отвернулась. Хоть их и не связывали романтические отношения, помощница тепло относилась к врачу и ежедневно молилась за него у храмовых прудов.
Следующей была госпожа Меда. Ей не разрешали переутомляться, поэтому защита и обвинение ограничились минимум вопросов. Ответы на них вбили гвозди в крышку гроба Хаатера.
Обвиняемый закрыл глаза. У него кружилась голова, хотелось пить. Словно издалека, до него доносился голос секретаря, вызывавшего очередного свидетеля: Эллину Тэр. Слушать её не было необходимости, и он, проявив неуважение к суду, забылся в тревожной полудрёме.
Конвоиры пару раз ткнули его в бок - Хаатер не пошевелился, лишь поморщился от боли. К ней он успел привыкнуть, благо новых ран на теле не прибавилось.
Эллина старалась не смотреть на Брагоньера и сосредоточилась на рассказе. Отстранённо, будто не о ней речь, поведала суду о похищении и попытке похоронить себя заживо, замяв подробности спасения. Что-то подсказывало, что соэр не обрадуется, когда всплывут подробности его личной жизни. Только лишние сплетни.
Интерес к себе Хаатера гоэта объяснила сотрудничеством со Следственным управлением, что доказала договорами на оказание услуг, и близостью к госпоже Меда. Кажется, мотивация показалась судье убедительной. Защита тоже удовлетворилась ответом.
Брагоньер скрупулёзно допросил Эллину по поводу кладбища, заставив повторить всё, что говорил Хаатер.
Соэр расхаживал перед свидетельской трибуной, клещами вытаскивая точные формулировки. Гоэта недоумённо глядела на него, пытаясь взглядом дать понять, что не стоит говорить на такие деликатные темы, но Брагоньера будто бы это не волновало.
- Вы дали клятву, госпожа Тэр, не утаивайте ничего от суда, - наконец, не выдержав её попыток умолчать о деталях, напомнил он.
- Но это к делу не относится, это домыслы господина Хаатера... - промямлила Эллина. Почему-то ей, а не Брагоньеру стало стыдно. - Полагаю, некорректно упоминать о них, тем более, они касаются вас.
- Наоборот, госпожа Тэр, о них не следует умалчивать. Нет ничего, что я не пожелал бы придать гласности. Если вы опасаетесь каких-то последствий, то закон защищает вас от любого давления. Итак, расскажите ещё раз, подробно, что произошло после того, как вас привезли на кладбище?
Гоэта сдалась и рассказала. Но всё же утаила то, что, по её мнению, не касалось чужих ушей.
Потом Эллину вяло допросила защита, и ей дозволено было уйти или занять место в зале суда. Она выбрала первое: хотелось на воздух.
Решение по делу Матео Хаатера вынесли одиннадцатого сентября: ожидаемо его приговорили к смертной казни посредством усекновения головы. Вопреки желанию Брагоньера, дворянства убийцу не лишили.
Последнее слово убийцы выдалось патетичным, но коротким: его ограничило состояние здоровья осуждённого. Хаатер ожидаемо призывал кары небесные на головы нечестивцев, убеждал покаяться и перестать жить во грехе. Себя же именовал невинно осуждённым слугой Сораты, очищавшим мир от скверны.
Приговор надлежало привести в исполнение через два дня, в девять часов утра.
Соэр принимал поздравления и даже позволил себе нарушить привычный распорядок дня, обмыв успех парой бокалов коньяка на рабочем месте. Более того, он подумывал уйти домой пораньше: подчинённые обойдутся полдня без начальника, а дело Хаатера порядком его вымотало.
Друг из Тайного управления вчера сообщил то, что не могло не греть честолюбие: его величество собирался представить Брагоньера к ордену. Поводов не доверять сведениям человека, опутавшего Тордехеш и соседние государства, агентурной сетью, у соэра не было. Сольман знал про всех всё. Если, разумеется, ставил себе целью узнать.
Дружба с Тайным управлением приносила Брагоньеру немало пользы, да и общаться с Сольманом было приятно. Бывая в Калеоте, столице королевства, соэр неизменно навещал его и засиживался допоздна. Но работа обоих предполагала разъезды, так что встретиться удавалось нечасто.
Соэр усмехнулся, вспомнив защитницу Хаатера. Она планировала подать ходатайство о замене обвинителя на основании сокрытия фактов личного порядка, но Брагоньер предугадал её действия.
Он не стал подвергать себя неоправданному риску: правда всё равно всплывёт. И суду это очень бы не понравилось.
Слишком много свидетелей того, что соэр пошёл на сделку ради Эллины Тэр. Этот факт отрицать нельзя, но можно исказить в свою пользу. Что Брагоньер и сделал, умело задавая вопросы. Лучше так, чем выслушивать показания судебных магов, солдат, крестьян, мэтра Олиоха и оправдываться. Пятно на репутации.
Допрос госпожи Тэр вышел подробным, даже излишне подробным - какой человек в здравом уме подвергнет такому любовницу? Вот и утихнут слухи, подумают, что соэр и не думал влюбляться. Так, мимолётная постельная интрижка.
Чем откровеннее и равнодушнее публично говоришь о чём-то, тем меньше значения, по мнению окружающих, этому придаёшь.
Абсолютно ничего личного, только дело.
Брагоньер на просвет глянул на коньяк в бокале и пригубил его. Усмехнулся, напомнив себе, что изначально был прав, неодобрительно относясь к чувствам. Что ж, займётся очередным расследованием - и всё вылетит из головы. А потом и ежегодный зимний бал... Стоит обрадовать леди ли Брагоньер и провести неделю в Калеоте. В конце концов, дом его рода именно там.
Болезнь всё не шла из головы, и соэр опрокинул бокал целиком. Задумчиво глянул на стопку бумаг на столе и убрал их.
Пожалуй, действительно не стоит засиживаться, а нормально отдохнуть после всех передряг. До этого, правда, заглянуть к магам и проверить следователя - должным ли образом ведётся делопроизводство по мэтру Варрону.
В дверь постучались, и вошла госпожа Ллойда. Бросив косой взгляд на бутылку коньяка, поняла, что не вовремя, и доложила:
- К вам посетитель, господин соэр.
Брагоньер никого не ждал, поэтому холодно ответил:
- Пусть им займётся господин Ульман. Меня не для кого нет. Через час уезжаю, в Управление сегодня не вернусь.
- У неё личное дело, - продолжала настаивать секретарь и невольно улыбнулась.
Соэр почувствовал неладное и встал. Пристально, недобро взглянул на госпожу Ллойду, и та стушевалась, опустив глаза.
- Значит, это женщина... Что ж, полагаю, мой заместитель решит все её вопросы. Что-то не так? - он обратил внимание на реакцию секретаря, как-то странно смотревшую на него. - У вас что-то ещё?
- Это госпожа Эллина Тэр. Я сказала, что вы её примете...
- В следующий раз воздержитесь от подобных обещаний. И поменьше слушайте сплетни: они негативным образом отражаются на работе.
- Но я поздравить хотела, господин соэр, - обиженно буркнула госпожа Ллойда. И, набравшись смелости, добавила: - Нехорошо так поступать. Она ведь давно сидит в коридоре, я только сейчас заметила. Грустная. Господин соэр, даже если вы поссорились...
- Госпожа Ллойда, - резко оборвал её Брагоньер, - вы кем здесь служите? Секретарём. Так и извольте заниматься своими прямыми обязанностями. Уж как ни вам знать должностную инструкцию, в которой чёрным по белом написано о недопустимости подобных вольностей. Предупреждаю: узнаю, что вы или кто-то ещё обсуждает мою личную жизнь - уволю без объяснений. На первый раз делаю устный выговор: не хотелось бы лишиться хорошего секретаря. А госпоже Тэр можете передать, что финансовая сторона дела улажена. Ей не о чем беспокоиться.
Вопреки обыкновению секретарь встала в позу. Фыркнула и заявила, что ничего передавать не станет, да и вообще поведение начальника оставляет желать лучшего.
- Женская солидарность? - прищурился Брагоньер. - Поздравляю с выговором в личном деле.
