Он под сумрачным смолкнул дождем,Занавесившим речку за горкой.Дождь кругом… Ничего не видать…Ветер листья срывает беснуясь…Так куда ж ты пойдешь, куда,Беспокойная, дерзкая юность?1937{295}
296. «Ни сказки нету, ни песни…»
Ни сказки нету, ни песни,Никто не расскажет о том,Как был ты расстрелян, ровесник,При матери, под окном.И жил ты и умер как надо.А там, где упал ты, теперьЛишь шорох заглохшего садаДа глухо забитая дверь.И мне бы и просто и строгоПройти по дорогам земным,И мне пусть приснятся в тревогахМальчишески-ясные сны.И пусть упаду, не изведав,Как ветер над миром прошел,Как тяжко колышет победаЗнамен пламенеющих шелк.И мне б, умирая, сквозь роздымьСледить, как на запад прошлиТакие хорошие звезды,Последние звезды мои.А ветер всё круче и кручеВстает над моею страной,Веселые майские тучиПроносятся стороной.И мне бы сквозь горечь бурьянаУслышать большую грозу,Услышать, как в пыльные раныКолючие травы ползут.И жизнь, проходящая мимо,И грудь просверливший свинецМне станут ясны нестерпимо —И пусть это будет конец.Апрель 1938{296}
297. «Горькие и высохшие травы…»
Горькие и высохшие травы,Камни под копытами и мухи,Облепившие у раненого рот…Мы тогда рождались только,Изредка отцы к нам приходили,Ставили винтовки в уголИ руками, от которых пахлоПорохом, окопною землею,Осторожно подымали нас.За окном команда раздавалась,Ржали кони, тяжкою походкойЛюди проходила умирать.Ветер над убитыми да песни,Пыль на сапогах, да слава,Да тысячелетние дороги,По которым некуда идти…Так в тифу, в броду и в детском плаче,В переполненных убитыми окопахИ в зрачках безумных матерей, —Так она рождалась, наша правда,В боли, в судорогах — и этой правдеНикогда, нигде не умирать!Октябрь 1938{297}
