- а преступник бродил на свободе. Зная, как зовут дознавателя, Аскер непременно написал бы жалобу. - Ребята все пути отрезали, он мимо нас пробежал бы.

  - Окно было открыто?

  - Да через окно он и сиганул, мать вашу! Я вам на каком языке это битых пять часов талдычу?

  - Повежливее, - резко осадил его господин Брагоньер. Глаза кольнули свидетеля сквозь прорези маски. - Не забывайте, где находитесь. Советую следить за словами во избежание ареста.

  Аскер засопел, но замолчал. Учтивость угрозы не умаляла её весомости, как и холодный тон следователя. Соэр продолжал смотреть на него, и охранник непроизвольно отвёл глаза - 'Такое впечатление, что в голову лезет'.

  Грубость свидетеля заставила Брагоньера встрепенуться и вспомнить о второй профессии. Откинувшись на спинку кресла, упершись ладонями о стол, он буравил Аскера взглядом. Зрачки расширились и не мигали. Глаза, и без того блёклые, будто выцвели и ощерились кристаллами льда.

  Этот взгляд соэр тренировал долгие годы, и он неизменно заставлял нервничать большинство допрашиваемых. Разумеется, тёмных, магов, людей с сильной волей и закоренелых преступников подобными вещами не проймёшь. Тем не менее, методы душевного давления традиционно занимали одно из первых мест в работе Главного следователя и инквизитора.

  Дождавшись нужного эффекта, Брагоньер продолжил допрос. Его интересовали последние клиенты Мирры.

  - Понятия не имею, - пожал плечами охранник. - Я мужчин к девочкам не вожу, их либо 'мама', то есть госпожа Она распределяет... распределяла, либо сами брали, в порядке очереди. У некоторых постоянные были...

  - И у Мирры?

  - В тот вечер он не приходил.

  Плохо, очень плохо. Амбарная книга заляпана кровью, но магам удалось расшифровать записи за последний день. Однако, там только имена девушек и доходы заведения. Фиксировали количество клиентов, но не их данные.

  - Хорошо, кто выходил в течение часа до и после убийства?

  Это Аскер знал. Запротоколировав его показания, Брагоньер отдал пухлую пачку листов на подпись охраннику и отпустил, предупредив, чтобы тот не покидал Сатию и не менял местожительства.

  Посидев немного в тишине, чтобы привести мысли в порядок, соэр вызвал секретаря и попросил ещё одну чашку кофе. Наконец-то снял маску, обтёр лицо от пота.

  - Может, поедите, господин Брагоньер? - заботливо предложила госпожа Ллойда. - Вы с шести утра здесь сидите...

  - С четырёх утра, - безотчетно поправил её соэр.

  - Тем более! Маковой росинки во рту не было, работаете на износ...

  - Благодарю за внимание, но у меня нет времени на еду. Будьте любезны, сварите кофе и посмотрите, ждёт ли уже в коридоре девушка из... заведения. Имени я не помню, что-то цветочное.

  Секретарь осуждающе глянула на него, но промолчала: спорить с начальником бесполезно, скоро окончательно в Управление переселится, в тень превратится. Совсем не бережёт себя!

  Кофе немного взбодрил Брагоньера. Снова надев маску, он велел забрать чашку и ввести свидетельницу - одну из проституток. По словам помощника, проводившего первичный допрос, она могла показать кое-что интересное.

  До смерти перепуганная девушка выпила два стакана воды перед тем, как смогла говорить. В тот вечер она трудилась вместе с погибшей Миррой, обслуживала клиентов в соседнем номере.

  - К ней приходил жрец, - запинаясь, рассказывала проститутка, то и дело прижимая платок к глазам. - Я как раз освободилась, пришла за новым, когда он выбрал её для приватного танца.

  - Они удалились в отдельную комнату?

  - Нет, просто за перегородку. Мирра принесла туда коньяк, лимоны, переоделась... Они там полчаса пробыли, не меньше: я успела клиента обслужить. Потом ушли наверх. Он два часа заказал.

  - Для чего перегородка? Что собой представляет приватный танец? Тоже оказание интимных услуг?

  Проститутка замотала головой:

  - Нет, всякое такое только наверху, за другие деньги. Тут мужчина смотрит, как девушка танцует. Она, конечно, раздевается, но всё не снимает. Целует, ласкает, но то, что в штанах, не трогает. Перегородка же - чтобы другие не видели.

  Брагоньер кивнул. Собственно, он то же и предполагал, хотя подобных вещей не заказывал.

  - Хорошо, вы закончили, погибшая тоже. Что дальше?

  - Дальше у неё другой был. Ударил, кажется, шлюхой обозвал, она убежала. А он начал во все двери ломиться, грязью всех поливать. Моралист! - последнее слово проститутка произнесла, как ругательство. - Кричал, что желает нам всем смерти, что станет каким-то карающим мечом...

  - То есть угрожал?

  - Ещё как! Сказал, что таких, как Мирра, нужно травить и жечь, и обещал сам это сделать. Мы посмеялись - а вон, как оно обернулось.

  Показания действительно представляли интерес в свете двух обстоятельств: угрозы убийства проститутки последним посетителем и сведений о жреце, по словам охранника, не выходившем из борделя.

  На месте преступления обнаружили сборник ритуальных молитв - единственный предмет, сохранивший частички ауры владельца: остальные следы уничтожили привычным способом. Кому принадлежал потрёпанный том, пока не установили, но маги работали и обещали дать ответ вечером. В любом случае, личность жреца следовало установить. Равно как и того моралиста.

  Жрица любви видела только первого - описание его внешности Брагоньер подшил к делу. Оставалось надеяться, что кто-то из девочек вспомнит второго. Их всех, до выяснения обстоятельств, держали в 'Сладкой кошечке', только эту привезли для отдельного допроса.

  Велев увести свидетельницу, соэр решил наскоро перекусить и в сопровождении дежурного судебного мага вторично осмотреть место происшествия: в первый раз Брагоньер побывал там ночью.