-Какая – твоя команда? - совершенно иным, холодным, резким и неприятным тоном осведомился Борск.
-А то, - усмехнулся забрак, не меняя позы. – Я к тому и вёл, ты умный, дойдёт. Мы перед тобой скрываться больше не собираемся. Нас тут пятеро без меня, и все – из академии.
-Лётной? – язвительно спросил Борск, подавив желание рассмеяться. Чувство опасности уже ушло. Он ведь сам ждал подобного после того, как окончательно решил лететь к имперцам. Только не думал, что это будет выглядеть так.
-Да нет, шеф, - дружески усмехнулся ему забрак. – Академии ситхов, конечно.
Только двое.
Совещание кончилось. Так, как заканчиваются сборища подобного рода. Стало ясно, что сказано всё. Точка отсчёта от начала разговора, когда вся новая информация выдана, воспринята собеседником и разговор подошёл к логическому концу.
-Спасибо всем и все свободны, - сказал Палпатин.
Вейдер покосился на две парочки, уходящие из императорской каюты. После того как поклонились или отдали честь. Две пары. Гвардейцы прошли мимо своих четырёх товарищей в охране и повернули налево. Там лифт отвезёт их на уровень, который император зарезервировал под свою личную гвардию. А Мара проследовала за Пиеттом. Бросила: “нам как раз в одну сторону”, - и органично присоединилась к нему. Направо, к лифтам, ведущим в центральную часть корабля.
Случайный контраст. Рослые гвардейцы. И Пиетт с Марой – оба небольшого роста. Просто как будто было задумано.
Они с императором молчаливо проследили обе пары до лифтов – и отпустили из зоны восприятия. Палпатин обернулся к нему.
-Ну? – спросил император.
-Что – ну?
-Ничего. Воздух сотрясаю.
Вейдер слегка переменил позу в кресле и крепче подобрал плащ.
-Считаете, они задумались? – практически без вопроса произнёс он.
-Задумались они – безусловно, - кивнул Палпатин, со вздохом облегчения откинув капюшон прочь. На волю вышел аккуратный седой “ёжик”. – Это даже не вопрос. Им теперь на протяжении нескольких по крайней мере суток будет очень интересно, что за альтернатива такая может быть мне. И ту ли сторону они выбрали…
-Уже гвардия начала интриговать, - с тяжёлым отвращением сказал Вейдер.
-Они ближе всего, - ответил император. – Они видели, что наша пара распалась.
-Да, - хмуро согласился Тёмный лорд. – Теперь, надеюсь, увидели нечто другое.
-Карнор умный мальчик.
-Заметьте, я его не осуждаю.
-Я тоже.
Они взглянули друг на друга. Прошёл маленький промежуток без слов.
-Но думать можно о разном, - как будто без паузы продолжил император. – Например, не накрутил ли старый интриган, чтобы смутить и запутать. Как я говорил, Карнор умён.
-Наша байка о старшем Исард…
-Не байка.
-Прямой намёк.
-Вот-вот… - Палпатин снова вздохнул и взглянул на своего ученика. – Пусть проводят аналогии. Я им дал всю информацию, какую мог. Теперь за дело за ними. Пошли отсюда, - добавил он без перехода. – Хоть кастрюлю свою снимешь.
Вейдер без усмешки кивнул. Иногда он безумно уставал от маски.
Он встал, и они оба прошли через несколько комнат в дальнее помещение императорских покоев. Дверь за ними автоматически закрылась. При этом раздался слабый призвук того особого вжатия воздуха, который определяет полную герметичность. Император подошёл к прибору на стене и задал параметры атмосферного давления и воздушного состава. Оба они молча ждали, когда атмосфера внутри помещения придёт в соответствие заданным нормам, а также когда аппаратура несколько раз проведёт проверку соответствия. Потом мигнула зелёная панель: готово.
-Я и сам чувствую, - сказал император панели, подошёл и уселся в кресло. Обстановка здесь была скудна: два кресла, стол, деловой диванчик. Не для того, чтобы лежать, чтобы сидеть. Из кресла императора была хорошо видна вся комната. И его ученик, который щёлкает крепёжными застёжками на шлеме и маске, отстёгивает их и аккуратно кладёт на столик.
Как всегда, произошёл рефлекторный перебой в дыхательной системе, который зависел исключительно от реакции датчиковой аппаратуры на состояние микростресса. Так люди непроизвольно задерживают дыхание в момент возможной физической или психологической опасности. Только за Тёмного лорда это сделала аппаратура. Потом Вейдер повернулся.
Император давно перестал обращать внимание на внешние данные своего ученика. Один раз уже поплакал. Хватит. Привычный взгляд был скорей взглядом врача, который ищет отклонения от обычного состояния под условным названием “норма”. Или, возможно, улучшения в нём. Одно только ощущение было не отменяемо. Но оно давно вошло в обычный набор ощущений и не идентифицировалось как что-то особенное. А вот любому другому это в глаза бросилось. Не общее уродство находящегося перед ним человека. То, как он дышит. Точней, то, что он
Нашейный медицинский воротник – Вейдер мрачно звал его ошейником – включал в себя несколько биосовместимых гибких трубок, которые через надрез в горле были вживлены прямо в гортань. Лицо при этом оставалось свободным от проводов и аппаратуры, но лицо и не дышало. Не было тех вроде бы не заметных глазу лёгких движений крыльев носа, вдоха рта. Вроде бы – потому что, когда они отсутствовали, это неожиданно становилось очень заметно. Не сразу понятно – что, но пугающие ассоциации с мертвым лицом подсознание услужливо поставляло тут же. И только потом приходило осознание, что происходит, и сразу в некоторой мере успокоение. Потому что осознание приносило хотя бы понимание того, в чём дело и как это работает.
Человек не дышал, за него дышала аппаратура, минуя носоглотку. Место надреза долго определяли, в конечном счёте сделали его в верхней части гортани, хотя мнения медиков на этот счёт разделились. По крайней мере то, что было сделано, оправдывало себя. Этот медицински-хирургический способ был наиболее эффективен. Вживлённую аппаратуру пришлось долго подгонять под совместимость, зато не было ни пролежней, ни каких иных неприятностей с опутыванием проводами. Только после этого возникли серьёзные проблемы с речью. Всё же речь – не только движение языком и напряжение связок, но и определённая циркуляция воздуха в связках. Тем более что и напряжение связок тоже давалось первое время не просто с трудом – оно было технически опасно
