же и от своих подчинённых.

Уже при этих двух условиях дальнейшее развитие ужасных последствий было лишь делом времени. На вопрос «Как максимально эффективно обезвредить малое, скрытое и мобильное вооружённое формирование противника?..» во всех военных учебниках мира существует лишь один разумный ответ примерно следующего содержания: «…При невозможности прямого уничтожения необходимо отсечь данному формированию противника возможность доступа к тыловому обеспечению, к базам снабжения», таким образом скрытое и мобильное формирование постепенно или само потеряет боеспособность, оставшись без боеприпасов, продовольствия, медицинской помощи и т. д., или будет вынуждено с целью прорыва блокады вступить в фатальный для него открытый конфликт. А что являлось базами и источниками «тылового обеспечения» партизанских отрядов? Прежде всего хозяйства и жилища местного населения. И следствия из этого факта не заставили себя долго ждать. Отрезать населённые пункты от окружающих бесконечных лесов и болот было нереально, значит, эти «базы» в опасных районах приходилось просто ликвидировать — первым шагом со стороны германских оккупационных властей было, как правило, предупреждение местных жителей о грозящем наказании за помощь лесным бандформированиям, потом конфискация запасов провианта, а крайней, но при этом далеко не редкой мерой воздействия — физическое уничтожение населённого пункта и насильственное переселение (или угон на работы) большинства его жителей. Причём в случае конфискации немцы быстро поняли, что если уж забирать у населения скот и продовольствие, то только абсолютно всё «под корень», что фактически обрекало оставшихся без пропитания людей на голодную смерть. В моём разговоре с одним из, наверное, последних живых участников тех событий я поинтересовался, почему немецкие карательные коммандо не оставляли хоть что-нибудь для возможности последующего пропитания самих местных жителей… Ответ был прост: «…если мы забирали у крестьянина не всех поросят или куриц и оставляли ему хотя бы что-то для него и его семьи, то это «что-то» тут же вслед за нами у людей забирали партизаны, и так целая акция становилась для нас бессмысленной, а крестьянин оставался всё в том же положении…», примерно то же самое касалось и «частичного» уничтожения деревень — логика проста и убийственна, и в ней кроется трагедия миллионов людей.

Углубляясь в часто нелицеприятные материалы, связанные с партизанским движением и его подавлением на оккупированной территории СССР в годы Второй мировой войны, я чем далее, тем чаще приходил к мысли, что все сотни пущенных бойцами сопротивления под откос эшелонов, взорванных мостов, уничтоженных автоколонн и десятки тысяч убитых и раненых немецких солдат являются, да простят меня наши партизанские ветераны, крайне малым успехом за цену ужасающей трагедии миллионов людей из числа мирного населения, находившегося на территориях, охваченных партизанской войной. При этом, наверное, самой ценной и важной заслугой движения сопротивления являлись разведывательные данные, направляемые различными каналами на Большую землю, — именно от них во многом зависел успех или провал крупных фронтовых операций, игравших значительную роль во всем ходе военных действий. Немецкие спецслужбы, естественно, всеми силами старались поймать и уничтожить разведгруппы, разбить шпионские сети на своей территории, запеленговать радиопередатчики и т. п. Реальный ущерб, наносимый противнику успешными разведывательными действиями сопротивления в его тылу, был огромен, но вот упоминаний о том, чтобы в процессе пресечения чисто разведывательной деятельности подполья были сожжены дотла какие-то деревни, угнаны на работы сотни людей или где-то было подчистую конфисковано продовольствие, я лично, извините, не нашёл… Зато массовые карательные операции почти всегда осуществлялись после убийств местных оккупационных чиновников, взрывов бомб или вооружённых налётов партизан на немецкие объекты и коммуникации… С кем и почему боролись германские части в данной ситуации, предельно ясно — вооружённые банды нарушали нормальное функционирование тылов и оккупационной системы, и с этим было необходимо что-то делать. Но вот если посмотреть на проблему со стороны бойцов сопротивления — стоит ли, например, взорванный мост, который в течение пары дней будет снова стоять на своём месте, или убитый функционер, на вакантную позицию которого сразу же будет назначен другой, хотя бы одной сожжённой карателями деревеньки?… Наверное, многие однозначно ответят «ДА!» — это ведь была борьба за Родину, за её освобождение, а тут все средства хороши для достижения конечной цели… А что же тогда такое эта Родина?.. Не являлась ли её частью и каждая из этих сожжённых дотла больших и малых деревень в Белоруссии?.. Получается, что всё многострадальное местное население оккупированных территорий, фактически поставленное партизанским движением (какого угодно толка) в положение заложников обеих воюющих сторон с равнозначно мрачными перспективами, частью Родины также не являлось… Иначе не понятно, за что и за чьё благо тогда, собственно, сражались партизаны… Повторю ещё раз — это ни в коем случае не попытка оправдания преступлений, совершённых нацистами на оккупированных территориях, а лишь вопросы и сомнения, возникшие у меня лично при изучении исторических материалов.

Всё вышеуказанное относится именно к антипартизанским акциям зондеркоммандо «Дирлевангер», вторым аспектом кровавой деятельности, наложившей тёмное пятно на репутацию этой воинской части СС, являлось активное участие в операциях «айнсатзгруппе» — т. е. непосредственное участие в исполнении одного из самых ужасных планов в истории XX столетия, нацистской программы «холокоста», целью которого являлось полное уничтожение на европейском континенте одного целого народа — евреев. Определение «воинская часть СС» здесь использовано специально, и на него делается ударение. Иногда в различной литературе оспаривается факт участия Ваффен-СС, то есть вооружённых сил СС, в осуществлении гитлеровской программы геноцида, и объясняется это тем, что карательные «зондеркоммандо», «айнсатзгруппе», отряды СД и им подобные организации не являлись фронтовыми частями Ваффен-СС и вообще не имели с ними ничего общего. Впервые данная версия прозвучала уже во время послевоенных Нюрнбергских трибуналов именно на примере зондеркоммандо СС «Дирлевангер», где данная часть была провозглашена защитой обвиняемых совершенно отдельным формированием, находившемся в ведении лично рейхсфюрера Гиммлера и центрального аппарата СС. Центральный аппарат СС имел в своём подчинении фактически три отдельные структуры — Альгемайне (гражданские, или «общие») СС, полицию, подчинённую СС, и Ваффен-СС — вооружённые силы СС; то есть, исходя из данной схемы, зондеркоммандо «Дирлевангер», подчинявшееся напрямую центральному аппарату СС, не могло являться частью вооружённых сил СС. Следствие — таким образом, вооружённые силы СС не могут нести ответственность за совершённые этим подразделением преступления. При этом вся история зондеркоммандо прямо подтверждает обратное: часть создавалась и проходила обучение под эгидой и на базах Ваффен-СС; снабжение проводилось со складов Ваффен-СС и в соответствии с установленными в Ваффен-СС нормами и типами обмундирования и т. п.; ротация старшего и младшего командного состава осуществлялась также из кадров Ваффен-СС, в том числе и из «чисто фронтовых» танковых и стрелковых дивизий; при выполнении широкомасштабных боевых операций зондеркоммандо всегда официально попадало в подчинение какой-либо более крупной части Ваффен-СС, невыполнение приказов командования на местах и апелляции к Берлину являлись прежде всего личными инсинуациями Оскара Дирлевангера, а не реальным доказательством подчинения зондеркоммандо напрямую центральному аппарату СС; и, наконец, перед самым завершением своего тернистого боевого пути часть получила официальное название и статус «Гренадёрской дивизии Ваффен-СС № 36» и именно в этом качестве находилась на линии фронта до самого конца. Исходя даже лишь из этого, с моей точки зрения, невозможно говорить о том, что зондеркоммандо «Дирлевангер» и ему подобные формирования не являлись частями Ваффен-СС в полном смысле этого определения.

Можно рассматривать сам факт существования и деятельности этой воинской части с какого угодно угла зрения и приходить при этом к самым различным заключениям, но при этом явно нельзя отрицать то, что сама история формирования и боевой путь «браконьерского коммандо» Оскара Дирлевангера, впоследствии 36-й дивизии немецких Ваффен-СС, являются по-своему уникальными — не думаю, что существуют иные примеры в мировой военной истории, когда из настоящей штрафной роты постепенно бы возник батальон, затем полк и, наконец, целая фронтовая дивизия. Кроме того, зондеркоммандо «Дирлевангер» являлось одним из примеров действительно успешного существования и деятельности регулярной германской воинской части со смешанным «русско-немецким» личным составом.

Зондеркоммандо Оскара Дирлевангера было неординарным вооружённым формированием с момента своего возникновения и на протяжении всей своей последующей истории, и лишь его конец был таким же,