бля».

Он повернул голову, увидел ботинок, мягко ступивший на бетонный пол дома… Второй ботинок…

— Заходи, друг. И поднимайся на второй этаж, — сказал Саша тихо и, поняв, что ему не вняли, громко прибавил: — Быстро! Быстро!

— Ты кто такой? — спросил Саша наверху.

— А ты?

Саша легкой и сильной ногой ударил нового знакомца по коленке и сразу же кулаком в лоб. Именно в лоб: так и метился нарочно.

Парень упал на зад и, двигая тонкими ногами, отъехал на заднице в угол.

Саша поднял с пола большой и тяжелый обломок кирпича:

— Если будешь плохо разговаривать, я кину в тебя кирпичом. — Стоял, раскачивая кирпич в руке. — Ты кто? — повторил Саша.

— Человек.

— Лови, человек.

Саша бросил обломок, метя чуть выше головы. Ударившись о стену, кирпич упал на спину сидящему — тот закрыл голову руками. Потом зашевелился, повел плечами, и кирпич свалился рядом.

Саша даже не тронулся поднять его.

Сидящий посмотрел на Сашу, потом скосился на кирпич.

— Ага, подними, — предложил Саша.

Кирпич никто не тронул, конечно.

— Удобно сидеть?

В ответ прозвучало что-то неразборчивое.

— А?! — переспросил Саша громко, как глуховатый.

— Мне удобно, — повторили спешно, скороговоркой — оттого прозвучало как «мудон».

— Кто «мудон»? — поинтересовался Саша, хотя всё понял.

— Мне удобно, я сказал.

— А я думал, ты представился: Мудон. А ты, значит, не Мудон. Да? А что, хорошее имя. Давай ты все-таки будешь Мудоном.

Саша достал сигарету. Прикурил — безо всякого пафоса. Давно курить хотелось, вот и всё.

— Ты зачем шел за мной, Мудон? — спросил Саша.

Нет ответа.

Саша поискал еще что-нибудь на полу. Приметил в другой комнате ведро, пошел за ним, уверенный, что кирпич вслед не полетит. Вернулся, весело раскачивая ведром, и с внутренней усмешкой приметил, что кирпич был поднят и переложен поближе к ноге в смешной белой кеде.

Ничего не говоря, Саша резко ударил сидящего ведром по голове. Получилось очень громко и, кажется, больно. Саша подумал и еще раз угораздил сидящего ведром. На этот раз угодил по рукам, прикрывшим голову.

— Я тебе задал два вопроса, кто ты такой и зачем ты шел за мной, а ты мне пока только рассказал, что ты Мудон. Давай знакомиться ближе. Я ничего о тебе не знаю.

— Я журналист, — неожиданно ответили Саше.

— Отлично. Покажи корочки.

Показал. Заполнены на латышском языке.

«Поверим на слово, — решил Саша, разглядывая удостоверение, в котором ни черта не понял. — Достаточно того, что на фотографии человек без формы».

— И чего ты за мной пошел, журналист?

Три секунды молчания. Саша качнул ведром.

— Я тебя заметил вчера. Ты шел за судьей пьяный.

«Ну я и лох», — подумал Саша.

— А откуда ты знаешь, что это судья?

— Я журналист, я же сказал. Да его все знают… к тому же его по телевизору показывают часто. Показывали…

— А чего ты полицию не вызвал?

— А по поводу чего? Что ты ходишь по улице? А если б это было случайностью — кем бы я выглядел в итоге?

Саша кивнул: говори дальше.

— А час назад я проходил мимо — у нас редакция неподалеку, — заметил, что ты и сегодня здесь. Подождал немного — и увидел, как ты опять пошел за судьей. И я пошел следом. И все.

Саша бросил сигарету на пол. Помолчал.

— Ну, ты понял, что я там ни при чем, журналист?

Тот согласно клюнул носом воздух.

Саша подумал, что задал глупый вопрос: какого черта он тогда ведром его здесь охерачивает — если сам ни при чем.

— Нет, ты не понял, наверное, — негромко, философствуя, сказал Саша. Он поставил ведро, дном вверх, и уселся напротив журналиста. — Короче, такая ситуация, — сказал Саша. — Я тебе повторяю: я ни при чем. Судью убили, и я не знаю, кто это сделал. Но если ты донесешь на меня — у меня могут быть неприятности. Которых я не заслужил. А если не донесешь — все будет хорошо. У нас обоих. Ты как собираешься? Донести?

Журналист несогласно покрутил головою.

— А отчего мне верить тебе? — спросил Саша. — Быть может, тебя лучше убить?.. А? Какие у тебя планы, я забыл?

— Сейчас домой пойду.

— Да? И что там?

— С собакой погуляю.

— А потом?

— Спать лягу.

— Проводить тебя?

— Как хочешь…

— Ну, пошли.

На улице стемнело.

«Е-мое, опять с пистолетом придется идти, — подумал, — куда бы его деть?..»

Он довел журналиста до проема в заборе.

— Валяй, — сказал на прощание.

Смотрел удивленно, как журналист втискивается в проем частями, ноги подбирая и перенося так неловко, словно он какое-то ползучее насекомое и у него с другой стороны забора уже несколько ног томятся в нерешительности.

Саша еще раз закурил, и тут в дыре вдруг образовалось лицо журналиста.

— А ты ведь из «союзников»? — спросило лицо.

Саша даже не нашелся, что ответить.

— Не ссы, я не донесу, — неожиданно весело, но с очевидно презрительной издевкой пообещал журналист и пропал.

Бежать было глупо за ним. По улице, да размахивая стволом… Саша быстро протер пистолет шарфом, засунул в какой-то грязный, весь в серой известке пакет, обнаруженный на земле. Обошел с этим пакетом новостройку, ища другой выход. Ничего не нашел. За забором приметил кустарник, бросил пакет туда.

Шарф потом выбросил в урну.