валуна. В нем не было ничего примечательного. Наверное, если бы не мое все возраставшее стремление познать прошлое, я бы никогда не заглянула в него. Вам не трудно следить за моим лепетом?

— Напротив, — сказал я, — я понимаю вас гораздо лучше, чем вы думаете. Симптомы мне знакомы, сам переболел.

— Я пошла туда, — продолжала Синтия, — Я гладила древние, грубо отесанные камни и думала о руках давно умерших людей, которые придавали им форму и водружали один на другой, чтобы построить на чужой планете убежище от непогоды и мрака. Поставив себя на место древних каменщиков, я поняла, почему они решили строить дом именно здесь. Стены ущелья защищали от ветра, неподалеку из скалы бил родник; стоило только переступить порог, чтобы оказаться в широкой плодородной долине, — правда, теперь она вовсе не такая. И потом, участок, на котором стоял дом, был красив тихой и неброской красотой. Я чувствовала то, что когда-то переживали они. И не имело никакого значения, были ли они Лансингами или кем-то еще. Они были людьми, они принадлежали к человеческой расе. Если бы я сразу ушла оттуда, то и тогда я ушла бы с ощущением, что не зря потратила время. Прикосновения к древним камням и чувства близости к прошлому было вполне достаточно, однако я зашла в дом…

Она помолчала немного, словно собираясь с силами для того, чтобы закончить рассказ.

— Я зашла в дом, не сознавая, что поступаю опрометчиво: ведь стены грозили обрушиться в любой момент. Впечатление было такое, что дом ходит ходуном. Но, помнится, тогда я об этом не думала. Я ступала осторожно не потому, что боялась обвала, но потому, что опасалась осквернить святыню. Я испытывала странные, противоречивые чувства. Я ощущала себя посторонним человеком, у которого нет права тут находиться. Я посягала на древние воспоминания, на призраки эмоций, которые следовало оставить в покое, которые заслужили, чтобы их оставили в покое. Я вошла в довольно большую комнату, служившую, судя по ее размерам, гостиной. На полу толстым слоем лежала пыль, в которой отпечатались следы мелких животных. В комнате витали запахи существ, обитавших в ней на протяжении тысячелетия. По углам поблескивала паутина; некоторые паучьи сети были такими же пыльными, как пол. Я остановилась на пороге, и со мной случилось нечто неожиданное: я почувствовала, что имею право быть здесь, что это мой дом, что я вернулась после долгого отсутствия туда, где мне рады. Тут некогда жили те, для кого я — плоть от плоти и кровь от крови, а право плоти и крови неподвластно времени. В углу я заметила очаг. Дымоход давным-давно рухнул вместе с трубой, но очаг сохранился. Я приблизилась к нему, опустилась на колени и коснулась пальцами камней. Я видела черную дыру дымохода, опаленную пламенем очага. Там была сажа, и на какой-то миг мне почудилось, что в очаге потрескивает огонь. И тогда я сказала — не знаю, вслух или про себя, — я сказала: «Все в порядке. Я вернулась, чтобы ты узнал: Лансинги живы». Если бы меня спросили, кому я это говорю, я бы затруднилась с ответом. Я не ждала, что кто— нибудь отзовется. Отзываться было некому. Но я чувствовала себя так, словно исполнила свой долг.

Синтия поглядела на меня, во взгляде ее мелькнул испуг.

— Зачем я вам это рассказываю? — пробормотала она, — Я ведь не собиралась говорить ничего такого. Вам незачем знать о моих ощущениях. Факты я могла бы раскрыть в нескольких предложениях, но мне почему-то кажется, что голыми фактами нам не обойтись.

Я погладил ее по руке.

— Бывают случаи, когда голые факты ничего не объясняют, — сказал я. — Вы чудесно рассказываете.

— Вам не скучно?

— Ни капельки, — ответил за меня Элмер, — Мне очень интересно.

— Осталось чуть-чуть, — проговорила она, — В другом конце гостиной была дверь, самая настоящая, и открывалась она, как я обнаружила, в полуразрушенное помещение, которое в незапамятные времена было кухней. В доме имелся второй этаж, и он был частично цел, несмотря на то что крыша обрушилась и погребла под собой большинство комнат. Но над кухней второго этажа не было. По всей видимости, сразу над кухонным потолком располагалась крыша. Рядом с тем, что когда-то было наружной стеной кухни, были навалены обломки — скорее всего, обломки карниза. Не знаю, как я ухитрилась заметить это, но часть обломков лежала как-то слишком правильно. В их правильности было что-то не то, они не выглядели обломками. Как и все в доме, они были покрыты пылью. Догадаться, что там находится предмет из металла, было невозможно. Думается, меня заинтриговала его прямоугольная форма. Я вытащила предмет из-под обломков. Это был изъеденный ржавчиной ящичек; если не считать ржавчины, абсолютно неповрежденный. Я села и задумалась, как он мог тут оказаться. Я решила, что, должно быть, его в свое время засунули под карниз, а потом забыли. Когда карниз обрушился, он упал вниз, пробив потолок кухни, если, конечно, потолок к тому времени еще был цел.

— Значит, вот оно что, — подытожил я, — Ящичек с запиской о кладе…

— В общем, да, — подтвердила Синтия, — но не совсем так. Я не смогла его открыть и потому захватила с собой. Вернувшись домой, я взломала его с помощью инструментов. Внутри лежали грамота на владение кусочком земли, долговая расписка с отметкой об уплате, пара пустых конвертов, один или два опротестованных чека и документ о передаче семейных архивов отделу рукописей университета. Вернее, не о передаче, а о предоставлении во временное пользование. На следующее утро я отправилась в отдел рукописей. Вам наверняка известно, как они там работают…

— Да уж, — согласился я.

— Пришлось попереживать, но в конце концов то, что я — студентка-дипломница со специализацией по истории Земли, и то, что бумаги принадлежат моей семье, сыграло свою роль. Они думали, что я хочу лишь просмотреть документы, но к тому времени, когда мне их выдали, — должно быть, они хранились не там, куда помещал их каталог, — я была сыта по горло всей этой волокитой, а потому заполнила требование о возвращении бумаг и вышла на улицу уже вместе с ними. Вот вам и тихоня-отличница, не правда ли? В отделе мне угрожали судебным преследованием, и, если бы они выполнили свою угрозу, я не знаю, чем бы все закончилось. Но что-то им помешало. Быть может, они решили, что бумаги не представляют никакой ценности, хотя с чего — не смею догадываться. Все документы уместились в один конверт. Очевидно, к ним никто не прикасался, поскольку они не были ни рассортированы, ни проштампованы, и даже печать на конверте не имела следов повреждений. Наверное, их зарегистрировали под одним номером и благополучно про них забыли.

Синтия прервалась и пристально поглядела на меня. Я промолчал. Потихоньку она доберется до сути дела. Как знать, вдруг у нее есть причины рассказывать именно так и никак иначе? Быть может, она хочет перепроверить себя и убедиться (снова, в который раз), что не совершила ошибки, что поступила правильно? Я не собирался подгонять ее, хотя, видит Бог, она могла бы и не тянуть кота за хвост.

— Документов было немного, — заговорила Синтия, выдержав паузу. — Подборка писем, которые проливали свет на историю колонизации Олдена землянами, — характерные образчики эпистолярного жанра той эпохи. Они не содержали ни единого неизвестного прежде факта. Несколько стихотворений, явно сочиненных молоденькой девицей. Счета-фактуры какой-то фирмы, которые, пожалуй, могли бы заинтересовать историка-экономиста, а еще — памятная записка, в каковой пожилой человек в довольно- таки вычурных выражениях излагал историю, услышанную им от деда, причем дед его был одним из первых колонистов на Олдене.

— И что же это за записка?

— В ней говорилось о невероятных событиях, — ответила Синтия, — Я отнесла ее профессору Торндайку, рассказала ему то, что вы только что слышали, и попросила прочесть. Окончив чтение, он уселся, устремив взгляд в никуда, а потом произнес одно-единственное слово: «Анахрон».

— Что такое Анахрон? — спросил Элмер.

— Мифическая планета, — отозвался я, — мир, которого на самом деле не существовало. Предмет мечтаний археологов, вызванный ими из небытия…

— Придуманный мир, — проговорила Синтия, — Я не спрашивала об этом профессора Торндайка, но мне кажется, что название его образовано от слова «анахронизм», то есть что— либо сильно устаревшее. Понимаете, археологи многократно наталкивались на следы, оставленные неведомой расой. Как ни странно, анахронианские надписи находили только на артефактах аборигенов той или иной планеты и никогда — отдельно.

— Как будто они, то бишь анахрониане, случайно заглянули на огонек, — присовокупил я, — а уходя, оставили хозяевам в знак благодарности пару безделушек. Они могли побывать на многих планетах, а их

Вы читаете Игрушка судьбы
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату