Совет возобновил заседание в четыре часа. Воевода Петр Виссарион и воеводина Тьюта прибыли вместе с господарем Рупертом, как горцы величают мистера Руперта Сент-Леджера, на бронированной яхте, названной им «Леди». Национальный Совет проявил великую радость, когда воевода вошел в зал, где заседал Совет. Воевода казался очень довольным оказанным ему приемом. Мистера Руперта Сент-Леджера по экстренному решению Совета просили присутствовать на заседании. Он занял место в глубине зала и, казалось, предпочел бы остаться там, хотя председатель Совета пригласил его сесть во главе стола рядом с ним самим и воеводой.
Когда с формальностями было покончено, воевода вручил председателю отчет о своей секретной миссии, в соответствии с которой по поручению Национального Совета он обращался к правителям иностранных держав. Далее, ко всеобщему интересу членов Совета, он подробно изложил впечатляющие результаты своей миссии. Результаты, сказал он, в высшей степени удовлетворительны. Он везде был принят с необычайной любезностью, его везде сочувственно выслушали. Некоторые из держав, у которых он консультировался, отложили срок окончательного ответа. Но это, пояснил он, с необходимостью вытекает из той новой значимости, которую приобрели международные осложнения, по всему миру характеризуемые как «Балканский кризис». Однако со временем, продолжал воевода, эти вопросы стали столь насущными, что занимавшие выжидательную позицию державы сформулировали определенное мнение, с которым они, конечно же, не познакомили его, в отношении надлежащих им действий. Окончательный итог — если на этой начальной стадии осторожного продвижения их собственных интересов можно так выразиться — таков: он вернулся, исполненный надежды (основанной, можно сказать, на его личном убеждении), что великие мировые державы глубоко симпатизировали Синегории в ее стремлении сохранить свободу.
— Имею также честь, — в заключение сказал он, — донести до вас, Великого Совета нации, заверения в готовности поддержать нас в условиях подлой агрессии со стороны соседних, в настоящий момент превосходящих нас силой государств.
Пока воевода говорил, господарь Руперт написал несколько слов на клочке бумаги и передал его председателю. Когда воевода закончил речь, наступило долгое молчание. Потом председатель встал и сказал, что Совет хотел бы выслушать мистера Сент-Леджера, который сделает сообщение о событиях.
Мистер Руперт Сент-Леджер поднялся и рассказал о том, как, уполномоченный Советом вызволить воеводу Петра Виссариона, он с помощью воеводины освободил воеводу из Немой башни; и как вслед за этим горцы, вставшие кордоном вокруг, когда выяснилось, что воеводу держат пленником в башне, ночью атаковали цитадель. Поскольку бандиты оказали решительное сопротивление — ведь башня была их последним убежищем, — никому из бандитов не удалось спастись. Затем он рассказал о том, как искал встречи с капитаном неизвестного военного корабля, который, не неся никакого флага, вторгся в наши воды. Мистер Руперт Сент-Леджер обратился к председателю, с тем чтобы председатель велел мне огласить отчет о той встрече. И я сделал это, повинуясь его указанию. Приглушенный шепот членов Совета показывал, что они всецело одобряли слова и действия мистера Сент-Леджера.
Когда я вернулся на свое место, мистер Сент-Леджер описал, как почти в назначенный капитаном- пиратом час военный корабль столкнулся с неким находившимся под водой предметом, в результате чего погибли все бывшие на борту. Затем он добавил несколько фраз, которые я передам дословно, потому что уверен, что когда-нибудь кому-то захочется вспомнить их со всей точностью:
— Кстати, господин председатель и господа члены Совета, думаю, я могу просить вас утвердить за капитаном Руком, командиром на яхте «Леди», звание адмирала эскадры Синегории, а за капитаном (неуверенно) Десмондом, недавно первым помощником капитана на «Леди», право командовать другим военным кораблем нашего флота — пока не имеющим названия судном, прежний капитан которого угрожал обстрелом Илсина. Господа, адмирал Рук весьма отличился перед Синегорией и достоин вашей награды. Вы обретете в нем, я убежден, великого государственного мужа. До последнего вздоха он будет верно служить вам.
Когда мистер Сент-Леджер сел, председатель поставил на голосование два решения, и они были шумно одобрены Советом. Адмиралу Руку передали командование флотом, а за капитаном Десмондом было утверждено право командовать новым кораблем, который, согласно далее принятой резолюции, был назван «Господарь Руперт».
Благодаря Совет за удовлетворение его просьбы, а также за великую честь, оказанную ему решением присвоить его имя кораблю, мистер Сент-Леджер сказал:
— Прошу Национальный Совет и в его лице народ Синегории принять бронированную яхту «Леди» в дар — в ознаменование освобождения воеводины Тьюты.
Откликаясь на бурные рукоплескания, с которыми Совет принял прекрасный дар, господарь Руперт — мистер Сент-Леджер — поклонился и не спеша покинул зал, где проходило заседание.
Поскольку повестка дня заранее не утверждалась, то какое-то время члены Совета оживленно переговаривались. Невзирая на шум, поднялся воевода, и в зале сразу же наступила тишина. Все с напряженным вниманием слушали его слова.
— Господин председатель, господа члены Совета, архиепископ и владыка, я проявил бы неуважение к вам, если бы не поспешил сообщить вам при первой предоставившейся мне возможности о некоторых обстоятельствах личного характера, которые, однако, в свете недавних событий имеют большое значение для нашей страны. И пока я не сделаю этого, меня будет угнетать чувство невыполненного гражданского долга. Давайте вместе вспомним год 1890-й, когда наша борьба против турецкой агрессии, позже успешно завершившаяся, только началась. Тогда мы оказались в отчаянном положении. Наши финансы были в таком плачевном состоянии, что мы не могли купить даже хлеба, в котором нуждались. Нет, хуже того, наша государственная казна не позволяла нам добыть современное оружие, которое требовалось нам больше хлеба, ведь мужчины могут вынести голод и хорошо воевать, как славная история нашей страны доказывала и вновь доказывает, но если враги вооружены лучше, потери для такого малочисленного народа, как наш, слишком велики, какими бы храбрыми ни были сердца наших воинов. В этих трудных условиях мне пришлось тайно добывать деньги, на которые можно было бы купить так нужное нам оружие. С этой целью я искал помощи у крупного коммерсанта, которому были известны и наша страна, и сам я. Он встретил меня с тем же великодушием, какое проявлял к другим борющимся народам на протяжении своей долгой и славной деловой жизни. Когда я предложил ему в качестве залога мое поместье, он хотел разорвать соглашение, и только под моим давлением уступил мне. Господа члены Совета, это на его деньги, столь великодушно ссуженные, мы приобрели оружие, которым проложили себе путь к свободе.
Не так давно этот благородный коммерсант — я надеюсь, вы отнесетесь со снисхождением к моей печали, по причине которой у вас может сложиться впечатление, что я не проявляю должного уважения к Совету, — этот благородный коммерсант ушел из жизни, оставив своему ближайшему родственнику собранное им королевское состояние. Всего несколько часов прошло, как этот достойный родственник благодетеля нашего народа сообщил мне, что, согласно своей последней воле, почивший завещал мне, тайно оговаривая это, все имущество, на которое я давно утратил право по истечении времени, так как не смог выполнить условия взятого мною на себя добровольно обязательства. Я очень сожалею о том, что должен был столь долго держать вас в неведении о добрых мыслях, побуждениях и поступках этого великого человека. Но как раз по его мудрому совету, подкрепившему мое собственное мнение, я и хранил молчание; ведь я, как и он, опасался, чтобы в наше тревожное время дух недоверия за пределами нашей страны или даже в ее пределах не поставил бы под сомнение мое честное служение общественному благу, поскольку я более не являлся человеком, все состояние которого принадлежало моей стране. Этот крупный коммерсант, великий англичанин Роджер Мелтон — да останется имя его навсегда в сердцах моих соотечественников! — хранил молчание всю свою жизнь и обязал других держать в секрете от синегорцев факт той тайной ссуды, которую он предоставил мне ради них, дабы в их среде я, стремившийся быть им другом и помощником, не поплатился своей репутацией. Но, к счастью, он оставил мне возможность оправдаться перед вами. Больше того, он устроил так, что некогда принадлежавшее мне состояние возвращается ко мне — в силу обстоятельств, — и я уже не имею чести считать себя пожертвовавшим все, что имел, делу нашей свободы. Отныне нашей свободой и самой землей, по которой мы ступаем, мы обязаны ему, потому что на его деньги — и только на его — было куплено вооружение для Синегории.
Достойный родственник этого англичанина вам известен: он не только много месяцев жил среди вас, но и лично потрудился для вашего блага. Это он, крепкий воин, откликнулся на призыв владыки, когда
