будке, — сторож. При свете фар «хонды» он безуспешно пробовал отпереть большой замок. Потом, хрустя по гравию, направился к сторожке. В будке сидел чернокожий мужчина с седыми прядями в волосах. Перед ним на столе была разложена бульварная газета.
— Чем я могу вам помочь?
— Похоже, ключ не подходит, — сказал Яуберт.
— Дайте-ка взглянуть…
Сторож повертел ключи в руках.
— Они не от нашего бокса. Откуда они у вас? — спросил он долготерпеливым и учтивым тоном.
— Они принадлежали мужу этой дамы. Он пропал.
— Очень плохо, — заметил сторож. — Очень печально. У нас есть еще два отделения.
— Где они находятся?
— Один в Кенилуорте, второй — на Солт-Ривер.
Солт-Ривер. Рядом с работой Дани! Яуберт понял, что надо ехать туда.
— Большое вам спасибо.
— Надеюсь, вы его найдете, — ответил сторож, возвращая ключи.
Когда они повернули на Отто-Дюплесси-Драйв, Таня сказала:
— Скорее всего, это для кого-то другого.
— Что вы имеете в виду?
— Дани… Я знаю Дани. Понимаете, знаю его. Деньги… Он наверняка кому-то помогал. Защищал кого-то. Уж он такой. Заботится обо всех.
— Возможно, — ответил Яуберт. Пока он больше ничего не мог сказать.
Пока Яуберт отпирал подъемную дверь ячейки номер 97В, Таня стояла рядом, прижав руки ко рту. Он нагнулся и поднял дверь.
Внутри, в боксе размером чуть больше одинарного гаража, что-то стояло… Когда глаза привыкли к темноте, он увидел капот машины.
Яуберт нащупал на стене выключатель, зажег свет.
Таня еще стояла снаружи, молча глядя на красно-серую машину, стоящую капотом к ним. Большие фары напоминали широко раскрытые глаза. Яуберт сразу узнал марку, но подошел к машине и заглянул в салон, чтобы проверить, нет ли чего внутри.
Ничего. Только ключи в замке зажигания.
— Там есть что-нибудь? — спросила она.
— Нет.
Она подошла, провела рукой по крылу.
— «Порше», — прочла она желто-красно-черный логотип на капоте.
— Это «Каррера-911». Пожалуйста, не трогайте. Сейчас достану перчатки. — Он вернулся к своей машине за чемоданчиком, который он с утра поставил в багажник.
Она стояла у водительской дверцы и смотрела на машину. На ее лице застыло странное выражение — смесь изумления и горечи.
— Дани, — сказал она. — Дани, что ты наделал?
93
Без двадцати двенадцать они с Маргарет сидели на кухне. Она тушила в сковороде стейк. Он, держа в руках бокал с красным вином, рассказывал, как странно у него прошел день.
— Он купил «порше» у некоего Марка Маршалла, живущего в Бергвлите, на Суит-Вэлли-стрит. Его имя было на сервисной книжке в бардачке. И телефон «Нокиа» тоже оказался там, с тремя эсэмэсками от банка «Абса», в которых говорилось, что он вошел в банковскую систему онлайн. Вот для чего ему понадобился второй мобильник. Чтобы распоряжаться своим тайным счетом.
— А жена ничего не знала?
— Ничего. — Он взял с тарелки лист салата; от аромата мяса голод усилился. Они завели традицию сидеть на кухне, еще когда дети жили дома. Когда он поздно возвращался с работы, она тушила мясо, приговаривая: «Потому что ты его заслужил» — и они тихо беседовали обо всем. Им тоже нужно было час или два побыть вдвоем.
— И как она восприняла новость?
— Не очень хорошо. Она… по-моему, в декабре она уже прошла этап оплакивания. А теперь ей приходится переживать все заново. Сегодня она прошла все фазы: отрицание, чувство вины, гнев. А я не знал, как… Трудность в том, что в полиции существует неписаный закон: держать дистанцию с родственниками жертвы. Нельзя задействовать свои чувства. В полиции… ты в самом деле не сближаешься. Сообщаешь плохую новость, садишься в машину, уезжаешь и продолжаешь делать свое дело. А сейчас все по-другому. Она платит, поэтому имеет право ехать с тобой…
— А ты должен еще ее утешать, — кивнула Маргарет, вынимая прихваткой из духовки подогретое блюдо.
— Мне тяжело.
Она переложила стейк на блюдо, поставила перед ним:
— Все потому, что ты неравнодушный.
— Придется как-то справляться.
Она села напротив, придвинула к нему соль и черный перец.
— Значит, он где-то получил деньги и купил «порше»…
— Модель 1984 года, на счетчике свыше двухсот тысяч километров. Состояние хорошее. Меняли обивку салона. Очень выгодная покупка за такие деньги… Машина для эгоиста. Все сходится.
— То есть?
Прежде чем ответить, он отрезал кусочек стейка, положил в рот.
— М-м-м, как вкусно! Вот и Таня тратила на него почти все общие деньги. Он был… да, наверное, лучшее определение — «беззаботный». Единственный ребенок в семье. Наверное, мать его баловала. Сегодня я ее видел… Не знаю, мне показалось, что она… в ней есть что-то поверхностное, меркантильное… Понимаешь, в ее доме все буквально кричит: «У нас есть деньги». И еще… Учти, это только мои догадки: по-моему, его мать всю жизнь вертела своими мужчинами. По-моему, она из тех женщин, что заставляют мужа купить дом побольше, машину подороже, чтобы соседи им завидовали. Статус. Такое воспитание не может не оказать влияния на ребенка. В их семье было такое разделение труда: отец зарабатывал деньги, а мать их тратила. Может быть, поэтому и Дани приберегал деньги для себя, хотя и знал, что их финансовое положение… Как можно покупать «порше», зная, что твоя жена борется за существование? Такой поступок говорит о многом. В том числе и об источнике денег… Только я пока не знаю, откуда у него деньги.
— Сначала поешь, — посоветовала Маргарет, мягко кладя руку ему на плечо. — Мясо стынет.
Он бросил курить десять лет назад, но, отодвинув тарелку и допив красное вино, почувствовал, что ему ужасно хочется курить. Наверное, сказываются стресс и усталость. Он поставил тарелку и вилку с ножом в посудомоечную машину, поблагодарил Маргарет за стейк и за сэндвичи к обеду.
— Голод — лучшая приправа, — ответила она. — Завтра приготовлю тебе что-нибудь новенькое. Сэндвичи с курицей, чеддером и каким-то особенным персиковым чатни, который я купила в «Бизерке». Потом скажешь, понравится тебе или нет.
— Ты меня балуешь.
Она улыбнулась:
— Ты, главное, не покупай «порше» и не прячь его в каком-нибудь гараже. — Она сняла сковородку с плиты и подошла к раковине. — Итак, что дальше?
— Буду выяснять, откуда у него деньги.
