Евгений Юфит (Юфа) — кинорежиссер
Разумеется, показывать наши фильмы было негде. Да мы на это и не рассчитывали. А когда показывать наконец стали, то каждый раз это заканчивалось скандалом. Все было: драки в ресторанах, битье посуды. Каждый раз это напоминало что-то такое… футбольный стадион.
Администрация залов очень быстро выучила, к чему приводит демонстрация моих фильмов. Каждый раз она заранее заказывала пикет милиции. Стилистика у меня давно сменилась, никаких скандалов давно нет. Но оцепление милиции стояло вокруг Дома кино и во время моей последней премьеры.
Александр Аникеенко — актер
Помню, был просмотр в Доме композитора. Ну и в общем, дело закончилось скандалом. Там показывали то ли «Мочеубийц-трупоголовов», то ли «Санитаров-оборотней». И дело дошло чуть ли не до драки. В зале в основном сидели какие-то молодые композиторы… такие подрастающие… и они долго возмущались: что за хулиганство?! что вы нам тут показываете?! Нагло так говорили и лезли на конфликт. Всё прыгали, наскакивали… Но потом пришел наш приятель Игорь Безруков. А он — довольно большой мужчина. И в общем, конфликт погасили. Когда композиторы его увидели, то просто сели и замолчали.
Константин Митенев — кинематографист
Году в 1986-м из Ленинграда в Вятку отправился «культурный десант». Были приглашены Юфит со своими некрореалистами и две группы: «Дурное влияние» и «Автоматические Удовлетворители». Поехали на поезде, но уехали недалеко, потому что в Тихвине всех нас ссадили. И где-то там спьяну были потеряны наши сопроводительные документы.
Но до Вятки мы все равно добрались. Выступления проходили в главном кинотеатре города. Все набились в кинорубку и стали крутить наше кино. Это и для Петербурга-то в те годы было чересчур. А в Вятке кто-то просто вызвал милицию. Мы сидим, смотрим на экран, вдруг вбегают милиционеры — целая толпа.
— Кто такие?
А сопроводительных документов нет! Никто толком не может объяснить, кто мы такие. Причем выглядим мы все довольно стремно, а на экране творится и вообще жуть — просто какие-то чудовищные вещи. И милиционеры понемногу понимают, что накрыть удалось целую банду.
Они говорят:
— Вы кто?
— Мы киногруппа из Ленинграда.
— У вас вообще никаких документов нет?
Все стали рыться по карманам. Померанцева нашла свою трудовую книжку. Ну, слава Богу! Хоть какой-то официальный документ! Милиционеры открывают ее, а там написано: «Ночная уборщица в бане». Странно, что всех нас прямо из кинотеатра тогда не отправили в тюрьму.
Алексей Рыбин (Рыба) — музыкант, основатель группы «Кино»
Андрюша моментально собрал огромную коллекцию пластинок с панк-роком. И в течение нескольких лет эта коллекция была лучшей в стране. Свин слушал музыку, о которой остальные меломаны и понятия не имели.
На «толчок» мы всегда ездили вместе. Но Андрей как-то исхитрялся увидеть нужные диски там, где остальные даже не останавливались. Игги Поп, «Public Image», «Stranglers», «Clash», «ХТС», Патти Смит, «Ramones» — всех этих исполнителей лично я впервые услышал на дорогом Андрюшином проигрывателе.
Через несколько лет «толчок» непонятным образом легализовался. В стране начинались другие времена. Все, что очень долго существовало в подполье, стало понемногу вылезать наружу. Часть рынка так и осталась у «Юного техника». Там продавцов и покупателей по-прежнему прессовала милиция и грабили гопники. А часть переместилась в Дом культуры имени Ленина и получила официальную регистрацию как Клуб филофонистов.
К тому времени панками были уже все члены нашей компании. Именно тогда Свинья и его приятели разработали стиль, который русские панки используют до сих пор. Никаких курток-косух и кожаных штанов — откуда в советской России взяться косухам? Никаких экстравагантных сапог и футболок с матерными надписями. Мы одевались исключительно в одежду массового советского производства. Просто больше было не во что. Однако даже в этой одежде взгляд все равно цеплялся за нас в любой толпе.
Свин иногда ходил в самодельном цилиндре и коричневом фраке с фалдами до пят. Пиночет носил белую куртку с нарисованным на спине «битником», танцующим буги-вуги. Юфа любил докторские белые чепцы с красными крестами. А я ходил в клетчатой, будто сшитой из разноцветных лоскутков, куртке, которую на что-то выменял у Андрюши. Все были хороши, все были живописны.
Какое-то время к нам даже гопники не привязывались. Завидев нашу компанию, они делали круглые глаза, шарахались в стороны и шипели, что таких мудаков еще не встречали. Милиция тоже поначалу не понимала, что происходит. Потом, когда сверху пришли разъяснения, что, мол, кроме волосатых хиппи, опасность для общества представляют еще и стриженые панки, — только тогда помаленьку начали прихватывать и нас.
Большую часть времени мы проводили в Клубе филофонистов. Там мы находили все музыкальные новинки, там же и зарабатывали какие-то деньги. Время от времени на пару со Свином мы скупали все бродящие по рукам пластинки какой-нибудь одной группы, становились монополистами и взвинчивали цены. После чего пластинки тут же продавались, а прибыль шла на сухое вино. Этот напиток в начале 1980 -х мы предпочитали всем остальным видам алкоголя.
…
Если уж вспоминать о сухом вине, то нельзя обойти нашего друга Майка Науменко из группы «Зоопарк». Майк неожиданно для всех очень подружился со Свиньей. Оказалось, что папа российского ритм-энд-блюза был не прочь послушать реальный панк-рок и как следует оттянуться в головном офисе отечественного панка — дома у Андрея на проспекте Космонавтов.
Кроме сухого вина, Майк тогда ничего и в рот не брал. Правда, некоторое время спустя он увлекся фирменным напитком «чпок». Майк очень рекламировал «чпок» в панковской среде, но напиток у нас так и не прижился. Свинья считал, что процесс приготовления «чпока» хоть и несложен, но все-таки несколько суетен.
Мы ездили в Клуб филофонистов, покупали и выменивали там кучу новых пластинок, а потом, выпив в ларьке возле Дома культуры имени Ленина по паре кружек пива, ехали домой к Андрею. У него была самая лучшая аппаратура, какой не было ни у кого из нашей компании. Там все пили вино и вместе слушали новинки. Удивительно, но сильно никто не напивался. Даже три-четыре бутылки на каждого из строя не выводили. Сейчас такое трудно себе представить.
Майк все пытался сбить нас с толку своим «чпоком», который приготовлялся так: на половину рюмки водки половину газированной воды. Рюмка плотно накрывается ладонью и изо всей силы ударяется донышком о колено. Напиток мгновенно вскипает — тут его и надо глотать. Действует как удар кувалдой в лоб. Три-четыре «чпока» — и ты готов свалиться под стол.
Быстро напиваться нам не хотелось. Наоборот! Нам хотелось сидеть и слушать. И ставить все новые пластинки. И пить вино. И опять слушать эту музыку. И чтобы этот день не кончался никогда. И музыка чтобы тоже никогда-никогда не кончалась…
Лия Петровна Панова — мама Свина
После Театрального института Андрей много где работал. Разносил газеты, приходил с черными от типографской краски руками — полдня не отмыть было. Работал санитаром в Мариинской больнице. Но отовсюду быстро уходил.
