Вейдер поднял голову и улыбнулся:
-Я понимаю. Ненавижу – то слово, которое говорит о том, что привязка была сильной… Вот она в конечном счёте подчинила меня и мои поступки посильней, чем любой нажим. От нажима-то я бы отбрыкнулся… Человек сам себя загоняет в дыру, - он пожал плечами. – Сам себя вяжет по рукам и ногам. А затем начинает судорожно искать в окружающем его пространстве того, кто в этом виновен. После чего начинается форменный бардак.
-Где бардак, а где система,- ответил император.
-Да. После энфэшников кое-что встало на место. А ещё после моего сыночка.
-И твоей дочки.
-Заметил?
-Что их учили
-Конечно, - кивнул Вейдер. – Но одновременно говорит о том, что и на этой слабости сыграли.
-Нда?
-Мне озвучить? – спросил Вейдер.
Император вместо ответа мило улыбнулся.
-То, что как Ларсы, так и Бейл делали всё, чтобы дети никогда не вышли на сознательный уровень использования Силы, понятно, - сказал Вейдер. – Это опасно. Для тех, кто рядом с ними. И кто не обладает уровнем способностей, чтобы их контролировать. Когда большое количество одарённых контролировало одарённых же, это снимало большое количество проблем. А теперь пришлось возвращаться к обыденному режиму предосторожности. Ты не должен это делать, потому что это плохо. В этом как раз нет ничего необычного. Необычное в том, что они вообще решились взять на воспитание одарённых детей. Моих детей, - он задумался. – Я говорю не про родственные чувства. Я говорю про другое. Они мои физические дети. Я уверен, что им после рождения провели тест на мидихлориан. И убедились в высоком уровне концентрации. В этом они мои дети. И ясное дело, что, обучай их использовать свои потенциальные возможности или всего лишь не препятствуй их проявлению – контроль над ними был бы потерян очень быстро. Кеноби его надо мной потерял, когда мне было тринадцать лет. А он сам форсьюзер, - Вейдер усмехнулся. – Он, я думаю, потому не препятствовал Ларсам, и к Люку не приближался. Учить мальчика было опасно. Мальчик быстро стал бы неконтролируем. И девочка тоже, - Вейдер помолчал. – При их потенциальном уровне способностей они быстро начали б получать информацию не из того источника, из которого хотелось бы их опекунам. То есть от опекунов же. Использовать моих детей против меня, а в конечном счёте против нас двоих – идея совсем не глупая. Спорю, что они сообразили на четверых. Бейл, Мотма, Кеноби, Йода. Я слишком сильно реагирую на близких мне людей. Близких по кровно-родственной связи – тоже. И вот для этого потребовалось рискнуть. Задумка была в том, чтобы способности до определённого времени ни у одного из отпрысков не проявлялись. Да и потом… - усмешка его была жёсткой. – Вы видели Люка. Чему его научили? Да ничему. Эти два умника чуть-чуть приоткрыли в нём его способности. И настроили их – на себя. Конкретно на господина Кеноби. И на господина Йоду. Они профи. Он – менее чем новичок. Они его замкнули на себе. Настолько, что вели и контролировали и из мира великой силы. Внушали подспудные желания. Спасти папу. Которые он принимал за свои. Или безумный испуг перед Дартом Вейдером и вообще тёмной стороной… Из парня сделали фанатика, - он жёстко улыбнулся. – Его обработали. На ментальном уровне. Воспользовались доверчивостью. Воспользовались хорошим знанием психологии. Ну и силой. Психология психологией, но тёмная аура злобного могущества… или параноидальный страх перед некоторыми вещами… Они его контролировали, повелитель. Пока он дрых, я прошёлся по всех его цепям логических и алогичных связей. Нащупал все крючки. Раскрутил всю его историю жизни за эти четыре года. Император. Возможно, Люк совсем не похож на меня. Но он похож на свою бабку. Моя мать тоже во многом не понимала меня. Но она уважала моё право быть таким, каков я есть. Я точно также уважаю сына. В нём есть твёрдость. Он другой. Но он живой, чёрт подери. И когда я вижу, как этого живого человека, во имя своих целей использовали два… идеолога…
-Хм, - сказал император. – Справедлив ли ты, мой мальчик? Например, к Кеноби. Он человек страдающий…
-Знаю? - неожиданно кивнул Вейдер. – Я никогда не считал его холодной сволочью. Он ожесточён, он живой и ему больно. Вот в этом и состоит основная гнусность.
-Да?
-Да, - Вейдер улыбнулся. – Но пока абстрагируемся от страдающей души Кеноби. Что бы он ни чувствовал – это дела не меняет. Честно говоря, мне безразлично, посылал ли он меня в лаву с болью в душе или с бесстрастием истинного джедая. И с болью ли в душе использовал моего сына. Эффект налицо. Я возвращаюсь к моим детям как элементам игры. При их степени способностей к Силе растить их было действительно опасно. Причём ведь навык воспитания сильно одарённых детей обычными существами давно утерян. Это не было нужно на протяжении большого промежутка времени. Тем не менее они рискнули. Это и было их слабостью.
-Которая смогла бы стать их силой.
-Только при слабости с моей стороны.
-А ты её проявил.
-И ты.
-И я. И заметил? Любая слабина имеет своим основанием эмоцию. Чувство. Привязанность или неприязнь. Моя привязанность к тебе. Твоя – к сыну. Моя ревность к твоему сыну. Ненависть Мотмы и Бейла. Ненависть Кеноби.
-А вот у Йоды не было ненависти, - задумчиво сказал Вейдер.
-Верно. Он был неуязвим, поскольку ни к кому не привязан.
-Нет эмоций, есть покой, - проговорил Вейдер.
-Не так глупо, а? Маленький зелёный чебуран явно кое-что знал о свойствах этого мира.
-И тем не менее он играл за…
-Говоря честно, - сказал император, - я до сих пор не знаю, за кого он играл, почему, да и играл ли вообще. И возможно, так и не узнаю. Прямо-таки проекция Великой Силы в наш мир…
-А почему нет? – прервал его Вейдер.
-Хм. Ты это себе представляешь?
-Вполне, - странным голосом ответил лорд. – Он давно был лишь скорлупой. Для Великой Силы. Без любых личных связей. Вообще. Для живого существа это немного странно.
-А…
-Ну, я же с ним знался лично. И долго.
Два ситха посмотрели друг на друга.
-Послушай, Вейдер, - сказал Палпатин.
