из нас, ни я, ни отец (который как глава рода заслуживал большого уважения с его стороны), не подошел к нему. В конце концов, он нищий, бродяга, он не удостоен чести носить нашу фамилию. К нам, однако, подошел генерал и сердечно поприветствовал обоих. Он, очевидно, забыл — или сделал вид, что забыл, — то грубое обращение, которое однажды допустил со мной, потому что заговорил со мной вполне дружески, мне показалось, даже более задушевным тоном, чем с отцом. Мне было приятно, что со мной разговаривают столь вежливо, ведь какие бы ни были у него манеры, он выдающийся человек — он получил Крест Виктории и титул баронета. Титул он получил недавно, после одной из пограничных войн в Индии. Я, впрочем, не проявил ответной сердечности. Я не забыл его грубость и решил, что он, должно быть, подлизывается ко мне. Я понимал, что когда получу миллионы моего покойного дяди Роджера, то стану весьма важным лицом, и он, конечно же, тоже понимал это. Поэтому я говорил с ним ровно, давая понять, что помню о его прежней бестактности. Когда он протянул мне руку, я подал ему один палец и сказал: «Здрасте!» Он побагровел и отвернулся. Отец и он обменялись взглядами, таким образом мы оба поскорее разделались с ним. Все это время мистер Сент-Леджер, казалось, ничего не видел и не слышал, продолжая читать письмо. Наверное, старый Мактресни собирался втянуть его в происходящее между нами, потому что, отвернувшись, что-то тихо сказал. Что-то вроде «На помощь!». Но мистер С. не слышал. Он, конечно же, ни на что не обращал внимания.
Мактресни и мистер С. сидели молча, не глядя на нас, отец, усевшись в другом конце комнаты, подпер рукой подбородок, и тогда я, с намерением показать, что мне безразличны те двое господ на букву «с», достал блокнот и продолжил составлять сей отчет, доведя его до настоящего момента.
Отчет (продолжение)
Закончив писать, я взглянул на Руперта.
Увидев нас, он вскочил, подошел к моему отцу и весьма сердечно пожал ему руку. Отец отнесся к нему очень холодно. Руперт, однако, казалось, не замечал этого и с непринужденным видом направился ко мне. Я в этот момент был чем-то занят, поэтому не сразу обратил внимание на протянутую мне руку, а когда заметил ее, часы пробили «одиннадцать». Одновременно с боем часов в комнату вошел мистер Трент. За ним следовал его клерк, несший запертый жестяной сундучок. Вошли также еще двое. Мистер Трент поклонился нам всем по очереди, начиная с меня. Я стоял напротив двери, остальные были кто где: отец не поднялся со стула, но сэр Колин и мистер Сент-Леджер стояли. Мистер Трент ни с кем не обменялся рукопожатием, даже со мной. Только учтиво поклонился. Таковы, как я понял, правила этикета для поверенного в подобных официальных случаях.
Он сел за большой стол, стоявший посреди комнаты, и предложил нам занять места вокруг него. Отец как глава рода, конечно же, сел справа от него. Сэр Колин и Сент-Леджер сели по другую сторону, первый — рядом с поверенным. Генералу, конечно же, было известно, что всякому баронету полагается первенствовать в разного рода церемониях. Я сам когда-нибудь стану баронетом, и мне необходимо разбираться в подобных вещах.
Клерк взял ключ из рук своего господина, открыл им жестяной сундучок и достал пачку бумаг, перевязанную красной ленточкой. Эту пачку он поместил на стол перед поверенным, а пустой сундучок поставил позади на пол. Затем он и еще один из тех двоих сели за дальним концом стола; тот другой достал большую тетрадь, несколько карандашей и положил все это перед собой. Очевидно, он был стенографистом.
Мистер Трент снял ленточку с пачки бумаг, несколько отодвинув ее от себя. Взял лежавший сверху запечатанный конверт, сломал печать, открыл конверт и достал из него сложенный пергамент, в котором было еще несколько запечатанных конвертов; эти конверты он сложил стопкой перед прочими бумагами. Затем полностью развернул пергамент и опустил его на стол исписанной стороной вниз. Поправил очки и произнес:
— Джентльмены, запечатанный конверт, который, как вы видели, я вскрыл, подписан так: «Моя последняя воля и завещание. Роджер Мелтон. Июнь, 1906». Содержание документа, — продолжил поверенный, поднимая его к глазам, — таково:
«Я, Роджер Мелтон, владеющий поместьем Оупеншо-Грейндж в графстве Дорсет, домом под номером 123 на Беркли-сквер в Лондоне и замком Виссарион в Синегории, будучи в здравом уме и памяти, в конторе моего давнего друга и поверенного Эдуарда Бингема Трента по адресу: Лондон, Линкольнз-Инн Филдз, 176, излагаю мою последнюю волю и завещание в понедельник одиннадцатого дня месяца июня в год одна тысяча девятьсот шестой от Рождества Христова и тем самым отменяю все прежние завещания, сделанные мною ранее, и оставляю сие как мою единственную волю в отношении распоряжения моей собственностью, воля же моя такова.
1. Моему родственнику и племяннику Эрнсту Хэлбарду Мелтону, эсквайру, мировому судье из Хамкрофта в графстве Сэлоп, ему и только к его пользе и выгоде оставляю свободную от каких бы то ни было пошлин и налогов сумму в двадцать тысяч фунтов стерлингов, которая должна быть выплачена из моих пятипроцентных бон, выпущенных в городе Монреале, Канада.
2. Моему уважаемому другу и коллеге-попечителю согласно завещанию моей покойной сестры Пейшенс, прежде вдовы покойного капитана Руперта Сент-Леджера, умершего ранее ее, генерал-майору сэру Колину Александру Макелпи, баронету, кавалеру ордена Крест Виктории, кавалеру ордена Бани 2-й степени, проживающему в имении Крум в графстве Росс, Шотландия, оставляю свободную от каких бы то ни было пошлин и налогов сумму в двадцать тысяч фунтов стерлингов, которая должна быть выплачена из моих пятипроцентных бон, выпущенных в городе Торонто, Кайада.
3. Мисс Джанет Макелпи, ныне проживающей в Круме, в графстве Росс, Шотландия, оставляю свободную от каких бы то ни было пошлин и налогов сумму в двадцать тысяч фунтов стерлингов, которая должна быть выплачена из моих пятипроцентных бон, выпушенных Советом Лондонского графства.
4. Разным лицам, благотворительным учреждениям и опекунам, поименованным и перечисленным в добавлении
В этом месте мистер Трент зачитал соответствующий перечень и объявил, дабы сразу же устранить наши возможные домыслы в отношении сего обстоятельства, общую сумму в двести пятьдесят тысяч фунтов. Многие из облагодетельствованных были старыми друзьями покойного, товарищами, иждивенцами и слугами; некоторым из них были оставлены значительные денежные суммы и особые предметы, как, например, антикварные вещицы и картины.
«5. Моему родственнику и племяннику Эрнсту Роджеру Хэлбарду Мелтону, ныне проживающему в доме отца, в Хамкрофте, графство Сэлоп, оставляю десять тысяч фунтов стерлингов.
6. Моему давнему и дорогому другу Эдуарду Бингему Тренту, имеющему контору по адресу: Линкольнз-Инн Филдз, 176, оставляю свободную от каких бы то ни было пошлин и налогов сумму в двадцать тысяч фунтов стерлингов, которая должна быть выплачена из моих пятипроцентных бон, выпущенных в городе Манчестер, Англия.
7. Моему дорогому племяннику Руперту Сент-Леджеру, единственному сыну моей покойной сестры Пейшенс Мелтон, бывшей замужем за капитаном Рупертом Сент-Леджером, оставляю сумму в одну тысячу фунтов стерлингов. Я также завещаю упомянутому Руперту Сент-Леджеру дополнительную сумму в случае принятия им условий, оговоренных в адресованном ему письме, которое помечено
