А внутри пещеры тот рев, который слышала ложечка, звучал несоизмеримо громче. Кухонная утварь вновь принялась исполнять свою невероятную музыку.

Оркестранты разместились на неровном полу пещеры и камнях разной вышины, покачиваясь, позвякивая и побрякивая, а дракон, и сам производя огромное количество совершенно ненужного шума, носился вокруг своих сокровищ.

Посуда не сдавалась. Ложки стучали. Ножи вжикали. Один раз дракон могучей стопой чуть не превратил в лепешку целый набор десертных вилок, и лишь быстрая реакция щипцов для сахара и успешно выставленная ими в качестве щита крышка от соусника спасли изящные вилочки от неизбежной гибели.

Рэндальф в ужасе наблюдал за тем, что творится в пещере, скрючившись за откатившимся к стене валуном. А дракон, похоже, сам себя подстегивал и все больше ярился. «Странно, — дрожа от страха, думал Рэндальф, — как это я вообще до сих пор жив?»

Он помнил, как вошел в пресловутый Павильон Очарования, но тот вдруг рухнул, а сам он, Рэндальф, оказался связанным по рукам и ногам, и при этом ножи, вилки и прочие весьма острые предметы кололи и резали его бедное тело; а уж потом огромный коготь прорвал ткань мешка (в который превратился шатер) и разрезал стягивавшую его веревку — скользнув, надо отметить, чрезвычайно близко от горла волшебника.

Рэндальфа даже передернуло при воспоминании об этом когте.

Разумеется, он сразу понял, что попал в лапы дракона — по звуку драконьего рева, запаху гари и тошнотворному ощущению полета. Да и крики толпы он слышал: «Это дракон! Дракон! Спасайтесь!» Однако ничто не могло бы подготовить его к реальному столкновению с тем ревущим чудовищем, которое, гневно топая когтистыми лапами, воздвиглось перед ним, когда он вместе с ложками и вилками выкатился из парусинового мешка, некогда бывшего Павильоном Розовых Лепестков.

Дракон был поистине огромен. Невероятно огромен! Каждая сверкавшая чешуя вполне могла заменить обеденную тарелку, а когти напоминали длинные изогнутые мечи; в каждую его дымящуюся ноздрю легко вошла бы голова волшебника вместе с остроконечной шляпой и плечами.

Когда дракон наконец заметил, где прячется Рэндальф, он широко раскрыл глаза и приблизил морду к самому лицу волшебника; страшная пасть покачивалась чуть ли не в дюйме от носа Рэндальфа, ноздри трепетали, принюхиваясь. В брюхе у дракона отчетливо бурчало от голода. Время от времени он испускал небольшие кольца дыма…

Рэндальф, икнув от страха, бросился бежать.

Звеня попадавшейся под ноги посудой, он мгновенно вскарабкался на груду драконьих сокровищ. Дракон, разумеется, попытался схватить его, но промахнулся и раздраженно фыркнул.

Рэндальф весь дрожал, от кончика бороды до носков башмаков. Неужели ему удалось удрать от дракона? Впрочем, надежды на спасение мало. Время от времени выдыхая небольшие порции пламени, дракон рылся в своих драгоценностях, заглядывал под боевые щиты и крышки от мусорных баков, перебирал бесчисленные вилки и ложки, одну за другой откладывая их в сторону.

Затем — видимо, почуяв какой-то подозрительный запах, — он яростно потянул носом и нечаянно засосал в одну из обширных ноздрей золоченый шлем, украшенный плюмажем, что заставило его долго чихать и кашлять, пока во время одного могучего чиха шлем не вылетел из ноздри с такой силой, что с жалобным звоном ударился о противоположную стену и превратился в лепешку.

А Рэндальф опять спрятался за тем же валуном.

— Ну, почему постоянно я? — тихо стонал он, — Почему самое худшее всегда происходит именно со мной? Ах, я бы все на свете отдал, лишь бы вернуться в свой плавучий домик, в любимое кресло и выпить чашку чая со сладким блинчиком!

Дракон между тем настойчиво продолжал обследовать свою сокровищницу, злобно вгрызаясь порой в некоторые металлические предметы. У Рэндальфа чуть сердце не выскочило из груди, когда он рискнул выглянуть из своего укрытия.

Хуже всего было то, что выход из пещеры находился на противоположном ее конце! Впрочем, Рэндальфу показалось, что если он будет держаться в тени, то попробовать доползти до выхода все-таки можно.

И он, низко пригнувшись и усмиряя бешено бьющееся сердце, пустился в опасный путь, торопливо перебегая от камня к камню, ныряя в каждую ямку, вжимаясь в каждую трещину в стене. Последний отрезок пути оказался самым трудным. Между той ямкой, в которой он притаился, и большим валуном, лежавшим у входа в пещеру, пол был совершенно гладкий и ровный.

«Держи себя в руках! — думал Рэндальф. — Вот дракон отвернется, и тогда!..»

Точно спринтер на старте, он буквально взвился в воздух и в три прыжка преодолел открытое пространство. Дракон обернулся и подозрительно фыркнул.

— Ну вот, я почти у цели, — прошептал Рэндальф, заставляя себя двигаться к заветному валуну у входа.

И тут кто-то пронзительно завопил:

— Хозяйка! Он здесь! Этот толстый волшебник за камнем! — Рэндальфа выдала волшебная арфа, продолжавшая злобно верещать; — Он здесь! Здесь!

Дракон, яростно сверкнув глазами, буквально завертелся волчком; из-под страшных когтей полетели искры. Рэндальф распластался на холодном кахменном полу пещеры, словно запутавшаяся в собственных конечностях длинноногая коромышь. Нависнув над окаменевшим от страха волшебником и не сводя с него глаз, чудовище расправило кожистые крылья, приподняло когтистую лапу и, разинув пасть, бросилось на него…

— Ар-р-рррр-гх-ах!