Сергей Владимирович Рогов,Что я могу о вас сказать?Как едет мальчик худощавый,Пальтишко на билет продав,Учиться в Питер. Пахнет щамиИ шпиками по городам.Решетчатые тени сыскаВ гороховом пальто, однаНад всей империей РоссийскойСтолыпинская тишина.А за московскою, за старойПо переулкам ни души.До полночи гремят гитары,Гектограф за полночь шуршит.И пробивалася сквозь плесень,И расходилась по кругамГектографированной прессыКонспиративная пурга.
4
Вы не были героем, Рогов,И вы чуждалися газет,Листовок, сходок, монологовИ слишком пламенных друзей.Вы думали, что этот колоссНе свалит ни одна волна.Он задушил не только голос,Он душу вытрясет сполна.Но родина моя, ведь надо,Ведь надо что-то делать? Жди!Возьми за шиворот и на домДва тыщелетья приведи.Давай уроки лоботрясам.В куртенке бегай в холода.Недоедай. Зубами лязгай.Отчаивайся. Голодай.Но не сдавай. Сиди над книгойДо дворников. До ломоты.Не ради теплоты и выгод.Не ради благ и теплоты,Чтоб через сотни лет жила быРоссия лучше и прямей.Затем, что Пестель и ЖелябовДо ужаса простой пример.
5
Но трусом не были. И где-тоСосало все же, что скрывать,Ругаясь, прятали газетыИ оставляли ночеватьВ той комнатенке на четвертом,На койке с прозвищем «шакал»,Каких-то юношей в потертых,В благонадежных пиджаках,И жили, так сказать, помалу(Ну гаудеамус на паи),И числились хорошим малым,Без кругозора, но своим.
6
Так жили вы. Тащились зимы,Летели весны. По утрамВас мучили неотразимойТоской мальчишеской ветра.Потом война. В воде окопной,В грязи, в отбросах и гноюПоштучно, рознично и скопомКровавый ростбиф подают.Он вшами сдобрен. Горем перчен.Он вдовьею слезой полит.Им молодость отцов, как смерчем,Как черной оспой, опалит.Лабазники рычали «Славу»Не в тон и все же в унисон.Восторженных оваций лава.Облавы. Лавку на засов —И «бей скубентов!» И над всеюИмперией тупой мотив.И прет чубатая Расея,Россию вовсе замутив.
7
Ну что же, к вашей чести, Рогов,Вы не вломилися в «порыв».Звенят кандальные дороги —Товарищей ведут в Нарым.И в памяти висит как запон,
