-    Нищета и несчастье - величайшие изобретатели.

Полагаю, и мы однажды, очутившись в такой экономической и духовной нищете, начнём задумываться, а, однажды начав, остановиться будет невозможно.

Там, где-то возле Швеции, Ландсбург нашёл Литву и проглотил.

Солнце там тотчас утонуло, Теперь Литву не найдёт и треска.

Йонас Жямкяльнис (Вэ.Вэ. фон Ландсбургас)

Написав 'Корабль дураков', я необычайно долго придумывал название той книги. Придумал чуть ли не два десятка названий, но ни одно не нравилось. Вычёркивал их из списка одно за другим, пока не осталось последнее - 'Пиршество дураков', но и оно не клеилось к тексту. Неожиданно, возвратившись из Минска, профессор А.Амбразявичюс подарил мне написанную шестьсот лет назад Себастьяном Брантом поэму 'Корабль дураков'. Прочитав её, я понял, что литовские правители ничуть не лучше и не умнее тех средневековых деятелей. Это и решило вопрос о названии, которое испугало издателей. Дрожащими руками они перелистывали рукопись, читали и, запинаясь на каждом слове, её отклоняли:

- Не строй из себя Солженицына, - заявила самая храбрая из редакторов, ведь храбрые мужчины так говорить мне не осмеливались.

После такой оценки запахло деньгами, поэтому нашлись издатели посмелее. Они покрякали, посопели и решили, что эту книгу никто читать не будет, поэтому посоветовали издать её без особого ущерба небольшим тиражом, но у меня уже была собрана куча денег, позволявшая мне напечатать её без посторонней помощи, поэтому обе договаривавшиеся стороны стартовую планку тиража подняли до полутора тысяч экземпляров.

Будут покупать или нет, но заработок издателей должен быть гарантированным, а мой гонорар - уж как Бог пошлёт. Но кто не рискует, тот без штанов не разгуливает... А, с другой стороны, какой автор не верит в собственный талант? А тут ещё этот Солженицын!.. Такая оценка пахнет не только приличным заработком.

-    А если шарахнем сразу три тысячи?

-    За три придётся платить втридорога, - защищали они свой кусок хлеба. - А сколько ты продашь?

-    Нужно нанять хорошего критика.

-    Чтобы превознёс до небес?

-    Нет, не совсем так, но хорошая реклама повысит спрос.

-    Нынче иные времена. Люди привыкли, что больше всего рекламируют дрянной товар.

-    Времена, в самом деле, неспокойные, как у евреев в пору создания Библии... Так уж нанимаем двоих, одного чтобы хвалил, второго - чтобы разнёс вдребезги.

-    Не поможет, сейчас рецензий никто не читает.

Под этими словами сегодня могу подписаться хоть трижды. Не только рецензий, но и самих произведений не читают не только чиновники, но даже прокуроры, возбуждающие против писателей за их произведения уголовные дела. Они только собирают 'улики', поэтому им достаточно трёх-четырёх переиначенных, искажённых, выхваченных из контекста предложений, предъявленных жалобщиком. Полный объём - не по их разуму. Полгода они стряпали мне за 'Корабль дураков' уголовное дело, полтора года тянулась судебная тяжба, пока, наконец, не выяснилось, что обвинение составлено не по той статье Уголовного кодекса. Но и в этом прокуроры не виноваты, т.к. такую негодную статью им подбросил Вэ.Вэ. фон Ландсбургас, мастер на все руки и основоположник геноцида сельского населения Литвы.

Однако такой опыт появился у меня после издания книги, а пока я проворачиваю свой бизнес с издателями:

-    Если так, друзья мои, книгу я буду продавать сам.

Запряг кобылу, загрузил телегу и - вперёд по литовским шоссе и просёлкам!

- Налоги задушат, потребуются разрешения, лицензии, права на управление кобылой и прочая чертовщина. Знаешь, как теперь трудно начать какой-то новый бизнес? Пока не отдашь чиновникам большую часть прибыли, дела твои не сдвинутся с места. А книга - что твой блин, интересна, пока горяча. Так они костьми лягут за свой навар. Кроме того, не забывай, о чём пишешь, затеют какую-нибудь провокацию насчёт угрозы национальной безопасности и прихлопнут...

Это был самый веский аргумент. Они будто в воду смотрели и предугадали мою судьбу на ближайшее время. Сейчас придавленный независимостью к земле человек искусства так и живёт: трудись, прославляй элиту, ходи с протянутой рукой, унижайся, издавай книги на свои кровные, а сам не ешь, не пей, да ещё каждому чиновнику ставь толстенную свечу к алтарю Золотого Тельца, чтобы он благословил тебя своей дланью. Но кто не рискует, тот не пьёт шампанского.

Перетряс я все свои карманы, заначки, приложил пенсию, выманил сбережения жены и ещё остался в долгу, но нашлись и добрые помощники. И, назло всем чертям, книга вышла. Весь тираж стал моей священной собственностью. Но опять: два процента - издателям, три - распространителям, двадцать - книжным магазинам, налоги на добавочную стоимость, на прибыль, которой пока ещё нет ни цента, одни убытки, но в Литве и за них, пока ещё будущие, нужно государству платить, а мне остаётся только почёт, конечно, если кто-то купит и не отнимет через суд, как прогнивший сарайчик. Денежное поколение, натренированное Сталиным и призванное к жизни литваком[2] фон Ландсбургасом.

Но книга уже у меня на столе. Она пахнет типографской краской и вышибает слезу, что твой новорожденный. Даже состоялась её презентация. По такому случаю издатели раскошеливаются на сухое, сажают в первый ряд... Слушаю красивые речи и не верю собственным ушам. Близкие друзья отозвали в сторону и похвалили по-своему:

-    Ничего не скажешь, хорошую книгу написал, главное - очень нужную, но ещё хлебнёшь. Знаешь, на кого поднял руку?

-    Знаю, на собственных оккупантов.

А благородный В.Петкус и его соратник С.Стунгурис заявили откровенно:

-    Запомните наши слова, всем здесь собравшимся придётся защищать эту книгу от свободы печати. Это будет делом нашей чести...

И вот появилась первая рецензия, такая замечательная, такая элитарно-интеллигентная, такая пространная, написанная на каунасском “зеленогорском”[3] жаргоне, словно к ней руку приложил крупнейший авторитет местного преступного мира. Поскольку из песни, как из истории болезни, слова не выбросишь, цитирую полностью этот шедевр.