и действовать согласно им.

Себе я все чаще говорю: Бог помог, но людям говорю такое очень редко. Не хочу отпугивать бывших атеистов упоминанием имени Господа. Покуда человек не познал, что такое Бог, нет смысла ему это навязывать. Пусть у Бога нет имени, главное, что он есть. Бог потому от нас не отворачивается, что относится с пониманием к своим детям. Он – Всё сущее.

Сама я лишь в последние годы стала именовать это необъяснимое Богом, удивляясь тому, как по мере возрастания веры в себя расширяется и мое представление о Боге, придавая мне все более ясное и совершенное ощущение уверенности. Лет десять тому назад я постыдилась бы признаться в этом кому бы то ни было. Страх оказаться предателем в стане атеистов вызывал чувство стыда. Когда человек стыдится признаться в своей вере, это означает отсутствие уверенности в себе.

Проповеди о Боге и цитирование Библии еще не есть вера.

Но об этом позже.

Чем человек становится мудрее, тем большей прозорливостью и тем большим терпением он должен обладать для веры в правильный результат. По своему опыту я также знаю, что единственно положительным и устойчивым результатом бывает тот, которого человек достигает сам, когда осознает свою ошибку.

Что такое чудо?

Псевдопонимающие могут быть очень разными.

Приведу наиболее типичные примеры.

1. Напротив меня сидит человек, у которого глаза загорелись восторгом от первых же моих слов. Я говорю с ним о том плохом, что в нем есть и что дожидается освобождения, тогда как он восторгается мною. Он готов визжать от восхищения, поскольку я говорю о нем правду. Вот это да! Какая проницательность! Я делаю серьезную работу, а он от радости не может усидеть на месте.

2. Напротив меня сидит человек с серьезным видом всезнайки. Весь его облик излучает непоколебимость. К тому же у него есть козырь: сознание того, что он сам оказывал помощь страждущим. Рассказываю ему о том, что в нем плохого, и наталкиваюсь на неизменную реакцию: «Я это и так знаю. Это я уже давно выправил». Я объясняю, что если бы он освободил стресс полностью, то я этого стресса больше не видела бы и недуг бы прошел. Он же привык лечением считать коррекцию биополя с помощью энергии или же, выражаясь попроще, лечение руками, и поскольку он не видит движения мыслей, то и не верит.

Остановка на достигнутом, особенно если речь идет о достижении на духовном уровне, является стопором для многих целителей. Когда возникает ощущение, что достигнут потолок наивысшей мудрости, то развитие прекращается. Пытаюсь раскрыть его проблему с одной стороны, с другой, в результате же он лишь больше раздражается и про себя думает: «Зачем я вообще сюда пришел, если она ничего особенного мне не говорит!» Мне очень трудно не сказать ему, что в нем нет ничего особенного, особенным считает себя лишь он сам.

Он подобен люку канализационного колодца, который начинает все более выдаваться наружу по мере того, как тяжелые транспортные средства уплотняют проезжую часть вокруг него. Своим приподнятием он хочет скрыть содержащиеся в нем нечистоты, не понимая того, что если бы под ним в трубах текла чистая вода, то он не был бы люком канализационного колодца, который кичится тем, что так отважно противостоит едущему по нему транспорту.

Если вместо подавления своих стрессов он признался бы себе в том, что делает это из страха показаться плохим, то он был бы прекрасным люком, который оседает вместе с дорогой, служит своему предназначению и не реагирует болезненно на тех, кто выше его.

3. Напротив меня сидит ожесточившийся человек, внутренне готовый в любую минуту защитить себя даже тогда, когда на него никто не нападает, – свидетельство того, что он хлебнул в жизни немало горя. У него больной ребенок. Хирург мог бы помочь, но не вполне уверен в результате. Но врача он не винит. Но почему жизнь такая плохая? Разве не достаточно того, что его родителям пришлось стоять под дулами автоматов и покинуть родной дом? Почему это выпало на долю именно его родителей, а не других? Ведь ребенок никогда не сможет простить пережитой несправедливости, иначе и быть не может. Как в его родителях, так и в нем самом навсегда поселилась непримиримая злоба на то государство, которое сотворило такое. Государства не стало, а злоба живет, ширится и незаметно перерастает в злобу против любого государственного строя.

На самом деле он ненавидит власть, то есть рабство, или отсутствие свободы, и хотел бы отомстить тем, кто повинен в создавшейся ситуации, но не думает о том, что без государства и без законов сам он прожить не сумеет. Он не в состоянии осознать, что, независимо от государственного строя, с каждым человеком случается то, что он сам притягивает к себе своими мыслями.

Он подобен первобытному человеку, который крадется в зарослях и пытается замести следы. В кустах он вырыл большую волчью яму и на дно положил приманку – зарезанную овцу. Эта яма – месть старому волку, который резал их овец еще при жизни родителей. Всегда начинал с их отары, до соседской так и не добирался. Времена изменились, а злоба на старого волка продолжает расти. Сверху яма замаскирована. Заклятый вражина угодит в нее, привлеченный запахом свежатины.

По той же тропе идет ребенок. Он, послушный сын своих родителей, идет по проторенной ими тропе и попадает в ловушку. Вы спросите: почему ребенок должен страдать из-за родителей? Потому что он послушно перенял от родителей жажду мщения.

4. Передо мной сидит человек, который понимает, что все его беды и несчастья – от матери, но осознание этого ему не помогло. В дополнение к обычному для него поиску и нахождению виновных теперь еще добавился корень всего зла – мать. Гляжу я на душевную слепоту таких людей, на их страх меня не любят, который перерос в подавляемую враждебность к миру, и думаю: «Ну почему моя книга попадает в руки к таким людям? Потому что и они тоже хотят освободиться от душевной муки? Так-то оно так, но ведь они не умеют читать».

Такой человек похож на засевшего в кустах снайпера, который держит палец на спусковом крючке. Стоит ветке колыхнуться от ветра, как он моментально открывает огонь по первому попавшемуся движущемуся объекту, довольный тем, что уничтожил врага. И когда он с криком «ура» выскакивает из-за кустов и, ослепленный победой, бросает взор на лежащие тела, то не замечает, что одно из них – его мать. Человек, который дал ему физическую жизнь и ее уроки. Мать он выбрал сам, но признаваться в этом не желает, потому что хочет найти виновника своих бед. Искать виновника в себе он не умеет.

5. Передо мной сидит мужчина, у которого произошел разрыв с очередной женщиной. Он ни на что не жалуется, а хочет умереть, но не знает, как это сделать солидно, чтобы у детей не осталось о нем плохих воспоминаний. Ко мне его привела слабая надежда на то, что его дети от разных браков, несмотря на подстрекательства матерей, нуждаются в нем или хотя бы в его деньгах.

Из него приходится вытягивать слова либо говорить за него самой – тогда он кивает. Его вера в брак, включая свободный, и в женскую любовь вообще потерпела крах.

Он по-мужски хорош собой, лицо же почернело от горя. На нем написаны бессонные ночи и выпитые напитки. Этого он не скрывает. Он не подчеркивает свой ум, ибо от этого в жизни не было никакого прока. Не оплакивает свои деньги, поскольку рад, что вообще уцелел, когда вылетел из дома, точно пробка из бутылки. Он хотел бы знать, почему с ним всегда происходит одно и то же и с каждой новой женщиной все хуже, хотя вначале