Возглавив одну из действовавших в Подмосковье группировок, он начал беспощадную войну с конкурентами, поставив перед собой задачу наполеоновского масштаба — овладеть столицей, но встретил дружный отпор со стороны Авдея, временно объединившегося с чеченцами.
Потерпев поражение, Гладких занялся индивидуальным террором. В милицейском мире его пули частенько ложились в «молоко», но на новом поприще он наверстал упущенное и достиг снайперской точности. Достоверно известно, что он собственноручно положил воров в законе Сифона и Полюса. Уже находясь в СИЗО, взял на себя еще несколько громких убийств, включая Квантришвили. На сходке авторитеты единогласно осудили ею на смерть, но Ликвидатор был неуловим и продолжал охоту, оспаривая венок Робин Гуда у Авдея, возненавидевшего мента-оборотня лютой ненавистью. За его голову уголовный конвент назначил крупную премию.
Нижний мир действовал по образцу верхнего, ибо они дополняли друг друга, как небесные выси и глубины земли.
Взяли Ликвидатора в Снегирях, в правительственном Доме отдыха, где он под чужим именем отлеживался после тяжелого ранения в позвоночник. Прознав, что его враг надолго обосновался в «Матросской тишине», Колян Авдеев не пожалел денег, чтобы до него дотянуться, но не тут-то было: Ликвидатора охраняли почище бывшего вице-президента, которому тоже пришлось попробовать местной баланды. Проведя столь непозволительную параллель, неугомонная «Кость» угодила пальцем в небо. Ни о какой баланде и речи быть не могло. По крайней мере Терентию Гавриловичу блюда приносили из ближнего ресторана «Уют», к нему ежедневно наведывались врачи, а курс физиотерапии он проходил в тренажерном зале, где накачивали мускулы охранники.
В задушевных беседах со следователями Гладких, видимо, тянул время, приписывая себе то одно, то другое нераскрытое преступление. Насколько оправдала себя такая нехитрая тактика, мог теперь судить обескураженный начальник тюрьмы.
Он знал, какой режим создали его подопечному и, по меньшей мере, догадывался, какие силы организовали охрану. В общей камере Гладких не прожил бы и двух дней.
По неписаной традиции, начались поиски стрелочника. Согласно графику дежурств, незавидная, но необыкновенно важная эта роль должна была достаться младшему сержанту Репкину, но тот, как сквозь землю провалился, а то и вовсе дематериализовался. Нет его, и все тут: ни на службе, ни дома. А ведь был! И не только был, но, как тут же выяснилось, пришел в тюрьму одновременно с Ликвидатором. Гладких в одиночку, а этот коридорным в службу режима — вот и вся разница. В один день пришли, в один и ушли, словно близнецы-братья.
Столь знаменательное совпадение смело, как карточный домик, прямо на месте сложившуюся легенду, будто бы Гладких, этот киллер номер один, изготовил макет револьвера и, захватив Репкина в заложники, принудил его бежать вместе с собой. Умилительная басня. Если случай с макетом имел, и не единожды, место в тюремной практике, то альпинистское снаряжение подготовил ангел небесный, не иначе, или всесильный джинн. Кто-то уже и слезу пролил заранее, мол, не сегодня-завтра выловят из Москвы-реки труп бедного сержанта.
На том и иссякло сердобольное вдохновение: уж слишком уши торчали. На стрелочника-мученика не клюнет даже студентка-практикантка с факультета журналистики. Кого не спроси, каждый скажет, что сержанта купили, да еще и добавит, перепустив матерком, не его одного. Народ, хоть и дурак, зато ушлый.
Предсказать реакцию прессы можно было, не прибегая к услугам астролога. На следующий день побег Ликвидатора оказался в центре всеобщего внимания. Один телевизионный комментатор назвал даже сумму, которая была затрачена на организацию: восемьсот тысяч долларов. Другой столь же авторитетно и доверительно сообщал, что Гладких уже находится за границей, где ему должны сделать пластическую операцию.
Разногласия возникали только вокруг кандидатуры будущей жертвы: чью же это драгоценную головку оценили так высоко? В том, что кому-то, очень могущественному, понадобилось мастерство Ликвидатора, не усомнился никто.
— Теперь жди чудес, — меланхолично отреагировал на сенсационную новость Корнилов. — Я давно ничему не удивляюсь.
— Увидим небо в алмазах, — согласно кивнул Всесвятский. — Перед затратами мафия не останавливается.
— Тут, брат, не мафия, как мы с тобой ее понимаем. Более серьезные товарищи поработали.
— Думаешь? У тебя есть основания?
— Сердце — вещун.
— Одного сердца маловато…
— При нашей-то жизни? — усмехнулся Корнилов. — Будь моя воля, я бы заранее в очередь на пересадку записался… Смех смехом, Вячеслав Никитич, но драчка на Профсоюзной наводит на серьезные размышления.
Выйдя из мэрии, где хозяин города только что дал энергичную накачку стражам порядка, они решили немного прогуляться. После дождя стало легче дышать. Шины успели досуха высосать асфальт на Садовом, но тротуары еще блестели, курясь испарениями.
Собственно, порке подверглась подведомственная мэрии муниципальная милиция. Руководители правоохранительных органов федерального подчинения присутствовали больше по протоколу, хотя всем было ясно, что резкая критика направлена и в их адрес. Побег Гладких и перестрелка на Профсоюзной по молчаливому уговору не обсуждались, но тень скандальных инцидентов, как выразился не особо сильный в риторике мэр, «незримо витала в зале».
— Вы требовали: дайте нам то-то и то-то, а уж тогда мы развернемся в полную силу! — рубил он с плеча. — Вам дали! Урвали, откуда возможно и невозможно, но дали. И что? Воз и поныне там. Так дальше продолжаться не может и не должно. Придется, как говорится, ударить по головам, начать кадровый отстрел.
— По существу он прав, — признал Всесвятский, когда, дойдя до метро, они завершили обмен впечатлениями. — Но не думаю, что кадровая перетряска приведет к существенным сдвигам.
— Смотря кто уйдет, а кто придет… Президент на коллегии МВД тоже говорил правильные слова. Но мэр действительно немало подкинул своим. У них и оклады намного больше, и техника не чета нам. Квартиры опять же… У него есть все основания требовать результатов.
— Если бы упиралось в технику и зарплату! В условиях всеобщего спада и кризисов не приходится надеяться на прорыв в какой-то отдельной сфере. Все взаимосвязано, а потому самопроизвольно подравнивается под нижний уровень.
— Скорость эскадры определяется по самому тихоходному судну. Каждому ясно, что чудес не бывает. Так, разговоры на публику… Двинем обратно?
В киоске возле метро Корнилов купил блок сигарет.
— Бросать не собираешься?
— Обязательно собираюсь! В этом году я уже дважды бросал… Какие у нас шансы пошустрить в нынешней атмосфере?
— Тебе виднее. Это у тебя новый министр. Как он вообще?
— Мы люди маленькие. Начальник ГУВД — вот мой министр. Пока до нас докатится, много воды утечет… На полную катушку развернуться не дадут.
— Я тоже так считаю. Помимо личных интересов, здесь и политика завязана. Правительство вынуждено заигрывать с банками, иначе обвал.
— Опять же выборы на носу.
— И выборы. Ничего не поделаешь, — Всесвятский развел руками, — приходится приноравливаться. Дешевый доллар задавил производителя. Думаю, экспортные пошлины отменят еще до осени. Угробить нефтяников себе дороже.
— Мы с тобой, Вячеслав Никитич, как стреноженные кони. Смерть как хочется порезвиться, а низя.
— А что Невменов?
