бы что-то в таком же духе вытворить.

И совсем неважно то, насколько глупым это было, ведь оно прошло, а воспоминания остались. И вот на ту стенку вы проектировали чей-то украденный дневник, и вот через ту дверь бежали в медкабинет с очередным приступом смертельно-опасной, как всегда, болезни. Это своеобразная история, она не бывает ни плохой, ни хорошей - она просто была, а уж если повлияла на настоящее так вообще…. Истории предавались все ребята на площади, хотя, конечно, не у всех она похожа. Для девчонок-старшекурсниц - это воспоминания о делах любовных, то и дело вызывавших смех, хотя и не смешных вовсе. Девушки вообще эмоциональнее.

И такое настроение будет продолжаться до утра, пока вас не перехватит новое, жаждущее действий и требующее времени и энергии. На ужине ты улыбаешься, когда видишь учителей, и не потому, что они пролили на себя сок, а просто у них с тобой - общая история. Мы улыбались даже Слизнорту, что раньше воспринималось равным улыбке слизняку. А учителя (даже Слизнорт, он это любит) улыбались нам - для них мы тоже история, но настоящая, родная. И среди нее как-то забывается и падение Горация перед собственным подземельем, где случайно разлили особо противную основу для зелья, и временное облысение анимагической формы МакГонагалл, и наглое поведение в медпункте, и открытая клетка с нюхлерами прошлой осенью. Это просто было.

- Я рад снова видеть ваши счастливые лица, и надеюсь, что ваша успеваемость продержится на том же уровне, что и в первом семестре, - традиционно говорит Дамблдор и улыбается собственным наивным словам - к концу года гонка за оценками превращается в черепашьи бега, и оценки, в сущности, не важны.

- Да это мы просто не все оценки выставили, - бурчит МакГонагалл и случайно попадает под действие директорского sonorus`а, но не ругается - сама виновата.

И ужин проходит почти в семейной обстановке - и обычно необщительный Питер сияет и рассказывает девчонкам как был на показе маггловской моды. Для нас его увлечение казалось странным до тех пор, пока мы не вспомнили, что Джеймс, в общем-то, кукольные дома строит. И Фрэнк спорит с Вудом, неизвестно как оказавшимся с ним рядом, и Лили радостно приветствует бледную и больную на вид девочку, только что приведенную Дамблдором. Ее имя - Арабелла. А потом нас всех втягивают в один большой кружок первокурсников, на котором обсуждается все подряд, кроме личных увлечений - хотелось просто поговорить ни о чем. То есть и о новых вкусностях в лавке в Хогсмиде, и новой колонке в «Пророке», где логические головоломки печатают, и байки о ведьмах и упырях, словом, вправду ни о чем. Так подошло и время спать, а наутро от былого настроения не осталось и следа - и Лили зазнается, и Фрэнк стесняется, и Вуд неуловим, и Арабеллу не видно. Учеба напоминала о себе, и мы так никогда не вытянули из нее носа, если бы не начавшиеся странности.

В коридорах все чаще встречались группки девушек, среди которых одна обязательно была в слезах, но ее обступали так плотно, что узнать ничего было невозможно. Все чаще можно было поймать недоумевающие взгляды старшекурсников, тревогу старост, а ситуация никак не прояснялась. Мы, по простоте своей, думали, что во всем виноваты новые уроки этикета, которые зачем-то ввел Дамблдор - нередко миссис Энабель (француженка британских корней далеко за пятьдесят) крыла девушек на чем свет стоит - и так ходить нельзя, и эдак. И все на нас ссылалась - мол, парни-то смотрят на вас. А нам, по большей части, все равно, какую часть ноги девчонка вытягивает. Для нас конкретно девчонка вообще была чем-то вроде такого же пацана, только хорошо сокрытого под платьями и всем таким. А они и соответствовали, первый курс - когда я не мог отрываться от книг, в низкоуровневых подколах с ребятами участвовали Лика и Ника, две близняшки с Райвенкло - исключительно их была идея запереть МакГонагалл в комнате Дамблдора. Запертые двери и отсутствие смысла их не остановило. Скандала не было, но помидорный оттенок на лице декана прослеживался четко. Смысл, кстати, потом появился, но только много лет спустя.

- Опять столпились! - ворчали не удовлетворившие любопытство.

- Да что такое, прохода не дают! - искренне злились другие.

- И где столько воды помещается! - восхищались третьи.

Мы бы, может, так и остались не у дел, если бы директор не решил выступить утром в понедельник, уже через неделю после того, как мы вернулись в школу.

- Мне бы не хотелось и впредь говорить столь неприятные вещи в такое светлое время, как завтрак, но и передавать дело в Министерство я не могу. Пусть и пропадали только дневники, одежда и косметика, но воровство всегда им будет, независимо от того, что вы крадете. Это впервые за историю Хогвартса, но я постараюсь, чтобы он остался и последним. Многие ученицы пострадали из-за человека, которого я и должен найти. Нет, не я - вы сами, и пусть тот человек признается сейчас и добровольно, иначе мне придется рассматривать это дело уже сидя в кресле главы Визенгамота. Не могу не отметить то, что за неделю было совершено тринадцать ограблений, а количество вещей отнюдь не было меньше двух. Как хозяин замка, я получаю сведения обо всех перемещениях в нем, но отследить такие вещи - дело тяжелое, но я прибегну к нему, если обыск спален не принесет результатов, а он не принесет. Не могу не сказать, что это должен быть чрезвычайно умный и изобретательный человек, способный взломать защиту личных вещей. В последний раз прошу выйти сюда виновного, и наказание не выйдет за пределы школьных владений…

- Он бы определился, кнут сначала или пряник... - улыбнулся тогда я, еще бы - такая игра, что не жаль подумать над виновным.

- А чего это он на нас поглядывает? - перехватил взгляд директора Джеймс и покрутил очки, пытаясь вглядеться, на что получил едва заметный его кивок.

- Мало ли, может нас подозревает, - зевнул Сириус, прикрыв рот ладонью так, как безуспешно пыталась научить меня француженка уже два урока.

- Я, да подозреваемый! Нет, не докажут, - скрестил руки на груди Поттер.

Стоит писать, что после кражи у Лили Джеймс заставил нас искать этого подозреваемого, прикрывшись тем, что его могут обвинить?

- Я так и думал, - голос директора заметно похолодел, а из зала разом исчезли все старосты.

Смешно думать, но часто ученики Хогвартса напоминают личную армию его директора. Хотя почему смешно? Так и есть.

- Пока старосты осмотрят все ваши вещи, вы останетесь здесь, - проинформировала МакГонагалл, и потянулось долгое ожидание.

- Они цвет глаз, интересно, в одной небесной канцелярии заказывали?

- Ты про кого?

- Да МакГонагалл и Дамблдор.

- Ты дальтоник? У Минервы глаза карие.

- Да? Тогда это ты с ней вместе заказывал?

- А ты, наверное, так и увивался хвостиком за девкой Паркинсона, да?

- Эта мопсиха? Сбрендил?

- У нее синие глаза.

- Ребята! - прервала глупый разговор моих друзей Лили.

Да, а я на учебнике дремал.

-Чего тебе, Эванс?

- Лили, чего ты хотела? - поспешил я перебить Джеймса, пока от непривычки не нахамил ни в чем не повинной девочке.

- У меня в воскресенье день рождения, мы праздновать в гостиной будем, так что приходите и вы - все равно ведь будете, а так званые, - не совсем логично объяснила она.

- Будем, - поспешил я ее заверить, глядя, как Джеймс опять собирается что-то сказать.

- Подарки-то нести? - позвал ее Сириус, когда она отвернулась.

- Обязательно, - не оборачиваясь, ответила она, и я с удивлением заметил то, что она покраснела.

Я до сих пор уверен, что девочки в детстве болеют все чем-то, что заставляет их краснеть синхронно с самыми обычными нашими фразами.

Полнолуние в то воскресенье выдалось на удивление мирным, я даже выспался. Наверное, тяжелый период взросления остановился на пару месяцев, чему я был несказанно рад. Человеческий облик вернулся