несколько человек из MIT. Одна женщина была особенно сильным теоретиком и обладала очень нестандартным мышлением. У людей из Иллинойса тоже были свои особенности. Помимо половых или культурных различий, сам по себе тот факт, что они приехали из разных городов, усилил эту группу.

Сейбел: Мне кажется, что если когда-нибудь соотношение мужчин и женщин среди студентов последних курсов на специальностях, касающихся компьютерных наук, будет 50 на 50, то мы лишимся этого разнообразия жизненного опыта, ведь тогда все будут обучаться одним и тем же компьютерным наукам.

Аллен: Чем в особенности привлекательны некоторые молодые выпускники, например для компании IBM, так это тем, что не зацикливаются на одной дисциплине, а переходят от одной области к другой. Это могут быть абсолютно технические, но очень разные дисциплины. Нередко это делается осознанно: человек хочет увязать несколько крупных областей знания. Я общалась с рядом таких людей - они видели связь между лингвистикой и вычислительной техникой. Как потенциальные сотрудники компании они очень привлекательны.

Сейбел: Так как же вы сами относитесь к проекту “50 на 50 к 2020 году”?

Аллен: Не очень-то в него верю.

Сейбел: Какие шаги должны быть предприняты для его реализации? Что-то изменить в изучении математики в старших классах? Насколько я понимаю, именно в это время многие девочки перестают интересоваться математикой и наукой, хотя до этого математика им нравилась.

Аллен: Это распространенное мнение, но я так не считаю. Посмотрите на конкурс Вестингауза[74]. Там постоянно побеждают девушки. Многие женщины работают инженерами - для этого им приходится изучать разные сложные науки и математику в школе. Ученик моей небольшой школы в Кротоне (Нью-Йорк) занял пятое место в конкурсе Вестингауза по стране. У них очень неплохая научная программа. Шесть из семи участников в старшей категории в этом году - девушки с превосходными научными результатами.

Что на самом деле происходит с этими девушками - так это то, что они идут заниматься общественно значимыми областями. Компьютерные науки, может быть, и являются чрезвычайно важными в общественном плане, но они идут заниматься геологией, биологией, медициной. Вот в медицине скоро будет соотношение 50 на 50. Во многих областях знаний эта теория была опровергнута - но только не в нашей.

Сейбел: Так что же такого непривлекательного в компьютерных науках?

Аллен: Многие считают, что дело в играх и ботаниках, сутками просиживающих перед компьютером. Интересно, изменят ли эту ситуацию новые социальные сети. Не знаю. Но я считаю, что эту проблему должны решать мы. Мы должны не просто требовать от системы образования изменить систему обучения, но сделать нашу профессию более привлекательной.

Мы должны сделать так, чтобы у профессии появилось новое лицо, позволяющее расширить аудиторию, - более человеческое лицо. Нужно сформулировать, почему мы любим свою профессию, почему нам интересно в ней работать, почему нам небезразлично ее будущее и почему работать в нашей профессии - это здорово.

Сейбел: Так почему же вы любите ее?

Аллен: Отчасти потому, что здесь каждый день могут появляться новые идеи. Видишь что-то и говоришь себе: “О, этого еще не было”. Вся наша сфера обновляется регулярно. Мне очень нравится представлять себе ее потенциал и воздействие, которое она может оказать.

Айзек Азимов как-то сказал о будущем компьютеров (не знаю, прав он или нет), что их деятельность сведется к повышению нашего творческого потенциала. Вычислительная техника запустит век творчества. Это уже можно видеть - особенно что касается средств аудиовизуальной информации. Подростки делают то, чего раньше не могли себе позволить, - снимают фильмы, создают картины. Мы привыкли считать творчеством некий дар, которым человек просто наделен; примерно так в Средние века относились к умению читать и писать, поскольку очень немногие обладали этими навыками. По-моему, мысль о том, что компьютеры повысят творческий потенциал человека, очень воодушевляет.

Сейбел: Вы стали первой женщиной во многом - первая женщина, получившая премию Тьюринга, первая женщина, ставшая почетным членом научного общества IBM. Как вам кажется, были ли женщины до вас, которых незаслуженно обошли этими наградами?

Аллен: Да, безусловно.

Сейбел: То есть, став лауреатом премии Тьюринга, вы подумали про себя: “А ведь есть другая женщина, которой этот приз должен был достаться много лет назад”?

Аллен: На самом деле, первое, что мне пришло в голову: “Как же это здорово!” А потом я стала вспоминать всех тех женщин, которые никогда не были отмечены за свою работу. Нередко их заслуги просто доставались другим. Я думала о женщинах, которые выполняли потрясающую работу, но не были оценены даже своими коллегами и друзьями. Когда я говорю им: “Тебе нужно вступить в профессиональное объединение - я напишу тебе рекомендацию”, - они стеснительно отнекиваются.

Сейбел: То есть вы считаете, что проблема их непризнания отчасти заключается в том, что они не заявляют о себе таким образом, чтобы их можно было легко признать и отметить.

Аллен: Верно.

Сейбел: Есть ли какие-то конкретные люди, которых вы хотели бы назвать, чтобы прямо сейчас отдать им дань уважения?

Аллен: Да, например, Эдит Шенберг - она прекрасный специалист в области компьютерных наук. Если говорить о технической работе, некоторые из ее работ были по-настоящему новаторскими. У нее крали работы, причем совершенно циничным образом. Она написала работу об отладке параллельного кода, а это очень сложная проблема. На одной конференции эту статью не приняли, а кто-то из комитета конференции сделал из работы Эдит три статьи. Такого рода вещи. В нашей профессии это случается, и у нас нет эффективных способов с этим бороться.

Сейбел: И подобное чаще происходит с женщинами?

Аллен: Да, мне так кажется. Часто про женщин думают, что они просто не станут устраивать скандал, что у них нет связей и адвоката, который рискнул бы выступить против широко известного вора. Это был известный вор, все об этом знали, но никто не хотел иметь с ним дела. И их было много - во времена работы над Stretch. Одна женщина, по сути, изобрела мультипрограммирование, но все заслуги были приписаны человеку, который в итоге стал лауреатом премии Тьюринга.

Сейбел: Вы бы хотели выиграть премию Тьюринга, не становясь первой женщиной-лауреатом этой премии? Газеты кричали: “Женщина стала лауреатом премии Тьюринга”, - и это, наверное, слегка раздражало. Если бы вы могли сделать так, чтобы за десять лет до вас премию получила другая женщина, став первой женщиной-лауреатом, а вы бы просто получили ее в свое время, - вы бы согласились?

Аллен: Не могу сказать, согласилась бы или нет. Мне кажется, я получила эту награду по ряду достойных причин. И получила не сразу, поскольку не всегда было ясно, чем же я на самом деле занималась. Я всегда работала в группе, нередко бок о бок с великими, известными людьми. Возможно, это были заслуги кого-то еще - Джона Кока, например, который всегда делился со всеми своими идеями. Многие были удостоены похвал и наград, потому что многому научились у него - как и все мы.

Но я была рада получить эту награду - отчасти потому, что до этого ни одна женщина не удостаивалась такой чести, и было уже пора. Мне казалось, что всему сообществу было слегка неловко - за 40 лет было 50 мужчин, примерно так. Поэтому я понимала, что уже без всяких сомнений настал срок вручить эту награду женщине, и я была абсолютно счастлива стать первой женщиной, ее получившей. Но я старалась не заострять внимание именно на этом аспекте награды. Я старалась говорить о своем опыте, о своей продолжительной карьере и обо всех достижениях.

Сейбел: Каково это - проработать всю жизнь в IBM?

Аллен: То, что я получила работу в исследовательском центре IBM, стало одним из самых счастливых событий в моей жизни, ведь исследовательский центр IBM стоит между производством и наукой. Я как будто на каменной стене - могу посмотреть по любую ее сторону и найти интересные задачи и возможности и там, и там.

Сейбел: Как вам видится - с вашего наблюдательного пункта на стене: достаточно