их аргументы без опровержения, поскольку выдвигаю подобный довод как доказательство исторического события, опередившего выход их книги где-то на два тысячелетия. Оба события вполне обоснованы, и оба были искажены и сведены на нет развитием культуры.

Представьте, что последняя нервная структура эволюции завершает свой рост в возрасте двадцати одного года или около того. Должна бы произойти наиболее примечательная перемена - открыться потенциальное окно всех возможностей. Однако ничего значительного не происходит, кроме как потенциальное увеличение способности юного индивида вдумчиво рассуждать, но даже это является не вторичным развитием лобных долей, а скорее формированием первичных способностей*. Ален Шор не учитывает резкое уменьшение числа людей, достигающих каждую из более высоких ступеней развития, указанное Уилбером. При этом, однако, он уделяет значительное внимание патологиям юношей и взрослых, застрявших на нижних ступенях пирамиды.

* Трёхлетние дети могут превзойти шимпанзе - наших предполагаемых родственников - в манере рассуждать и в некоторых инстинктивных моделях поведения. Эта способность возрастает с каждым годом. Шестилетний ребёнок не может рассуждать как девятилетний, а девятилетний, как шестилетний, и так далее. Потому более развёрнутое рассуждение в двадцать один год является единственной важной переменой в развитии в этом возрасте, как отмечают учёные.

На каждой стадии развития природа повторяет 'свое приглашение' подниматься и идти дальше. Но следует отметить, что развитие не всегда происходит по замыслу природы. В самом деле, лишь некоторым из нас, пребывающим в этой избирательной системе, выпадает то удачное стечение обстоятельств, которое позволяет замыслу природы осуществиться без сучка и задоринки. Это добавляет остроту привкуса риска и неизвестности каждому аспекту стохастического течения жизни.

В жизни большинства людей в возрасте двадцати одного года, когда уже завершено закладывание фундамента новейшего, эволюционировавшего мозга и нервная система готова к выполнению своего предназначения, не происходит ничего такого, что каким-то образом соотносится с новизной, размером и длительным процессом формирования передней части коры головного мозга.

Наоборот, самые последние нововведения в эволюции нервной системы человека бездействуют вопреки ожиданиям, что появятся свежие возможности для совершенно нового функционирования мозга. Функция лобных долей мозга, сформированных в более ранние годы, продолжает осуществляться, но лишь немногие признаки свидетельствуют об эволюционном изменении в ней: как в поведении человека, так и справедливо ожидаемые революционные перемены в жизни не происходят.

К сожалению, этой стадии развития мозга посвящено очень мало исследований. Работа Алена Шора о связи лобных долей мозга с эмоциональным состоянием человека объясняет некоторые из более поздних патологий, которые случаются из-за неудач в раннем периоде воспитания ребенка, но не влияют на результаты развития в поздний подростковый период. Антонио Дамазио не ссылается на резкий скачок роста лобных долей в середине подросткового периода, равно как и Элкхонон Голдберг. А вот биолог Карла Ханнафорд в своей великолепной книге 'Умные шаги' обсуждает это позднее развитие лобных долей, но её работа является исключением из правил. Это явление пока не получило широкого признания, возможно от того, что оно не проявляется внешне. Однако тот факт, что не происходит ничего примечательного, важен сам по себе.

Подводя итоги обсуждения свойств передней части коры головного мозга, которая полностью созревает между пятнадцатым и двадцать первым годом жизни, и переходя к дальнейшему исследованию, примем во внимание следующие три этапа. В ранний период полового созревания пробуждается острый и резкий идеализм. За ним, в середине подросткового возраста, следует столь же страстное ожидание того, что 'должно случиться нечто потрясающее' и, наконец, появляется чрезмерная, безграничная вера подростка в 'сокрытое в нем величие'. Говоря об этих трех ощущениях, подросток зачастую показывает на свое сердце, поскольку именно оно принимает непосредственное участие в том, что должно случиться. Вспомните Экхардта, который сказал, что не существует бытия вне модели бытия. Жест подростка в сторону сердца при высказывании своих величайших надежд указывает на то, что именно с ним связаны его мысли и переживания.

Для сердца мозг является способом или средством получения трансцендентного опыта. Природа готовит высшую ступень развитого мозга к полному раскрытию способностей в возрасте двадцати одного года. При условии полноценного развития мозга на предыдущих стадиях, развитие этой новой стадии будет продолжаться в течение всей жизни. Рудольф Штайнер очень четко описывает высшие стадии, указывая при этом на тридцатилетний возраст, как на время совершения следующего шага к трансцендентному.

Открытость к зрелой последовательности развития связана с самым большим ожиданием подростка. Мы могли бы думать, что разум сердца существует постоянно и проникает во все сущее. Однако для полного роста и развития скрытой способности сердца глубоко мыслить в масштабах вселенной, последнему, как и мозгу, необходимы модели для подражания. При отсутствии должного воспитания или моделей поведения, возможности сердца не могут раскрыться и тогда они лишь дремлют.

Во второй части мы вернемся к лобным долям и проследим развитие поднятой здесь проблемы, чтобы понять, почему не происходит ничего значительного в момент окончательного и полного созревания лобных долей на двадцать первом году жизни. Сейчас же мы обратимся к рассмотрению главного внутреннего биологического аппарата - проявлению нашего величайшего разумного свойства - к сердцу.==

Вне образа бытия не существует бытия. Майстер ЭКХАРДТ

Около пяти или шести десятилетий назад, на одном из занятий по биологии, из сердца живого грызуна извлекли клетку, поместили её в пробирку и исследовали под микроскопом. Эта одинокая клетка продолжала пульсировать ещё некоторое время; затем у нее началась фибрилляция (судорожная пульсация) и она умерла. Потом мы смогли взять две живые клетки сердца, поместить их отдельно друг от друга на предметном стекле микроскопа. После того, как начиналась фибрилляция, мы поместили их максимально близко друг к другу. В некий волшебный момент пространственного сближения клетки прекратили фибрилляцию и возобновили обычную пульсацию в синхронном ритме друг с другом, получилось сердце в миниатюре.

Двум клеткам не требовалось прикасаться друг к другу для того, чтобы произошло это волшебное соединение; их можно было даже разделить тонкой перегородкой. Связь имела место, но вопрос состоял в том, как эти клетки смогли общаться через пространственный и даже физический барьер? В следующей половине столетия наука разрешила эту загадку.