священник каждое утро поднимается на башню, чтобы обернуться к востоку и возвестить городу прежде, чем будет совершено первое жертвоприношение: «Солнце сияет вовеки!». Они, должно быть, слышали в прозрачном предутреннем воздухе и другой ежедневный возглас священников — «Освещено ли небо до Хеврона?» и ответ того, кто поднимался на башню: «Оно освещено до Хеврона!». Затем, еще до того, как солнце согревало оливы, раздавался звук серебряных труб, возвещающих о совершении первой дневной жертвы на алтаре всесожжения. Вверх по склонам Елеонской горы поднимался аромат благовоний…

Я спустился в долину, миновал могилу Авессалома, потом взобрался по узкой белой дороге, что вела мимо курганов и руин Сиона к городским стенам. А с минарета, где-то в вышине, раздавался крик муэдзина, возносившего первую утреннюю молитву.

Купол Скалы, который по ошибке называют мечетью Омара, является одним из самых поразительных мест, которые я когда-либо видел. Поразительным, потому что эта сияющая святыня ислама представляет собой отражение Храма Ирода. Не могу понять, как случилось, что сотни книг и путеводителей по Иерусалиму пренебрегают тем, что кажется мне столь важным в отношении этого места. Когда вы посещаете Купол Скалы, вы совершаете визит к призраку Храма, во дворах которого произносил проповеди Иисус, из ворот которого Он изгнал торгующих.

Когда Тит разрушил Храм Ирода, огромное пространство осталось заброшенным, что, вероятно, вызывало недоумение римлян. Они не нашли ему разумного применения, и когда в 635 году регион заняли мусульмане, там были отвалы мусора. Из-за раздоров между мусульманами на время стало невозможным паломничество в Мекку, и возникла надежда, что район старого иудейского Храма может стать серьезной альтернативой паломничеству. Это объясняет появление колоссального двора вокруг маленького святилища, внутри которого находится скальный алтарь всесожжении. Скала Ас-Сахра должна была соперничать с Каабой, а окружающее пространство было рассчитано на такие же толпы паломников, которые посещают Мекку. Однако этого не случилось, и Иерусалим вынужден был смириться со вторым местом среди святынь ислама.

В те дни, когда Иерусалим контролировали турки, было весьма трудно попасть в мечеть, но сегодня достаточно приобрести за четыре шиллинга билет, чтобы посетить святыню с 7:30 до 11:30 утра.

Я прошел по улицам Старого города и прошел сквозь Бабал-Силсиле — одни из семи ворот в стене, окружающей Храмовую гору. В отличие от заполненных людьми шумных улиц, которые я только что оставил за спиной, здесь царили простор и тишина. Храмовая гора (Мария) напоминает гигантский парк, вымощенный камнем, посреди перенаселенного города. Первое впечатление: акры каменных плит, окаймленных травой, поднимаются, уровень за уровнем, к тенистым колоннадам. В центре открытого пространства находится сам Купол Скалы, возведенный вокруг камня, который, как считают, находился в основании иудейского алтаря всесожжения даров. В дальнем конце, с южной стороны площадки, расположена мечеть аль-Акса.

Прежде чем входить в одно из зданий, я присел и попытался составить общее представление о месте, но, несмотря на все попытки сосредоточиться на современном мусульманском святилище, постоянно уносился мыслями к древнему иудейскому Храму, на месте которого оно появилось. Сходство было ошеломляющим. Например, шейхи мечети, которые следят за лампами и вытирают пыль, запирают двери и выполняют все другие службы, живут под сенью колоннады мечети, как жили до них служители Соломонова Храма. Подобно иудейским служителям, мусульманские имеют точно отмеренное время исполнения обязанностей, по окончании которого возвращаются домой и ждут, когда наступит их очередь в следующий раз. Именно так было принято в иудейском Храме. От святого Луки мы узнаем, как Захарии, престарелому отцу Иоанна Крестителя, было видение в Храме, «однажды, когда он в порядке своей чреды служил пред Богом, по жребию, как обыкновенно было у священников»¹⁷. В данном случает речь идет о службе продолжительностью в одну неделю, от шаббата до шаббата. «А когда окончились дни службы его, возвратился в дом свой»¹⁸.

Меньше чем в десяти ярдах от меня, в тени одной из галерей, старик разговаривал с парой мальчиков. Это был наставник. Он учил, обсуждал аспекты мусульманского богослужения и верований в том самом месте, где Иисус беседовал со старейшинами во дворе Храма Ирода. Обернувшись к северу, я увидел, что перспектива перекрыта высокой стеной и зданием, известным как Турецкие бараки: их использовали турки вплоть до периода британской оккупации. Они стоят на месте крепости Антония — римской цитадели, которая располагалась напротив Храма Ирода, именно туда привели Иисуса на суд Понтия Пилата. Призрак Антония, нахмурившись, взирает на призрак Храма Ирода, как это бывало на самом деле во времена Христа. В городе, в котором все реликвии римской эпохи захоронены на глубине в тридцать, сорок, пятьдесят футов, под слоем осколков разных времен, Купол Скалы кажется единственным местом, где они являются на дневной свет. Прошлое гораздо легче реконструировать в этом мусульманском святилище, чем в христианской церкви Гроба Господня. Легче вообразить, как Иисус проповедовал на открытой площадке, подобной той, что мы видим в районе Храма, и как потом он выходил через ворота в стене, направляясь на Елеонскую гору, за черту города. Почему Храмовая гора меньше отвлекает от представления о временах Христа, чем другие места в Иерусалиме, вполне ясно: это единственное, что дошло до нас практически без серьезных функциональных изменений. Во времена Христа здесь находилось главное святилище и комплекс связанных с ним зданий, окружавших просторный мощеный двор; и это описание соответствует нынешнему положению вещей.

Я поднялся по лестнице на восточную стену и посмотрел на долину Кедрон и Елеонскую гору. Неподалеку я заметил наглухо заложенные Золотые ворота, находящиеся, как считается, на месте ворот, через которые Иисус торжественно вошел в Иерусалим. Среди небольших купольных зданий, сгруппированных вокруг цитадели, есть и то, которое известно под названием Трон Соломона. История — каждый дюйм территории мечети связан с какой-либо легендой — гласит, что на этом месте Соломон был найден мертвым. Он не хотел, чтобы демоны, над которыми он имел власть при жизни, узнали, где он умер: так что, осознав, что умирает, Соломон взобрался на трон и сидел там, словно все еще был жив, а в руке его оставался посох. Арабы утверждают: демоны думали, что Соломон жив, пока черви не поползли по посоху, а мертвое тело не рухнуло на пол.

Существует и другая легенда, или, скорее, верование, связанное со стройной аркадой в северо- западной части двора. Мусульмане говорят, что когда в долине Кедрон настанет Судный день, души должны будут пройти по мосту, тонкому как конский волос, который протянется с вершины горы до аркады во дворе мечети. С одной стороны — Иисус, с другой — Мухаммад будут судить души, успешно преодолевшие мост, и взвешивать их на весах в одной из арок.

Святая Святых иудейского Храма доминировала над общим уровнем окружающих дворов, точно так же современное купольное святилище Скалы расположено на 12 футов выше платформы, и войти в него можно, поднявшись по каменной лестнице. Когда я приблизился к входу, три-четыре маленьких мальчика бросились мне под ноги, пытаясь снять с меня башмаки. Я всегда протестовал против такого настойчивого внимания, характерного для арабов, пока не понял, что это совершенно неизбежная часть местной жизни. Всем рано или поздно приходится с этим смириться. Так было и перед входом в Купол Скалы. Пожилой мужчина в коричневом одеянии подошел ко мне с двумя огромными шлепанцам, их подошва была стерта почти до основания, особенно в районе пятки. Он помог мне надеть шлепанцы поверх башмаков, и так — шаркая ногами — я вошел в Купол Скалы.

Это святилище, несомненно, является самым исключительным зданием в Иерусалиме, в любой книге, посвященной городу, вы найдете его восторженные описания. Внутри восьмиугольного помещения царит полумрак, купол опирается на величественные колонны из порфира, брекчии и других многоцветных камней, — все они добывались мусульманами из развалин римского Иерусалима. Многие колонны сохранили византийские капители, а некоторые все еще несут на себе знак креста.

Английский гид показывал небольшой группе посетителей святилище, обращая их внимание на красоту окон, объясняя приглушенным голосом, что каждый день, посещая это место, он находит все новые прекрасные детали витражей. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что он говорит правду. По- своему они совершенны. Однако я с детства страдал глубокой антипатией ко всем формам и видам математики. Я никогда не блистал в этой области, часто попадая в неприятные ситуации. И сегодня я по- прежнему мало понимаю в этой сфере знания. Арабское искусство напоминает мне математику. Это все равно, что алгеброй поверять музыкальную гармонию, или, если хотите, выстраивать сложные