старческий склероз, однажды профессор Макгонагалл напрочь позабыла заклинание, возвращающее человеческий облик. Вот уже двадцать лет пожилая леди в облике кошки сновала по Хогвартсу, подъедая школьные завтраки под гриффиндорским столом, оставляя клочья шерсти на диване львиной гостиной, стачивая когти о красные с золотом обои и нагло наведываясь в женский туалет факультета, после чего девочки терпеливо чистили заклинаниями унитаз: лотком Кошка брезговала. К большому огорчению директора, школьники не уважали злосчастное существо. Миссис Макгонагалл не умела мастерски патрулировать коридоры, как знаменитая кошка Филча, давно откинувшая когтистые лапы (кто-кто, а кошки не живут так долго, как волшебники), не наводила мистический безотчетный страх на детей, а лишь вызывала насмешки своей облезлой шерстью, многочисленными проплешинами и печально поникшими усами.

Гриффиндорскую Кошку дергали и тискали, изводили от скуки, а в День Валентина подвесили на хвост бедолаге связку жестянок от усладэля. Директор, конечно, выявил злоумышленников и наказал по всей строгости, но дела это не меняло: Гриффиндорская Кошка оставалась объектом злых детских насмешек. Впрочем, в том была вина и самой кошки: по весне профессор Макгонагалл становилась невменяемой и вела себя непристойно. С марта по июнь Лонгботтом старался не напоминать ученикам, что Кошка — бывший декан. Стыдно, когда декан, как сейчас, лежа на спине, извивается от страсти и блаженно рявкает, когда он, директор, почесывает носком ботинка ее тощий живот.

— Тишина! — директор строго постучал палочкой по кафедре и незаметно отодвинул Кошку ногой. — В преддверии праздника в честь Дня Победы мы с деканами факультетов посовещались и пришли к выводу, что ваши знания о войне оставляют желать лучшего. Но… Пусть вы не видали, как падают храбрецы, сраженные Авадой, как брызжет кровь из ран от Сектумсемпры или корчатся в муках жертвы Круциатуса. Но ведь есть и другие способы познакомить вас с войной.

— Начать новую? — оживился маленький белобрысый слизеринец.

— Мистер Малфой! — сердито шикнула на нарушителя тишины профессор Грейнджер, декан Гриффиндора. Старая дева, так и не вышедшая замуж, по строгости давала сто очков вперед своей предшественнице. Конечно, нынешняя декан львиного факультета не могла себе позволить кататься по полу, изнывая от гложущей неудовлетворенности, потому отводила душу бесконечными контрольными, снятием баллов и отработками. Особенно раздражали деканшу симпатичные девочки — им доставалось на орехи чаще и гуще. Почему профессор Грейнджер не жаловала мелкого отпрыска семейства Малфоев, оставалась загадкой.

— Все вы слыхали рассказы о войне, — продолжал директор, тоскливо поглядывая в окно и отгоняя непрошенную мысль о том, как много работы в огороде в конце апреля. — Каждый год я и профессор Грейнджер напоминаем вам о былой славе защитников Хогвартса, но наши рассказы вам известны и уже не удивляют. В этом году я предлагаю пригласить к нам в Школу кого-то из заслуженных ветеранов. Например, героя войны Гарри Поттера, который вот уже пятьдесят лет как не заглядывал в Хогвартс. Того же Северуса Снейпа, знаменитого шпиона, говорят, он еще жив… Юные скауты-волшебники, это ваша задача. Разыскать ветеранов и позвать на праздник в честь Дня Победы. Пусть каждый факультет пригласит по ветерану. Когда, как не в этот знаменательный день… Мистер Уизли, просыпайтесь! Отсюда слышно, как вы храпите! Э-э… Да, так вот, пусть в этот знаменательный… — Лонгботтом дернул ногой, которую постыдно насиловала Гриффиндорская Кошка, — знамена… тьфу, в светлый праздник со слезами на глазах…

Мелкий Малфой хихикнул и вытер непрошенную слезу смеха — Кошка крепче прижалась к профессорскому ботинку и страстно заелозила животом по смазанной драконьим жиром обуви директора.

— Короче говоря, в этот день хочется чего-то особенного, — вышедший из терпения Лонгботтом отпихнул ногой потерявшую чувство меры бывшую деканшу. — Например, можно устроить экранизацию войны, снять на колдокамеру и… Скажем, организовать театральную сценку «Битва за Хогвартс», стихи, песни о войне сочинить, на худой конец. Одним словом… Минерва, прекрати, — не выдержав, глава Хогвартса сгреб несносную Кошку за шиворот и взял на руки. Та устроилась на директорском локте и призывно выпятила зад, вызвав новый приступ хихиканья среди учеников. — Послезавтра праздник! — рявкнул директор, утомленный кошачьей напористостью и явным равнодушием к теме войны в глазах учеников. — Чтоб каждый факультет нашел себе по ветерану, подготовил песни и стихи! Ясно?

— Угу, — обреченно прогудели школьники.

Директор Лонгботтом царственно перекинул слегка облезлый кошачий хвост через плечо, кивнул на прощанье ученикам и покинул Зал, как всегда, споткнувшись о порог.

*

— Мы первые добежали, а ну, пошли вон!

— Сами проваливайте, это наш ветеран, он на нашем факультете учился!

— Без разницы, придурок, сто лет прошло! Топай отсюда, Уизел!

— Сам топай, говнюк белобрысый!

— А в морду?

Забыв о том, что они волшебники и кое-чему научились за год, мальчишки сцепились в яростный дерущийся клубок, оглашая ругательствами тихую улочку.

Юные скауты, конечно, знали все тонкости магических дуэлей, но сейчас было не до вежливых расшаркиваний: ветерана могли в любую секунду увести из-под носа.

Криво висящая на петлях дверь со скрипом приоткрылась. В образовавшейся щели блеснули слезящиеся старческие глазки. Рассмотреть Героя не удавалось — тот приоткрыл дверь на цепочку.

— Ветеран! — крикнул кто-то.

Дерущиеся мгновенно отскочили друг от друга и ринулись на абордаж.

— Мы пришли пригласить вас на праздник в Хогвартс! — наперебой закричали скауты. — Сто лет победы над этим… Вольномудрым!

— Винтомордым, дурак!

— Вольдамуром! Историю учи!

— Бармаглотом! Сам учи!

— Короче, на праздник, День памяти!