Покрыта инеем кокарда.Стрелки, оледенев, замрутПеред конем кавалергарда.Декабрь на площади. С ветвейСоседних кленов опадалиКомочки пуха. ВоробейИ ворон битвы не дождались.Того не выждал и народ,В кабак забившийся от стужи,Кликуша выла у ворот,Слезились будочники тут жеОт умиления…ЦаремВ морозный этот полдень станетЖандарм.Ликуй, кто одаренТулупом, чином и крестами!В тумане площадь. На стенеНезавершенного собораДремал архангел, посинев.И он увидел штурм нескоро.А выше на лесах стоялСтроитель сгорбленный. (ВекамиСтроитель так стоял, таяЗа пазухой тяжелый камень.)Еще невнятен и емуБыл гул на площади Сенатской,Но ужас голода, чуму,Сиротство нищенской, кабацкойРодни, злорадство богатеевТогда строитель угадал;Гвардейцев смелую затеюБлагословил он — и когдаНа белом холеном конеКавалергард на площадь вынесДержаву и, осатанев,Огнем велел восставших выместь,Худую спину распрямив,Перекрестив свою сермягу,Сказав: «Царь-батюшка, примиМою холопскую присягу!» —Метнул строитель с высотыЛесов согретый кровью камень:Руки движением простымСтал гнев, накопленный веками.<1940>{433}
434. Памятник поэту
Где царь вознесся на конеИ замер в сумраке зловещем,Поэт завидовал волне,Что ей простор морской обещан.И в самой зависти, шумливейВолны, он тосковал о мщенье.С плаща стекал осенний ливень,И капли плыли по теченью.А он куда направит бегСудьбы своей? Где кинет сходни?Иссякнет ливень, хлынет снег —Тоска и злоба безысходны.Пока дворцовые огниБлистают, словно эполеты,Пока подобьем западниРоссия кажется поэту.
