любопытством глядевшие на меня. Жутковатая, суровая и монотонная, эта дорога была лишь началом бездорожья песчаной пустыни и скалистой, усыпанной галькой равнины, которую Чарльз Доути навсегда запечатлел в одной из величайших книг нашего времени — «Аравия пустынная».
В середине дня мы прибыли в Маан — маленькую деревушку, состоявшую из глинобитных домов и нескольких финиковых пальм. Здесь пейзаж был просто многолюдным по сравнению с окрестностями. Мы увидели человека на верблюде, трусцой бегущем к югу, и двух конных полицейских, направлявшихся на пост на север. Мы свернули на запад и въехали в зеленый оазис, где были сотни верблюдов, пасшихся на траве и медленно перебиравших длинными ногами.
Примерно через час мы въехали в плодородную долину Вади Муса, что означает «Долина Моисея». Река, дарующая ей жизнь, согласно популярной легенде, течет здесь с того момента, как Моисей ударил посохом в скалу и оттуда забил источник. Чем больше смотришь на эту волшебную страну, тем меньше уверенности ощущаешь в утверждениях критиков Ветхого Завета о том, что то или другое событие вообще не могло произойти. Они настаивают на том, что определенные ситуации кажутся невероятными, так как выходят за рамки их личного опыта. Таким критикам было бы полезно прочитать захватывающие описания Исхода или перехода через Красное море как реконструкции рассказов того, кто жил в пустыне в эпоху скитаний. Я хотел бы назвать отличную книгу «Вчера и сегодня на Синае» нынешнего губернатора Синая майора Ч. Джарвиса. У меня нет сомнений, что многие критики Ветхого Завета с легким сердцем отмахнутся от описания того, как Моисей рассек скалу, назвав этот рассказ красочной басней, но послушайте, что говорит майор Джарвис:
Рассечение скалы Моисеем в Рефидиме и открытие источника кажутся абсолютным чудом, но автор действительно видел то, что случилось. В этой долине размещается часть Синайского верблюдного корпуса, его представители копали в россыпи гравия, скопившейся вокруг одной из скал, чтобы добраться до воды, которая медленно просачивалась сквозь известняк. Работали они медленно, и сержант Баш Шавиш сказал: «Дайте-ка я сам», взял лопату у одного из работавших и стал энергично рыть, как делают многие командиры по всему миру, чтобы подать пример подчиненным; на самом деле он не собирался работать дольше пары минут. Один из его мощных ударов пришелся по скале, и вдруг гладкая твердая поверхность известняка со следами выветривания раскололась, большой кусок отвалился, а под ним оказалась другая пористая порода и из нее хлынул поток воды. К сожалению, суданцы, которые входят в Синайский корпус, хорошо знакомы с деяниями пророков, но не особенно благочестивы, и они приветствовали своего командира возгласами: «О, пророк Моисей!» Это вполне реальное объяснение того, что случилось, когда Моисей ударил по скале в Рефидиме, но, более того, Моисей — будучи исключительно знающим человеком — мог иметь весьма ясное представление о том, что произойдет.
Долина расширилась, и мы подъехали к деревне из каменных и глинобитных домов, окруженной стеной из обожженного кирпича. Тут дорога закончилась. Конные полицейские уже ждали меня; но я в первые секунды не мог выговорить ни слова, потому что на горизонте высилось нечто столь гротескное, столь непохожее на окружающий пейзаж, столь особенное и примечательное, словно явилось с иной планеты.
Это были складчатые, зубчатые горы темно-синего и пурпурного цветов, настолько голые и мертвые, словно служили границей чужого мира. Возможно, так выглядят лунные горы. Глядя на них, понимаешь, что в далекие времена вулканический «бум!» взорвал поверхность Земли и заполнил ее странными, оплавленными формами, которые остывали в виде невероятных складок.
Окружающий ландшафт резко обрывается у подножия этих гор. Здесь нет постепенного перехода от одного пейзажа к другому. Зеленые холмы внезапно сменяются невысокими горами, расколотыми многочисленными ущельями и впадинами, покрытыми пятнами света и тени. В самом сердце этого гротескного горного массива находится таинственный город Петра.
Мой багаж подвесили на спину осла, а сам я сел на лошадь. В сопровождении полицейских — один ехал впереди, другой за мной, — я под громкий цокот копыт миновал дома деревни Эльджи, и мы тронулись по белому сухому руслу, усыпанному галькой.
Я часто замечал, что некоторые горы, совершенно фантастические на расстоянии, при ближайшем рассмотрении оказываются заурядными. Но это не имеет никакого отношения к Петре. На самом деле мощный взрыв становится еще более мощным, когда подъезжаешь ближе. Долина царей в Луксоре — веселое местечко по сравнению с этими горами, похожими на синий призрачный ландшафт, какие изображали ранние итальянские художники за спинами святых. Горы настолько сверхъестественные и зловещие, что я был рад звуку копыт по каменистой почве.
Мы ехали минут сорок пять, потом резко свернули направо и поскакали прямо к горам. Если бы кто- то смотрел на нас со стороны и с некоторого расстояния, он мог бы решить, что мы, словно призраки, исчезли в скале, потому что проход, ведущий к Петре, — это расщелина в гигантской скале, местами настолько узкая, что, вытянув руки, можно коснуться разом обеих стен. В ущелье темно и прохладно, оно напомнило мне пещеры в утесах вокруг Лизарда в Корнуолле. В них протискиваешься и видишь в сумраке холодные скальные стены, поднимающиеся над головой, а внешний мир предстает в виде тонкой яркой трещины, прорезанной морем. Ущелье, которое ведет к Петре, называется Эль-Сик — оно напоминает пещеры Корнуолла, только увеличенные во много раз.
Один из полицейских сказал мне, что никто из арабов не желает проезжать по ущелью Сик после наступления темноты, а если все же необходимо совершить такую поездку после захода солнца, они собираются компанией и поднимают ужасный шум, чтобы отогнать злых духов и подбодрить себя.
Ущелье Сик петляет странным образом, то сужается, то расширяется, под ногами то гладкая галька, то огромные валуны. Ни один город в мире не защищен таким туннелем, ни к одному городу не ведет столь зловещий проход.
В конце ущелья, обрамленный стенами высокой расщелины, виден красновато-коричневый храм. Не знаю ничего удивительнее этого внезапного, неожиданного видения. Храм сияет в узком пространстве между скалами, невозможно рассмотреть его целиком, пока не покинешь ущелье. Как и большинство других храмов и скальных гробниц Петры, он не построен, а вырезан в мягком песчанике, словно камея. Этот храм арабы называют Сокровищницей фараона и верят, что в одной из декоративных римских ваз, венчающих здание, спрятаны драгоценные камни и золото. Ваза повреждена выстрелами тех, кто, как я полагаю, надеялся пролить на себя золотой дождь.
Мы миновали каменистую тропу, с обеих сторон огражденную утесами; они чуть более розовые, чем песчаник, вся их поверхность покрыта дырами, словно сотами, — это входы в гробницы, дома и храмы, одни из них находятся довольно низко, так что в них несложно забраться, другие — очень высоко, очевидно, туда нет настоящего входа. И каждая гробница или храм окаймлены колоннами с тяжелыми коринфскими капителями. Мы прошли мимо руин амфитеатра, мимо рядов, вырезанных из красноватого песчаника и сильно пострадавших от времени, и наконец вышли на широкое пространство арены между гор, на которых когда-то стояла Петра.
Эта арена, как и окружающие горы, сама по себе является достопримечательностью. Может быть, это кратер вулкана или ложе древнего озера. Она около двух миль в длину и покрыта курганами — останками старинного города. Огромные олеандры, дикие фиги, можжевельник и тамариск разрослись в изобилии. И над всем висит мертвая тишина. Доведись мне среди всех мест, которые я только видел, выбрать то, где поселился дух запустения, я бы назвал Петру, лежащую среди гор Аравии.
Наши лошади, которые прокладывали путь по ущелью Сик, словно горные козлы, теперь перешли на рысь, будто чувствуя, что путешествие подходит к концу. У подножия складчатой горы синевато-красного цвета обожженной глины я заметил пять или шесть белых пятен. Оказалось, это лагерь. Там стояло несколько шатров-колоколов и большой, широкий шатер-палатка.
— Вы хотите ночевать в шатре или в гробнице? — спросили у меня.
— Я предпочитаю спать в гробнице, — ответил я.
— Следуйте за этим человеком.
Араб взял мой багаж, словно служил гостиничным носильщиком, и пошел вперед по крутой тропе позади лагеря. Моя гробница была вырезана на откосе огромной горы, известной под названием Акрополь. Она представляла собой просторную комнату внутри скалы с квадратным дверным проемом и грубо
