манерами поведения и неумолкаемыми разговорами. Впрочем, иногда кто-нибудь из нарушителей нашего отдыха проявляет знание английского языка, чем мы сами не можем похвастать. И тогда они полагают, что записались к нам если не в друзья, то явно в помощники или провожатые. Но им, конечно же, невдомёк, что нам помощники не нужны, что мы измотаны долгой ездой, и самое жгучее наше желание, чтобы нас оставили в покое. Ходить, питаться, в общем, жить какое-то время в египетском городе — дело нелёгкое для русского человека, прямо — испытание какое-то.

Порою любопытствующие наивны до умиления, вспоминается случай, когда мы решали вопрос относительно питания, а продавцы так и не могли до конца нас понять. И для должного разрешения создавшейся ситуации непонимания мы пригласили какого-то парнишку, якобы владеющего русским языком. Перед нами моментально вырос паренёк и выпалил разом: „Как дэла, как поживаетэ!“, потом он умолк, и по его продолжительному молчанию стало очевидно, что на этих фразах его знание русского, заканчивается. Хорошо, что есть язык жестов и мимики, а иначе остались бы голодными, наверное.

— Where are you from? (Откуда вы прибыли?), — везде вопрошают зануды.

— Россия! — уже со вздохом отвечаем мы. Надо было на груди и на спине крупно написать это.

— Россия, гуд! Америка — бэд! (т. е. плохо) — продолжают всё те же „нарушители нашего спокойствия“, выражая этими фразами своё отношение к нашей стране. А нам казалось, что всё это делалось с какой-то корыстной целью, например, получить бакшиш, т. е. денежную подачку.

— Мистер! Мистер! — кричат. Оборачиваюсь и вижу маленького чистильщика обуви, указывающего на мои запылённые солдатские ботинки.

— Нет, не надо! Я и сам почищу! — отвечаю я на русском, при этом показываю выражением лица, что не выношу такого раболепного вида услуги и устремляюсь быстрым шагом вперёд от него.

— Мистер! Мистер! — криком кричит, не унимается мальчишка и быстро догоняет меня. Ему, наверное, не понять, как можно ходить в таких нечищенных ботинках и не прибегать к помощи такого опытного работника, как он сам, всего лишь за один паунд (египетская денежная единица).

— Возьми монету! — говорю надоедливому труженику, и протягиваю русскую монету с двуглавым орлом. — А ботинки я и сам почищу!

Мальчишка так и онемел с монетой в руке, а затем впился в неё глазами.

Движение автомобилей в Асуане, на мой взгляд, происходит вообще без правил, но водители, на удивление, как-то умудряются избегать столкновений, не давят при этом всё живое и тоже движущееся, а выручает тут, наверное, частая и интенсивная подача сигналов. Здесь, как нам объяснили, на улицах и дорогах, у египтян, свои понятия о движении! Немногочисленные светофоры стоят только на главных дорогах, и то кажется — лишь для красоты, а на узких улицах светофоров и вовсе не видно. Дорожные знаки и указатели тоже очень редки. Часто можно увидеть, как бедное простенькое транспортное средство уступает проезжую часть более достойному и значительному автомобилю.

Тут же навстречу мне и наперекор всему транспорту, двигалась процессия, состоящая только из мужчин в национальных одеждах, размахивающих руками и поющих стройную песню. Впереди этой колонны несколько человек несли какое-то подобие носилок с большим предметом, накрытым цветной материей. Я оставался в неведении, что это, большой каравай или мертвец. Ведь в северо-восточной Африке у арабов, слышал, есть обыкновение на свадьбах поднимать и носить каравай, хотя — могу ошибиться. А вообще-то во всех свадебных обрядах и похоронах я всегда замечал какую-то аналогию.

Как не утомиться от шума и гвалта этих крикливых толп, этой невообразимой какофонии механического и немеханического происхождения!? И я почёл за лучшее поскорее укрыться от этой суеты в комнате на 4 этаже с примечательным видом на тот же „муравейник“, который хочется скорее покинуть.

После знакомства с Египтом, и наблюдением за людьми, населяющими эту страну, всё силишься понять — есть ли среди них потомки того народа, который мог сделать столько огромных статуй и архитектурных сооружений, высечь такие сложные орнаменты с высокохудожественным вкусом и мастерством? Наверное, это были не те египтяне, которых я вижу сейчас, это, определённо, были умельцы, и скорее всего, собранные в те годы со всего тогдашнего мира. И ещё — не исключено, что делались все эти загадочные предметы, расписные строения под нечеловеческим магическим воздействием, в угоду силам тьмы. О чём свидетельствуют нескончаемые массовые человеческие жертвоприношения, которые здесь, на этих, вот, камнях совершались. Их заказывали цари и царицы, ушедшие в глубину веков — фараоны. Но кому, зачем, нужны были кровь и души обречённых безвинных людей?

В наше время нескончаемые потоки туристов спешат взирать на древние капища треугольной формы. Что влечёт их сюда? Зачем они здесь? Стоит ли рассеивать своё внимание и тратить быстро текущее время жизни, чтобы понять тайны ветхих сооружений и гробниц Египта, да и поймёшь ли их вообще? Судите сами. Мне бы успеть и суметь вникнуть в древнюю жизнь православной Руси, почувствовать характеры и образы наших предков, познать святых моей Руси, движение их сердец, которые своей тихой, богоборческой жизнью озаряли и оберегали лик нашей Родины, да и всей планеты в целом. Много ли нужно, чтобы суметь разглядеть величие древнерусского зодчества и почувствовать подвиги и силу наших славных князей и простого люда?

Закончена погрузка на теплоход. Дождались. Всё утро и день прошли в невероятной суматохе и сутолоке.

31 марта 2003 года. Мы с нашими мотоциклами отправляемся в Судан на борту старого, видавшего виды „Синая“. Плавание по водохранилищу Насер от Асуана до Вади-Хальфы, по оптимистичным расчётам капитана, займет „всего 15 часов“. По-моему, он — оптимист! Посмотрим!?

На теплоход больше всего погрузили всяких продовольственных товаров: порошки, консервы, ящики с кока-колой, печеньем, огромные тюки с неизвестным содержимым. В Судане ничего такого нет, вот и находятся предприимчивые коммерсанты, снабжающие суданцев необходимым. Только сейчас мы осознали — насколько были недальновидны, не запасаясь, как следует крупами, консервами и всем прочим съестным. Судя по всему, кроме фиников, нильской воды и оставшихся в рюкзаке скудных запасов, нам нечего ожидать в Судане. Вероятно, придётся подтянуть ремни. Но нам разве привыкать — в наших путешествиях уже всякое бывало!?

Наших „Уралов“-путешественников поместили на небольшом прицепном пароме вместе с какими-то контейнерами. А команда получила две тесные каюты с койками-нарами.

Приглядываюсь к пассажирам „Синая“, — из всей людской массы, состоящей из арабов и представителей негроидной расы, мне в глаза бросились два японца и европейцы — парень и девушка. Их светлые волосы очень чётко выделялись среди чёрных курчавых голов и белых тюрбанов. Подхожу. После непродолжительной беседы с ними, узнали, что они — супружеская пара из Голландии, оттуда и отправились на велосипедах в бессрочное путешествие. Очень даже неплохо, когда любимая девушка рядом с тобой. А с другой стороны, в странах Африки, в трудных, политически неустойчивых ситуациях, не стоит подвергать белую женщину определённому психологическому риску и дискомфорту. Но это моё мнение.

С японцами познакомиться не успели, да и их встречного желания не виделось, скорее всего, они были строгими последователями своего соотечественника Наоми Уэмуры — основателя эры одиночных экстремальных экспедиций. Вот теперь и встречаются, во всех уголках Земли, увешанные рюкзаками, путешественники-одиночки — жители давно перенаселённой Японии. Идущие куда-то скорее всего в поисках смысла жизни.

Наконец-то погрузка была закончена, а с ней постепенно умолкли суматоха и сутолока. Шум моторов возвестил о готовности к отплытию, значит, ворота в Чёрную Африку приоткрываются. И если даст Бог, завтрашним утром мы и наш транспорт окажемся на долгожданной территории Судана — большой, но неизвестной, и как говорят иные — малоцивилизованной страны. А что интересно будут говорить суданцы о нашей „цивилизации“?

Суматошный день угасал, и вдруг резко всё окутали сумерки, погружая в темноту иссушенные