без сюзерена (их называли ронинами) и женщин. Меняя по мере надобности свою внешность, ниндзя проходил у всех на виду, оставаясь неузнанным и безнаказанным. Он был неуловим именно потому, что никто не знал, в чьем облике он появился на этот раз. А кто мог сказать, где искать злодея, если неизвестно его имя, происхождение и внешность? Еще труднее было представить, что он даже не думает скрываться — в общепринятом смысле этого слова, что он по-прежнему где-то рядом. Но кто же он?
В соответствии с принципом «
Нанести удар так, чтобы все терялись в догадках — как могло произойти то, что произошло, может быть, в самом деле не обошлось без нечистой силы? Таков был идеал ниндзя.
Человек-паук
Во многих случаях боевые задания ниндзя требовали от него преодоления высоты. Иногда это был простой частокол, иногда стены и крыши домов или многоярусных пагод, но чаще всего глубокие рвы и массивные укрепления, окружавшие средневековые замки. Кроме того, ему приходилось использовать свое умение взбираться вверх и спускаться вниз еще и тогда, когда он прятался в горах от погони или пытался сократить себе путь, двигаясь через них напрямик.
Понятно, что труднее всего было проникнуть в замок, хотя именно с этим были связаны самые важные и ответственные предприятия ниндзя. Трудность заключалась прежде всего в охране, ведь любой замок по всему внешнему периметру караулили часовые. К ним следует добавить целую систему всевозможных капканов и ловушек, не говоря уже о средствах сигнализации, вроде ниток, привязанных к колокольчикам. Привлечь внимание стражи означало провалить задание и погубить себя. Поэтому надо было действовать очень осторожно, совершенно бесшумно, но в то же время достаточно быстро, чтобы успевать совершить очередное передвижение между двумя обходами караула. Главной проблемой всегда оставалось соблюдение тишины, так как ниндзя пробирался в замок главным образом ночью.
В этом смысле серьезное препятствие представлял широкий и глубокий крепостной ров, наполненный водой.
Нельзя было вспугнуть диких птиц, гнездившихся в его стенах и по берегам. Следовало также предотвратить внезапное прекращение «концерта» потревоженных лягушек, в изобилии обитавших в этом искусственном водоеме.
Приходилось учитывать даже такую мелочь, как стрекотание цикад, сидевших в расселинах между камнями крепостной кладки. Испугавшись приближения человека, они умолкали, а это могли заметить бдительные охранники. С подобными трудностями ниндзя обычно справлялся при помощи средств бытовой химии. Через духовую трубку он распылял специальные порошки, под воздействием которых птицы засыпали мертвым сном (нередко в прямом смысле этого слова), а лягушки продолжали свою бесконечную перекличку. Что же касается цикад, то несколько особей он нес с собой в коробочке и выпускал их возле стены, предварительно тоже посыпав специальным раздражающим веществом. Возбужденные цикады начинали неумолчное пение, увлекая своим примером местных насекомых…
Из-за необходимости действовать в полной тишине ниндзя далеко не всегда мог воспользоваться специальными приспособлениями для лазания. Крюки, кошки, веревки, когти на руках и ногах значительно упрощали форсирование преград, но все они издавали звуки при соприкосновении с камнем, деревом и черепицей. Звяканье, скрежет, царапанье, шорохи, лязг и стук громким эхом отдавались в напряженных нервах часовых. Обертывание тряпками не помогало. Поэтому ниндзя предпочитали взбираться по стенам не прибегая ни к каким иным инструментам, кроме собственных рук и ног. Мысленно устремляясь «вглубь» стены, они словно прилипали к ней всем телом, напоминая со стороны огромных черных пауков.
