беглецам огромный язык яркого ревущего пламени, которое сильно опалило землю и несколько отставших десертных ложек, тут же почерневших. Однако никто из оркестрантов и не подумал остановиться.
Кухонные предметы, разбросанные ударом драконьего хвоста в разные стороны, быстро собрались вместе, построились и гуськом ринулись вниз по тропе, извивавшейся меж огромными валунами.
А дракон по-прежнему пребывал в полном недоумении. Только что, как ему казалось, он поймал самую замечательную на свете коллекцию столового серебра и хотел прибавить ее к прочим своим сверкающим сокровищам, хранившимся в пещере, однако уже в следующее мгновение от коллекции не осталось и следа!
Подняв тучу пыли, выдыхая черный дым и сверкая стальными когтями, дракон взмахнул крыльями и бросился в погоню за убегавшими ложками, вилками и ножами. Сдаваться он не собирался! Нет, ни за что!
И охота началась.
Рогатый Барон стоял на смотровой площадке замка и смотрел далеко за горы. В пятый раз за последние пять минут он глянул на свои большие золотые карманные часы и сокрушенно покачал головой.
— Десять минут третьего, и по-прежнему никого! — пробормотал он. — Что же, в самом деле, могло с ними случиться? Сперва вся кухонная утварь сбежала, а теперь еще это… Бал в саду без Главного волшебника? Но это же невозможно! Ингрид никогда мне этого не простит! Ну где же он? — стонал барон. — Где?
— Он здесь, — сказал Бенсон.
— Волшебник? — весь трепеща от радости, обернулся к нему барон.
— Нет, — ласково улыбнулся Бенсон. — Сахарный хворост, который ты, господин мой, уронил, а я поднял. — И гоблин протянул барону сладкую «веточку».
— Ах, это… — разочарованно протянул барон.
— Понравился ли хворост баронессе? — весьма заинтересованно спросил Бенсон.
— Не очень, — сказал Рогатый Барон, морщась и вытирая о штаны руку, испачканную сладким.
— УОЛТЕР! — голос Ингрид прорвался сквозь полдневное солнечное марево, точно порыв ледяного северного ветра. Рогатый Барон вздрогнул.
— Щипцы для сахара — это пустяк. В данный момент мне более всего необходим волшебник. ЛЮБОЙ! — нервно прошипел барон Бенсону. — Да, мой ангел? — крикнул он жене. — Ты что-то хотела?
— Нечего называть меня «ангелом», жалкое ничтожество! — разнеслось по всему замку. — Ты — не Рогатый Барон, а совершенно бесполезный, никчемный чурбан!
— Я? — удивленно спросил Рогатый Барон, — Но почему?
— Да, да, ты, Уолтер! Потому что у меня лопнул корсет! И где только ты раздобыл такую отвратительную дешевку!
— Лопнул? Мега-турбо-корсет? — Барон был крайне удивлен. — Утяжеленная, особо усиленная модель… — Он тихо застонал. — Мне он обошелся в целое состояние…
— Ты меня слышишь, Уолтер? — взвизгнула Ингрид. — Нет, у меня просто слов не хватает! И ты еще смеешь называть себя моим супругом! Ты же ничего не можешь сделать как следует!
— Тысяча извинений, свет очей моих! — устало крикнул Рогатый Барон, задирая голову. — Я сейчас поднимусь к тебе.
— И захвати с собой двадцать пять метров полосатого тика, — потребовала Ингрид. — Придется переделать все платье. Да не забудь иглу и нитки!
— Все, что пожелаешь, моя великолепная! — простонал Рогатый Барон.
— Не могу ли я чем-нибудь помочь? — участливо предложил Бенсон.
— Я думаю, ты сделал уже достаточно, — сказал Рогатый Барон, с треском ломая острую рогульку, предложенную ему в качестве вилки, и бросая ее на ступеньку лестницы. И тут вдруг его осенила замечательная мысль…
Он внимательно осмотрел Бенсона с ног до головы — сутулое костлявое тело, остроконечная бородка… Если его должным образом одеть, он, пожалуй, прекрасно сойдет за волшебника!..
— А знаешь, Бенсон, пожалуй, ты действительно можешь кое в чем мне помочь, — сказал барон. — Пойди-ка и переоденься: надень длинный восточный халат и остроконечный колпак, а потом встретимся здесь… — он глянул на часы: прошло всего восемь минут, — через двадцать две минуты.
— УОЛТЕР! — От пронзительного крика Ингрид у барона и Бенсона чуть не лопнули барабанные перепонки. — Я ЖДУ!
— Потише, Норберт! — крикнул Джо, с трудом удерживаясь на левом плече людоеда. Одной рукой он вцепился в его воротник, а другой прижимал к себе Генри, — Да потише ты!
— Не могу, господин мой, — задыхаясь сказал Норберт, — Это все проклятые крылатые сапоги!
— А ты постарайся! — умоляюще проныл Джо. — Мы с Генри только что чуть не свалились!
Видимо, они сильно срезали путь, поднимаясь по очень крутой, почти отвесной тропе, ведущей на ту сторону Гнилых Гор.
— У-у-у-ух! — Норберт, как мельница, замахал руками, стараясь не потерять равновесие.
— А все Рэндальф! — возмущенно заметила Вероника, как всегда сидя на полях волшебниковой шляпы и вцепившись когтями в кромку. — Да проснись же ты, старый олух! — крикнула она Рэндальфу прямо в ухо. — Проснись наконец!
Но тот лишь захрапел еще громче. Его всегда одолевал сон, стоило ему усесться Норберту на плечо; и чем более тряским был путь, тем крепче он спал.
Последовал очередной резкий толчок, и Джо на несколько мгновений показалось, что он улетел в иной неведомый мир, совершенно потеряв из виду Генри, Не успел он прийти в себя, как Норберт столь же сильно споткнулся во второй раз, и Джо, изо всех сил прижав к себе пса и вцепившись в грубую одежду людоеда, заорал в унисон с Вероникой:
— НОРБЕРТ! Да потише ты наконец!!! — Генри поддержал обоих звонким лаем.
— Не могу… я… потише… — задыхаясь ответил Норберт; каждое слово давалось ему с трудом. Он несся вниз по высохшему руслу реки, с грохотом расшвыривая в стороны здоровенные округлые валуны. — Сапоги… не… дают!..
Джо посмотрел вниз. На Норберте были так называемые крылатые сапоги с четырьмя колесиками на подошвах и погнутым рулевым колесом, торчавшим из каблука; сапоги очень напоминали обыкновенные роликовые коньки, и сперва Джо показалось, что людоед отлично умеет на этих «коньках» кататься…
— Крылатые сапоги способны развивать прямо-таки невероятную скорость, — задыхаясь, пояснил Норберт. — Я уже довольно хорошо научился подниматься в них на гору, а вот спускаться мне еще трудновато — тут практика нужна.
Земля впереди вдруг исчезла. Ноги Норберта двигались в воздухе, словно нажимая на невидимые педали. Вероника пронзительно вскрикнула. Генри заскулил. Джо, скрипнув с досады зубами, приготовился к неизбежному удару о землю.
— Уф! — выдохнул он минуту спустя, когда Норберт относительно благополучно приземлился прямо на дорогу и помчался вперед, не снижая прежней скорости.
— А ведь я предупреждала его! — сердито крикнула Вероника. — Я УМОЛЯЛА его: не заставляй Норберта надевать эти крылатые сапоги!
— Ты — умоляла? — спросил Джо.
— Но разве он меня послушает?
— По всей видимости, нет, — вынужден был признать Джо.
— Осторожней! — пронзительно пискнула Вероника.
— Ой! — заныл Норберт. — Сейчас я, кажется, снова споткнусь… А-а-а-а!
Описав дугу, чайная ложечка с тихим шуршанием и намеком на легкий вздох весьма удачно приземлилась в песчаную яму на берегу, погрузившись в сыпучий песок по самую ручку.
