Айварс Терехов пристально смотрел на главный экран мостика. Изображение на него передавалось с нашлёмной камеры Анжелики Келсо, показывая, как она и её морпехи берут под контроль единственный функционирующий шлюпочный отсек 'Анхура'. В безукоризненном отсеке не было видно признаков повреждений. Во всяком случае, признаков физических повреждений, нанесённых кораблю. Другое дело бледное, потрясённое лицо офицера, встречавшего Келсо, когда та поднялась на борт. Его левая рука висела на испачканной кровью перевязи, тёмно-красный форменный китель был порван и покрыт пылью там, где его не усеивали пятна высохшей пены огнетушителей. Его левая щека пузырилась волдырями ожога, волосы на левой стороне головы обгорели. Как минимум половина находившихся рядом с ним людей была в той или иной степени помечена пронёсшимся по кораблю вихрем уничтожения, но не это заставило Терехова недоверчиво уставиться на экран. Только двое из находившихся в отсеке членов экипажа носили скафандры; остальные по-прежнему были в форменной одежде, в которой их застигла сокрушительная атака, и форма эта не принадлежала Республике Хевен.

Или, правильнее сказать, больше не принадлежала Республике Хевен.

- Ну, - сказал Терехов секунду спустя, когда его несколько отпустило изумление, - должен признать, что это… неожиданный поворот сюжета.

Кто-то фыркнул и капитан поднял взгляд. Рядом с его командирским креслом стояла Наоми Каплан, наблюдавшая - как и вся остававшаяся на мостике 'Гексапумы' минимальная вахта - как Келсо завершает брать под контроль галерею шлюпочного отсека и на борт корабля вслед за первым отделением высаживаются остальные морпехи.

- Госбезопасность? - тактик помотала головой с выражением, в котором странно переплелись удивление, не меньшее чем у Терехова, и ярко выраженная неприязнь. - Уж простите, шкипер, но 'неожиданный' это чертовски слабо сказано!

- Может быть.

Терехов чувствовал, что к нему возвращается уравновешенность, хотя вид формы, внушавшей ужас любому гражданину Народной Республики Хевен, вызывал в нём куда более сильное чувство, чем неприязнь. На протяжении четырёх месяцев после битвы у Гиацинта он и его оставшиеся в живых подчинённые находились в заключении у Госбезопасности. Всего четырёх месяцев, но этого было более чем достаточно, чтобы свежая, жаркая вспышка ненависти вытеснила из его рассудка остатки удивления.

Головорезы Государственной Безопасности, которые заправляли в лагере военнопленных, поглотившем жалкую горстку выживших, обращались с ними со злобой, вызванной безысходностью от вида неуклонно сокрушающего Народную Республику Восьмого Флота. Они изливали на заключённых свои страх и ненависть с бессистемной жестокостью, от которой полностью удержать их не могло даже предвидение неизбежности поражения. Избиения были обычным делом. Некоторые из его людей подверглись изнасилованию. Некоторых пытали. Как минимум трое, в отношении которых прочие выжившие клялись, что те попали в плен живыми и невредимыми, просто исчезли. А затем, одно за другим, пришло известие о перемирии, которое Высокий Хребет был достаточно глуп, чтобы принять… за которым, восемь местных дней спустя, последовала новость о мятеже Тейсмана против Оскара Сен-Жюста.

Эти восемь дней были ужасны. В те дни персонал Госбезопасности снова поверил в чудеса - снова поверил, что их никогда не призовут к ответу - и кое-кто из них погрузился в ещё более дикую оргию мщения ненавистным манти. Самого Терехова, по крайней мере, спасли его тяжёлые ранения, поскольку местный госпиталь находился под управлением Народного Флота, а комендант госпиталя была женщиной редкой моральной стойкости, отказавшей даже ГБ в доступе к своим пациентам. Но на его людей эта защита не распространялась, и все свидетельства говорили о том, что пропавшие женщина и двое мужчин были убиты именно во время этого периода… скорее всего, будучи предварительно подвергнуты жутким пыткам, на которых специализировались определённые личности из ГБ.

Впоследствии хевы проводили собственное расследование, в попытке установить, что же именно происходило. Терехову, против собственной воли, пришлось поверить, что это было всерьёз. К сожалению, мало кто из ГБ-шников мог свидетельствовать. Большинство было убито, когда морпехи из местного пикета флота штурмовали планетарный штаб ГБ и лагеря военнопленных. А бушующие толпы местных жителей линчевали каждого солдата, стукача или прихлебателя ГБ, который попадался им в руки. Местные управления ГБ были разграблены и подожжены, и большинство записей пропало. Некоторые, скорее всего, были уничтожены самими служащими Госбезопасности, но результат был всё тем же. Даже самое скрупулёзное расследование не было способно установить, что произошло. В конце концов, военный трибунал, собранный для проведения расследования по прямому приказу Томаса Тейсмана, пришёл к выводу, что все улики говорят о том, что люди Терехова были хладнокровно убиты неустановленными служащими ГБ в то время, когда они находились в плену у Хевена. Возглавлявший трибунал капитан лично извинился перед Тереховым, признавая вину Народной Республики. Сам Терехов не сомневался, что если бы перемирие сменил формальный мирный договор, то новое хевенитское правительство подтвердило бы это признание и постаралось бы по возможности возместить ущерб. Но лично виновные в том люди практически наверняка были либо мертвы, либо каким-то образом избежали ареста.

А теперь это.

Терехов на секунду прикрыл глаза, оставшись один на один со своей тёмной стороной. Чувство, охватившее его, когда Каплан сказала ему, что Бандит Один был тяжёлым крейсером типа 'Марс', при всей своей силе не могло сравнится с жаром личной ненависти, которую разжёг вид этой формы. И одетый в неё человек, как и все остальные на борту 'Анхура', был пленником Айварса Терехова. Пленником, который практически наверняка был пиратом, а не военнопленным, который действовал по приказу какого-либо правительства и находился под защитой Денебских соглашений.

А наказанием за пиратство была смерть.

- Может быть? - повернулась к нему Каплан. - Хотите сказать, шкипер, что вы ожидали чего-то подобного? Или что кто-либо должен был этого ожидать?

- Нет. - Терехов открыл глаза. Когда он вместе с креслом повернулся к хрупкой женщине-тактику, его лицо было невозмутимо, а голос практически нормален. - Я не ожидал ничего подобного, канонир. Хотя, если припоминаете, я предупреждал в своё время, что мы не можем позволить себе автоматически подразумевать, что имеем дело с флотом хевов.

Одна из бровей Каплан, против её воли, попыталась поползти вверх, и Терехов, к собственному удивлению, искренне усмехнулся.

- О, признаю, что в основном это было сказано в качестве перестраховки, ради защиты репутации непогрешимости капитана. Я ожидал, что эти корабли окажутся либо из регулярного состава флота, либо проданными на чёрном рынке - правительством Хевена, или кем-то из адмиралов хевов в попытке обеспечить себе уютное гнёздышко перед уходом в отставку. Но мы уже давно знаем, что некоторые из наихудших представителей Народного Флота и Госбезопасности просто сбежали после того, как Тейсман сверг Сен-Жюста. Как минимум два их эсминца и лёгкий крейсер в конечном итоге обнаружились в Силезии. Были и неподтверждённые сведения о том, что другие бывшие хевы предлагают себя в качестве наёмников. Положим, что в этом удивляет меня больше всего, так это то, что кто-то идёт на риск продолжать носить форму