— Что-то не так, — прошептала Эмма. — Если бы она могла измениться, она уже сделала бы это.

— Может, поэтому и петля развязалась? — высказал предположение Енох. — Помните старую историю о мисс Пустельге, когда она упала с велосипеда во время дорожного происшествия? Она ударилась головой и целую неделю оставалась пустельгой. Тогда-то и развязалась ее петля.

— Какое отношение это имеет к мисс Сапсан?

Енох вздохнул.

— Может, она тоже получила травму головы, и нам надо подождать с недельку, пока она придет в себя.

— Несущийся по дороге грузовик — это одно, а пленение тварями — совсем другое, — заметила Эмма. — Никто не знает, что сделал с ней этот ублюдок за то время, пока она находилась в его власти.

— Тварями? Во множественном числе?

— Мисс Зарянку захватили твари, — ответил я.

— Откуда ты знаешь?! — воскликнул Енох.

— Те, с подводной лодки, сотрудничали с Голаном, верно? К тому же я видел глаза одного из них. Того, кто в нас стрелял. Сомнений быть не может.

— Тогда с мисс Зарянкой можно попрощаться, — прошептал Хью. — Они ее наверняка убьют.

— Может, и не убьют, — возразил я. — Во всяком случае не сразу.

— Если я что и знаю о тварях, — заявил Енох, — так это то, что они убивают странных людей. Это у них в крови. Они иначе не могут.

— Нет, Джейкоб прав, — вмешалась в наш спор Эмма. — Перед смертью один из них сказал нам, для чего они похитили столько имбрин. Они хотят вынудить их воспроизвести реакцию, которая первоначально привела к появлению пустот. Только они хотят, чтобы на этот раз реакция была мощнее. Намного мощнее.

Я услышал, как кто-то ахнул. Все остальные замолчали. Я огляделся в поисках мисс Сапсан и увидел, что она одиноко сидит на краю воронки, на месте которой еще совсем недавно высился Адам.

— Мы должны их остановить, — произнес Хью. — Мы должны узнать, куда они отвозят имбрин.

— Как мы это сделаем? — поинтересовался Енох. — Погонимся за подводной лодкой?

У меня за спиной кто-то громко откашлялся. Обернувшись, я увидел Горация. Скрестив ноги, он сидел на земле.

— Я знаю, куда они их отвозят, — тихо произнес он.

— Что ты этим хочешь сказать? Откуда ты знаешь?

— Да какая вам разница откуда? — оборвала расспросы Эмма. — Главное то, что он знает. Где они, Гораций?

Он покачал головой.

— Я не знаю, как называется это место, но я его видел.

— Тогда нарисуй его, — предложил я.

Гораций на мгновение задумался, а потом с трудом встал и выпрямился. В оборванном черном костюме он походил на нищего проповедника. Шаркая ногами, он подошел к одной из куч пепла, окружавших расколотый взрывом дом, и наклонился, чтобы набрать полную пригоршню сажи. Затем в задумчивом свете луны начал широкими мазками рисовать что-то на разбитой стене дома.

Мы собрались вокруг и наблюдали за его работой. Гораций нарисовал ряд прямых вертикальных полос, поверх которых шли завитушки тонких петель. Все это напоминало ограду из колючей проволоки. С одной стороны рос густой лес. С другой — землю укрывал снег, на рисунке Горация изображенный черным цветом. Больше там ничего не было.

Закончив работу, он попятился и с отрешенным видом снова сел на траву. Эмма осторожно коснулась его плеча и спросила:

— Гораций, что еще ты знаешь об этом месте?

— Там холодно.

Бронвин отступила на шаг, чтобы лучше разглядеть рисунок Горация. На одной руке у нее сидела Оливия, ласково положив голову на плечо подруге.

— Похоже на тюрьму, — произнесла Бронвин.

Оливия подняла голову.

— Когда мы туда пойдем? — прозвучал ее тоненький голосок.

— Куда пойдем?! — в отчаянии вскинул руки Енох. — Я вижу только кучу закорючек!

— Но это место где-то существует, — обернувшись к нему, ответила Эмма.

— Но не можем же мы просто отправиться туда, где много снега, и начать разыскивать тюрьму?

— Здесь мы тоже не можем оставаться.

— Почему?

— Посмотри на состояние нашего дома. Посмотри на директрису. Нам было здесь чертовски хорошо, но это время кончилось.

Енох и Эмма спорили. Мнения остальных тоже разделились.

Енох доказывал, что они слишком долго жили вне мира, и что, стоит им уйти отсюда, как они немедленно впутаются в войну или угодят в лапы пустот, поэтому лучше оставаться там, где им все близко и знакомо. Сторонники Эммы доказывали, что и война, и пустоты сами к ним пришли, и выбора у них теперь нет. Они считали, что твари обязательно вернутся за мисс Сапсан, только на этот раз их будет гораздо больше. Нельзя было забывать и о самой мисс Сапсан.

— Надо найти другую имбрину, — предложила Эмма. — Если кто и знает, как помочь директрисе, так это одна из ее подруг.

— А что, если остальные петли тоже развязались? — прошептал Хью. — Что, если твари уже похитили всех имбрин?

— Мы не имеем права так думать. Должен же был хоть кто-то остаться.

— Эмма права, — вмешался Миллард, которого уложили на траву, вместо подушки подсунув ему под голову обломок кирпича. — Если альтернатива заключается в том, чтобы просто ждать, надеясь, что пустоты сюда больше не явятся, а директриса сама как-нибудь поправится, — то, по-моему, это вообще не альтернатива.

Инакомыслящих в конце концов пристыдили и заставили согласиться с тем, что дом необходимо покинуть. Теперь всем предстояло собрать то, что осталось от их вещей, а затем реквизировать привязанные в бухте лодки с тем, чтобы утром покинуть эти места.

Я спросил у Эммы, как они собираются управлять этими лодками. Ведь за последние восемьдесят лет никто из детей ни разу не покидал остров, а мисс Сапсан не могла ни говорить, ни летать.

— У нас есть карта, — произнесла она, медленно оборачиваясь и глядя на дымящийся дом. — Конечно, если она не сгорела.

Я вызвался помочь ей разыскать карту. Обернув лица влажными тряпками, мы через разрушенную стену проникли в дом. Окна были выбиты, в воздухе пахло гарью, но при ярком свете огонька Эммы мы отыскали кабинет. Все полки обрушились, как домик из домино, но мы отодвинули их в сторону и, присев на корточки, начали рыться в рассыпавшихся по полу книгах. К счастью, нужная нам книга была самой большой в библиотеке и найти ее не составляло труда. С торжествующим возгласом Эмма показала мне внушительный том. Выбираясь наружу, мы нашли опий и спирт, а также настоящие бинты для Милларда. После того как помогли обмыть и перевязать его рану, мы сели и начали изучать книгу. Она представляла собой подробный атлас в толстом кожаном переплете винного цвета. Страницы, похоже, были из настоящего пергамента, и на них были нанесены тщательно прорисованные карты. Это была очень красивая и невообразимо старая книга. И еще она была такая большая, что полностью покрывала колени Эммы.

— Эта книга называется Картой Дней, — пояснила она. — Тут изображены все временные петли, которые когда-либо существовали.

На открытой ею странице, похоже, была изображена карта Турции, хотя здесь не было ни дорог, ни границ. Вместо этого карту усеивали маленькие спиральки, которые, как я понял, и служили указанием на местонахождение петель. В центре каждой спирали был изображен символ, а внизу страницы, как и на