не выплачена до урожая. Третьи документы имеют отношение к продаже скота и рабов с гарантиями от будущих претензий, продажам храмовых пребенд или обменом личных земель на первый урожай с земель, находящихся во владении храма Амона в Фивах.

Наш первый документ из говорящего на арамейском языке еврейского военного поселения в Элефантине, датированный 495 г. до н. э., свидетельствует о законодательной реформе. Две женщины обмениваются землями с третьей; все три получили их от царских судей и командира гарнизона. Гарантийная формулировка, подтверждаемая свидетелями, гласит: «В дальнейшем мы не станем преследовать тебя по суду по вопросу твоей доли и говорим: мы тебе ее отдали. Ни брат или сестра, ни сын или дочь, ни родственник или чужой человек не сможет предъявить тебе иск. А всякий, кто начнет преследовать тебя по суду по вопросу твоей доли, которую мы отдали тебе, должен будет заплатить тебе сумму, равную 5 karash, — а доля твоя». Здесь также можно обнаружить и финансовые реформы Дария.

В этом еврейском поселении имелся папирус с арамейской версией автобиографии Дария. Несомненно, это была официальная копия, присланная им по приказу самого царя. Ею явно дорожили и часто использовали, так как, когда она истрепалась, была подготовлена вторая копия, хоть и с пропусками в тех местах, где первоначальный папирус стал неразборчив.

Дарий последовал примеру своих предшественников, проявляя почтительность к египетским богам и их храмам. Огромные каменоломни Вади-Хаммамат (высохшее в древности русло правого притока Нила. — Пер.) — черное ущелье на дороге через пустыню между Коптосом (город в 43 км севернее Луксора. — Пер.) и Красным морем эксплуатировались всеми великими правителями прошлого, которые присылали сюда экспедиции для поиска самого лучшего строительного материала; они добавили свои барельефы и надписи к изображениям животных, вырезанных на камнях теми, кто побывал здесь в доисторические времена. По приказу Дария эти каменоломни неоднократно посещал руководитель строительных работ на территории всей страны — архитектор Кхнумибр. Вместе со своим отцом Ахмоссанейтом он уже разрабатывал эти каменоломни на сорок четвертом году правления Амасиса; его положение при местном царе давало ему преимущества, и в течение 496–492 гг. до н. э. он неоднократно побывал в вади. Количество титулов у него росло, и в конечном счете среди них появились звание пророка разных богов, титул полководца и руководителя всех художественных работ. Упоминание Мина, Гора и Исиды — богов Коптоса и Амона, Мут, Хонсу и Гарпократа — богов близлежащих Фив наводит на мысль о том, что храмы некоторых местных богов, возможно, были реставрированы этим архитектором.

Оазис на юге начал процветать как центр торговли в пустыне благодаря недавнему появлению здесь верблюдов, а также введению системы орошения с помощью каналов qanat, которая давно уже была в ходу на Иранском нагорье и хорошо адаптировалась к засушливому региону. В его столице Хебте уже был небольшой храм Амона; приблизительно в 490 г. до н. э. Дарий заменил его гораздо лучшей постройкой из песчаника, и в нем его почитали как любимца Амона, владыку Хебта. В его строительстве Дарий следовал, естественно, местному плану постройки, но вместо привычного тройного святилища была только одна святая святых. Из древней простой капители уже расцвел более сложный тип в зачаточном варианте. На настенных барельефах царь изображен предлагающим дары богам, или его сопровождает богиня Хатхор, а его собственный «двойник» приносит жертву Амону, Мут и Хонсу. Также на стенах был написан гимн, в котором эпитетами, взятыми из Книги мертвых, все боги названы простыми олицетворениями Амона — прекрасная иллюстрация развивающегося синкретизма.

По приказу Дария работы также проводились в Бусирисе (греческое название религиозного центра Джеду. — Пер.); его картуш оставлен в портике в Эль-Кабе. Он значится как один из покровителей Эдфу в 507–504 гг. до н. э. На стеле изображен какой-то человек, стоящий на коленях перед Гором-ястребом и уреем и через них просящий царя даровать ему жизнь.

И хотя Дарий проявил себя как человек, сильно стремящийся к тому, чтобы расположить к себе жрецов, рассказа Петеси достаточно, чтобы показать, что в суде сатрапии существовала коррупция, в которую почти наверняка был замешан сам сатрап. Геродот сообщает нам, что Ариандес был казнен как мятежник, хотя истинной причиной было то, что он подражал Дарию в чеканке монет. Подобно тому, как царские золотые монеты были известны своей чистотой, так и репутация серебряных монет Ариандеса долго оставалась на высоте. На самом деле такие монеты не существовали; в действительности все факты четко доказывают, что египтяне в период правления Ахеменидов вели свои дела, используя только взвешенные слитки. Но пока, согласно официальному стандарту чеканки монет, серебро считалось допустимым в соотношении тринадцати к одному, стоимость его слитка в Египте была гораздо выше. Поэтому было высказано предположение, что настоящее преступление Ариандеса состояло в том, что он расплавлял драгоценные царские монеты, на которых была выбита фигура царя, и продавал их с огромной прибылью в виде слитков — а это уже была государственная измена.

Ариандес был казнен в период между 511 и 492 гг. до н. э., когда сатрапом стал Ферендат. Ему, жрецу Хнума, повелителю Йеба (Элефантина), подавали список жрецов для выбора из них согласно указу царя Дария настоятелей различных храмов. Большинство из них Ферендат отказался одобрить, некоторые бежали после назначения, а другие заявили, что они уже служат на схожих должностях.

В Сузах было закончено строительство великолепной ападаны. Теперь Дарий предложил построить в своей новой столице еще одну ападану, на этот раз в более долговечном камне, который позволит в большей степени развить настоящее персидское искусство. На церемонии заложения новой постройки Дарий поместил в угловой камере две пары золотых и серебряных табличек, покрытых изящными письменами, площадью 84 квадратных сантиметра. В его последнем списке количество сатрапий не увеличилось, но произошли некоторые изменения в номенклатуре: собственно Иония по-прежнему следовала в перечне за Сардами, но «Те, что за морем» стали называться Саки; «Те, что у моря» стали Yauna takabara, что в вавилонской версии трактуется как «вторая Иония, жители которой носили щиты на головах» — так называли мягкие греческие шляпы petasos. Теперь с законной гордостью Дарий хвастался: «Это царство, которым я владею: от саков за Согдианой до Эфиопии, от Индии до Сард — его даровал мне величайший из богов Ахурамазда». Важно то, что Дарий не считает греков достойными специального упоминания.

И все же именно эти греки рассказывают нам, как часто Дарий приезжал в Экбатану. Пока на ее руинах не проведены должным образом раскопки, мы получаем информацию благодаря случайным находкам. Золотая и серебряная таблички, спасенные в последний момент из плавильного тигля, предоставляют запись, аналогичную тем, что были помещены Дарием в основании ападаны Персеполя. Дальнейшие сведения о такой постройке в бывшей столице Мидии можно найти в упоминании ападаны его внуком в найденной там надписи. Высоко над городом, на склоне горы Аурвант на некотором расстоянии от старой дороги в Вавилонию Дарий также приказал вырезать на скале свою надпись.

Более того, он приказал выровнять поверхность огромной скалы, обращенной к озеру Ван с востока, где бывшие халдейские цари оставили многочисленные надписи, прекрасно выполненные их родной клинописью. После смерти Дария надпись не была вырезана, так что его благочестивый сын распорядился