неизвестно что. Она вернулась к столу и села, положив ногу на ногу:
- Что конкретно от меня требуется? Я не подписываю несуществующих договоров.
- Не доверяете? - Брагоньер облокотился о стол, наклонившись к собеседнице. Та невольно отшатнулась: пригрезилось, что соэр надел кольцо инквизитора и начнёт пытать. Но одно Эллина знала точно: ей удалось задеть его. Безусловно, какая-то гоэта - и вдруг посмела не согласиться?
- Вера к делам отношения не имеет, - как можно решительнее ответила Эллина. Зато её поза утратила вызов: нога соскользнула с колена, руки легли на каркас стула.
- Я задал конкретный вопрос и хочу получить конкретный ответ, - жёстко напомнил соэр, выпрямился, бросил взгляд на недопитый бокал и осушил его.
Гоэта мысленно усмехнулась: как можно не доверять властям? Это ведь измена, её на эту удочку не поймают. Но поспешный положительный ответ тоже давать не следует - Багоньер на него и рассчитывал. Скажешь: 'Да' - тут же станешь рабом Следственного управления. Логическая цепочка проста: доверяете - подписываете, не доверяете - не лояльны королю. Вот и нельзя ничего отвечать, но нужно: молчание - как топор палача. Ей-то, конечно, подобная казнь не грозит - полагаются мешок и соседи-рыбы.
В итоге Эллина проявила максимум дипломатии. Медленно, тщательно взвешивая слова, она ответила:
- Конкретно вам как человеку я доверяю, но речь идёт не о личных отношениях, а о договоре. Вы как следователь должны понимать, что в юриспруденции нет понятия 'доверие'...
- Хорошо, не выкручивайтесь, - вздохнул Брагоньер. - Я не пытался приписать вам неблагонадёжность. Хотите знать подробности поручения? Извольте. Мне нужен добровольный помощник. Оплата сдельная.
- Если это связано с риском для жизни, я заранее отказываюсь.
Человечные нотки в голосе соэра вернули Эллине былую уверенность. Она явственно слышала сожаление и усталость. Мельком взглянула на часы - да уже за полночь! А ведь завтра рабочий день...
- Всё это будет обговорено. Я не заставлю вас никого ловить - всего лишь...
Он замолчал, а потом продолжил уже другим, официальным тоном:
- Вы абсолютно правы, госпожа Тэр, работа вам не подойдёт. Но, если угодно, могу поручить вам одно мелкое дело. Судебные маги заняты, не желаю обременять их чепухой. Ставка стандартная.
- Господин Брагоньер, с вашего позволения, обговорим всё завтра: не хочу лишать вас сна.
Соэр махнул рукой:
- Пустое, я привык работать по ночам. Но всё же переговорите с посетителями храма Сораты. Порой обычный человек узнаёт больше, нежели следователь. На это вы согласны?
Эллина кивнула. Подумала и добавила:
- Я могла бы и тепловую карту посмотреть, сравнить с образцами ауры, если они есть. Словом, если под помощью вы имели в виду работу гоэты, то я рада сотрудничать.
- Тогда к чему весь этот спектакль? - недовольно глянул на неё Брагоньер. - Ведь ещё пять минут назад вы были категорически против.
Эллина промолчала, не стала объяснять, что 'осведомитель' и 'внештатный помощник' в её понимании разняться с тем, что она услышала в итоге.
- Хорошо, госпожа Тэр, не стану вас тревожить. Полагаю, расспросите людей вы бесплатно. Потом приглашу в качестве свидетельницы на опознание. Вижу, уже поздно, - соэр тоже обратил внимание на часы. - Вас проводят. Спокойной ночи и благодарю за ценную информацию.
Брагоньер проводил посетительницу до двери, дал инструкции слуге и попросил быть осторожнее.
Гоэта отшутилась, что не боится ночного города, да и парные кинжалы при ней.
- Я имел в виду совсем другое, госпожа Тэр - убийцу. Хотя в тёмное время суток советую проявлять бдительность, не ездить и не ходить одной. К сожалению, преступлений в Сатии меньше не стало.
Эллина нервничала,замерев в дверях храма. Опрометчиво данное обещание теперь тяготило. Вдруг тот проповедник действительно убийца, не отправит ли он её в гости к демонам? А к ним ой, как не хотелось!
Гоэта корила себя за то, что вообще предложила помощь. Брагоньер ведь воспользуется, заставит её, связанную словом, рисковать во благо Следственного управления. И будет она расспрашивать свидетелей, обходить злачные места, следить за подозрительными личностями, трястись по болотам. Возненавидит Мерхуса и его октограмму всеми фибрами души. А в конце месяца ей, так и быть, после написания горы отчётов и пары бессонных ночей под дверьми Главного следователя выдадут пару чекушек и горку меди. Или даже целый лозэн. Словом, игра не стоила свеч.
Эллина кинула осторожный взгляд на выкрикивавшего патетичные призывы сероглазого мужчину и покинула своё убежище. Долго стоять на пороге всё равно нельзя: привлекает внимание. Да и без денег внутри храма делать нечего, разве что изображение лика богини поцеловать.
Солдаты где-то поблизости, по словам следователя, отряженного к ней соэром для руководства, подойдут сразу, как только гоэта даст условный знак. Только что-то она их не видела.
Изображая простую просительницу милости богини, Эллина направилась к пруду, а потом, будто передумав, заинтересовавшись, остановилась напротив поредевшей группки людей. Прислушалась: незнакомец опять бичевал общество. Все приметы сходятся, агрессивны й настрой прежний.
Гоэта с тоской покосилась на ворота и покорно присоединилась к числу немногочисленных слушателей. Природа в скором времени намеревалась свести их число до минимума: небо заволокли тучи.
- Люди слепы и невежественны, стоит ли уважать их? - брызгая слюной, жестикулировал проповедник. - Они не способны узреть истины. Да и что может узреть тот, кто предал заветы предков? Скажите, разве достоин прославления похищенный ведьмой человек, который думает о мести? Неважно, добровольна ли совместная жизнь: если мужчина делит с женщиной ложе, он обязан жениться и любить спутницу.
Пара человек скептически хмыкнула, а Эллину передёрнуло. То есть ей нужно было преисполниться добрых чувств к Гланеру после изнасилования? По теории этого моралиста выходило именно так. Несомненно, он сумасшедший.
К проповеднику подошёл жрец, напомнив, что ещё две недели назад запретил ему бывать здесь.
Поборник истины по-детски надул губы:
- Вы нехорошо, поступаете, в споры меня втягиваете, заставляете нарушать слово, приходить сюда, чтобы отстаивать свою точку зрения. А это дурно. Но ведь это храм Сораты, где врачуются души, говорят о вечном. Вот я и хотел поговорить с вами о душах людских, статью свою показать. Её так клеймили! По сравнению с этим вся критика - ласковая беседа.
- Я бы хотел ознакомить вас с ней приватно, - проповедник окинул взором немногочисленную толпу и, склонившись к жрецу, шёпотом добавил: - Я из всех собравшихся только вас уважаю. Остальные - так, никчёмные людишки, мнение которых и стёршегося медяка не стоит. Обыватели! Вот вы, лицо, общающееся с Соратой, совсем другое дело.
Служитель богини досадливо отмахнулся от него, воздев глаза к небу. Эллина расслышала бормотание: 'Бессмертная, избавь меня от ахинеи этого идиота!'.
Пожалев жреца, которому, судя по всему, предстояло выслушать очередной нудный монолог на тему самолюбования и кристаллизованной морали, гоэта вытащила носовой платок и сделала вид, что вытирает лицо.
Следователь не обманул: солдаты действительно ожидали сигнала. Где они притаились, Эллина не поняла. Ещё минуту назад никого не было - а вот уже проповедника взяли в тиски, обыскали, а капрал велел горожанам расходиться.
Гоэта посторонилась, пропуская конвой и арестованного. Тот яростно протестовал, твердил о попранных правах, мученичестве за веру и прочих высоких, но оторванных от реальности материях. Чуть погодя и ей предстояло зайти к господину Брагоньера, чтобы принять участие в опознании и дать показания. А пока можно было перевести дух и укрыться от начинавшегося дождя в ближайшей таверне.
