гипертрофируясь[40] под влиянием неправильных условий содержания и воспитания, они и привели впоследствии к тем тяжелым результатам, которые послужили причиной ранней гибели Рэкса.

Мы сошлись еще раз на осенней выводке молодняка. Джекки и Рэкс шли вместе. Трудно было отдать кому-либо предпочтение: оба породные, оба хорошо растянутые, у обоих «родовой знак» — черная крестовинка на хвосте. Джекки был золотистей, со светло-песочным подпалом; Рэкс — более светлый, отливавший серебром.

Рэкс был чуточку крупнее, обладал лучшей формой головы; зато Джекки, имея всегда избыток движения, превосходил брата поставом передних конечностей, хорошо спущенной грудью.

Время шло. Даже приходя к нашим знакомым домой, мы теперь не видели Рэкса: его запирали в соседней комнате, и он почти весь вечер лаял и бесновался там.

И вдруг — телефонный звонок: мой знакомый встревоженно сообщил, что Рэкс покусал соседскую девочку, отец пострадавшей грозит подать в суд, — как избежать скандала?

Ну, коли доходит до суда, — тут я был уже плохой советчик. Не мог оказать поддержку и клуб, поскольку вина собаки и ее владельца считалась доказанной: девочка поднималась по лестнице, Рэкс попался ей навстречу, и когда они уже разошлись, неожиданно обернулся и хватил ее за ногу, прокусив до крови.

Не знаю — как, но, в общем, дело удалось замять, обошлось без суда, хотя у прокурора моему знакомому все же пришлось побывать…

После этого происшествия режим Рэкса стал еще строже, еще однообразнее, то есть его хозяева делали как раз обратное тому, как следует поступать в подобных случаях. Его все реже и реже спускали с поводка, — в конце концов, перестали спускать вовсе. Он ни разу не вязался, никогда не бегал, не резвился вволю. Всегда на привязи, всегда шагом, у ноги хозяина, — таков был удел Рэкса.

Тот факт, что за всю жизнь у Рэкса не было ни одной вязки, я считаю, безусловно, тоже имел немаловажное значение, определенным образом влияя на развитие событий. Я хотел бы, чтобы это обстоятельство особенно дошло до сознания той части любителей, которые, взвешивая, взять самку или самца, отдают предпочтение, последнему только по тем соображениям, что с ним якобы меньше возни и хлопот. Ошибка, товарищи любители, ошибка! Вся история Рэкса может служить живым опровержением этого заблуждения.

Какие-то неприятности с соседями у наших знакомых происходили еще неоднократно; вести об этом глухо доходили до меня. А дальше произошло то, о чем я уже рассказал в самом начале книги: Рэкс покусал хозяина. Попутно выяснилось, что до этого он уже кусал жену хозяина и его дочь.

У самого у меня, хотя собаки живут в нашем доме всю жизнь, не бывало ничего даже отдаленно похожего на это. Я не помню случая, чтобы мой пес зарычал, огрызнулся на меня. Очевидно, потому, что я имел неосторожность обмолвиться об этом, мой знакомый замкнулся еще больше. К чести его, замечу только, что ни разу у него не проявилось желания избавиться от Рэкса, как иногда при подобных обстоятельствах поступают другие.

Прошло еще некоторое время, и стороной до меня донеслось: Рэкс заболел.

Картина заболевания, как ее потом обрисовали передо мной, выглядела так.

Рэкс начал волочить задние ноги, сначала правую, затем — левую. Потом они стали разъезжаться. На собаку в этот момент было страшно смотреть. На морде ее появлялось выражение ужаса. Сев, Рэкс боялся встать; встав с трудом, долго не решался сдвинуться с места. Особенно это проявлялось, когда его выводили за естественными надобностями на улицу.

Рэкса повезли в ветполиклинику. Проверили — оказалась потеря чувствительности. Не веря врачам, пришли домой, стали наступать на задние лапы — не реагирует. А на передние — реагирует.

— Хорошо еще, что мочевой пузырь не задет, — заметил доктор в ветполиклинике. — Как-то приводили собаку, с такими же симптомами: мочится под себя…

Явление нервное. Прописали облучение кварцевой лампой.

Хозяин очень переживал болезнь Рэкса. Чтобы не возить каждый раз собаку в поликлинику, он раздобыл передвижной кварцевый аппарат и производил облучение Рэкса дома. Он делал это с каким-то ожесточением, по всей вероятности, мучимый раскаянием, но вслух, упрямец, не признался в этом.

Под кварцем Рэкс нервничал, приходилось морду завязывать тряпкой. Вначале его удерживали силой, уговаривали, предлагали лакомство, но он отвергал его, трясся от страха. Хозяин, держа пса за уши, садился на него верхом; только в таком положении удавалось принудить больного принять процедуру.

А потом — привык, лежал сам. Надо повернуть на другой бок — он рычит: не троньте! Делали по два раза в день, по 12–15 минут.

Уже после двух-трех сеансов болезнь, казалось, перестала прогрессировать. Примерно недели через две состояние Рэкса заметно улучшилось. Он стал резвый, веселый; словно радуясь тому, что вернулись силы, часами бегал по квартире, тянул хозяина к двери. Однако полностью чувствительность не восстанавливалась, несмотря на то, что, кроме кварца, ему еще прописали уколы стрихнина.

Спустя месяц или полтора внезапно наступило резкое ухудшение. Рэкс слег и больше уже не встал.

Долгое время причина его заболевания оставалась для меня тайной, пока, наконец, не открылось все.

Что уж он натворил, доподлинно не знаю; рассказывали, что в отсутствие хозяев прыгнул передними лапами на только что повешенную на окне штору, ну, и, конечно, порвал ее; вернувшись, хозяин, не помня себя, срывая, видимо, свое раздражение не только за этот, но и за прошлые проступки Рэкса, схватил стул и с размаха опустил его на спину собаки… Об этом факте стало известно через соседей, живших в одной квартире с ними.

Все мы жалели Рэкса и осуждали его хозяина. Очевидно, и сам он уже начал понимать, что сделал неладно. Помню, мы встретились с ним в театре, прошлись по фойе. Речь коснулась Рэкса. И только тут с его уст сорвалось:

— Может быть, я и сам виноват.

Но о стуле он не сказал и в этот раз.

Что дальше? Конец был печальным; после того, что произошло, другого и не могло быть.

Терзаемый угрызениями совести, мой знакомый делал все, чтобы спасти собаку, к которой привязался всей душой. Наученный горьким опытом, теперь он не позволял себе ни одного резкого движения, необдуманного поступка, но — было поздно. Поздно! Рэкс угасал.

Год он не поднимался, не выходил из квартиры. Сначала его выносили на руках, потом приучили садиться на горшок. У него образовались пролежни. В пролежнях завелись черви.

Исход оставался уже один: усыпить. Но хозяин продолжал упорствовать, отказываясь наотрез: «Я виноват… не могу…»

Пес заживо гнил, хозяин понимал, что все усилия спасти его бесполезны, и все-таки не находил в себе мужества порвать нить, на которой еще держалась жизнь Рэкса. Нечистая совесть хозяина обрекла на дополнительные мучения и человека и собаку.

Как часто это бывает с нами: сделаем что-нибудь сгоряча, нанесем непоправимое зло, а потом сами же платимся за это…

Неизбежный конец все же наступил. Ускорить его решили, воспользовавшись отъездом дочери хозяина на производственную практику: иначе еще могла воспрепятствовать она. Когда Рэкса повезли в поликлинику, то в машине он вдруг встал на все четыре лапы, хотя до этого не вставал более года, и долгим взглядом посмотрел на окна квартиры. Неужели он понимал, зачем его увозят из дому?

Вероятно, самые тяжкие минуты хозяину пришлось пережить, когда он перед усыплением сам держал сопротивляющуюся собаку, связывал ее, а потом, прощаясь с мертвым Рэксом, плакал, как ребенок.

Рэкс погиб на седьмом году жизни. Фактически же он вышел из строя намного раньше.

Бедный, бедный пес! Он заплатил полной мерой за ошибки и слепое, глупое упрямство своего хозяина, не желавшего слушать никаких наставлений, считавшего, видимо, что по-своему у него получится лучше. Ему пришлось убедиться в обратном.

Однако любовь к собакам уже прочно запала в его сердце. В этом смысле Рэкс оставил по себе память навсегда.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату