мест скопления родителей с детьми. Обычно со временем зависть проходит.
ЛЮБОВЬ
Любовь затрагивает многие сферы нашего бытия: духовную, эмоциональную, физическую и интеллектуальную.
Для большинства любовь не представляется равнодействующей этих четырех сфер, преобладает какой-то один уровень. Так, известная мать Тереза разделяла эмоциональную любовь с умирающими (разделяя их горе), физическую (поддерживая их) и интеллектуальную (отвечая на их вопросы), но прежде всего ее любовь была духовного свойства. Уровень и степень нашей любви соответствуют также уровню и степени нашей скорби.
Альтруистическая любовь
Альтруистическая любовь представляется духовной, самоотверженной и безусловной. Примером этому могут служить мать Тереза и Далай-Лама; проявляемая ими любовь редкого свойства, ее трудно осознать; такова же и их скорбь.
«Твоё стремление угождать раздражает»
(история Дайяны)
В период наших занятий под руководством Элизабет Кюблер-Росс один из коллег бросил мне фразу: «Дайяна, твое стремление угождать раздражает» — и продолжал еще некоторое время в том же духе. Я ничего не сказала в ответ, потому что со мной такое уже случалось.
Мне повезло, что задолго до меня многие психологи были практикующими учениками Далай-Ламы и Геше Йеше Фелджи. Когда я стала учиться буддизму, в первую же неделю я заметила, что монахи услужливы в отношении других людей. Они предлагают пищу со своих блюд тем, кто уже съел свою порцию, они бросают свои дела ради помощи ближнему и т. д. Их поведение можно было счесть участием или «угождением». «Если бы я вела себя таким образом, то подверглась бы порицанию своих коллег. А вы их превозносите, — шепотом расспрашивала я психологов. — Мне это непонятно». Однако в ответ они тихо отвечали: «Присматривайся к ним, ведь они пребывают на ином, более высоком уровне бытия. Объяснить это нельзя, к этому можно прийти лишь своим собственным путем».
Надо полагать, до некоторой степени это можно объяснить. Большая часть людей проявляет доброту из эгоистических побуждений — они хотят чего-то добиться. Альтруистическая же любовь есть дар бескорыстный, участие, идущее от души и во благо тому, на кого оно направлено. Собственная личность здесь исчезает.
Любовь между близкими родственниками и друзьями включает в себя эмоциональную привязанность. Расставание очень болезненно для такой любви. Может быть, художник и учитель Джек Мак-Глендон лучше пояснит это на своем опыте.
«Мать, держащая на руках ребенка, являет собой образ здоровой любви, — говорил он, показывая свою картину, — она нежно обнимает его, аккуратно поддерживая, но не стискивая чрезмерно. Придет время, и он будет ползать, ходить и в конце концов навсегда оторвется от нее. Она будет страдать от каждого его шага, все больше отдаляющего его от нее, но все равно будет продолжать любить его. Матери не понимают, что, давая своим детям жизнь и любовь, они не получают права владения ими. Любовь — это не право собственности на взаимоотношения; здесь необходимо соблюсти баланс между тем, как удержать и как отпустить».
Эмоциональная любовь создает столь сильную привязанность, что нередко скорбящие относятся к своему горю как к способу удержать эту привязанность (подробнее об этом см. в гл. 7 «Как привыкнуть к утрате»).
Любовь, основанная на физической привлекательности, обычно страстная, сексуальная и кратковременная. «Это не любовь, а похоть» — поддразнивают таких людей. Однако это тоже представляет собой форму любви, и обычно она сопровождается своей собственной формой скорби.
«Рэймонд, я серийный однолюб»
(история Рэймонда)
Список его связей был обширен, он подшучивал: «Рэймонд, я серийный однолюб». Теперь, в свои 40 лет, он находился в связи с женщиной намного моложе его и восклицал как обычно: «Это любовь всей моей жизни». Когда через полгода она погибла в автомобильной катастрофе, он сильно горевал. А вскоре представил свою новую приятельницу и вновь провозгласил: «Это любовь всей моей жизни».
Некоторые придумывают для себя правила в любви и в горе. Чарльз — тоже из их числа.
«Я не могу жениться на ней:
а вдруг она станет похожей на свою мать»
(история Дайяны)
Мой приятель Чарльз был интеллектуалом; сколько я его помню, он всегда предъявлял длинный список качеств, необходимых девушке, дабы пробудить в нем интерес. Она должна быть умной, хорошенькой и преданной; должна обладать приличной фигурой, безупречными манерами и родословной, чувством юмора и так далее. Как-то, на выпускном курсе колледжа Чарльз позвонил мне поздно вечером. «Я сегодня встретил одну, — доложил он, — и, по-моему, это то, что надо. У нас в пятницу свидание. Ты ведь не откажешься посмотреть?» У нас были совершенно братские отношения, и обычно он мне как «члену семьи» первой представлял свой очередной объект. По дороге к ее общежитию он постоянно сверялся со своим списком и повторял, что эта девушка отвечает всем нужным критериям, и еще раз отметил ее качества, когда мы отвезли ее домой после встречи. Я с ним соглашалась — девица во всех отношениях была хороша.
Чуть ли не ежедневно он звонил, чтобы обсудить и проанализировать их беседы и отношения. И вдруг за неделю до Дня Благодарения заявил: «Подумываю о том, чтобы познакомить ее со своей семьей, и, если все будет хорошо, собираюсь сделать ей предложение». Все в точности так и произошло, он получил семейное благословение, сделал предложение, и она согласилась.
Через неделю он позвонил домой, и тут его мать спросила: «Будущая невестка мне нравится, а вот как насчет ее матери? Тебе она нравится? Ты бы хотел на ней жениться? Хотел бы сидеть с ней каждый день за обеденным столом? Учти, с годами дочери становятся похожими на своих матерей».
Чарльз недолюбливал мать невесты, и тут наши с ним разговоры полностью переключились на эту тему, причем он постоянно повторял: «Да, ее матушка — не мисс Вселенная». И после двухдневных дебатов определился окончательно: «Я не смогу жениться на ней, вдруг она станет похожа на свою мать». И разорвал помолвку. Он постоянно рассуждал на тему матери и повторял, что иного выбора, как прервать связь, у него не было.
В крайнем своем проявлении интеллектуальная любовь представляется довлеющей, требовательной,
