навесом пассажиров парома. Боевая машина, шустро перебирая восемью ногами, отодвинулась вбок и, подогнув конечности, опустилась на песок, взяв лагерь на прицел. Метрах в пятидесяти за ней на гребне песчаного холма призраками застыли еще два робота. Заметившие их пассажиры, те, кто еще оставался на ногах, сгрудились перед ними молчаливой кучкой. Сил радоваться тому, что их, наконец, обнаружили, ни у кого не оставалось, а выглядели боевые роботы достаточно угрожающе.

Алина протолкалась вперед и, уперев руки в бока, встала перед боевой машиной.

– Эй, железка, голосовой интерфейс у тебя есть?

Робот молчал. Фиолетовые линзы прицельных систем равнодушно следили за девушкой. Она помахала ладонью.

– Эй, если вы меня слышите – нам необходима срочная помощь!

Машина снова никак не отреагировала.

– Слышишь, болван железный? Я… я тебе сейчас все сенсоры поотшибаю!

Бортпроводник подхватила с песка валяющийся там накидной ключ, брошенный пассажиром, и решительно шагнула вперед. На этот раз реакция робота была явной. Машина выпрямила передние ноги, присела на задние и взяла девушку на прицел сразу обоих стволов – крупнокалиберного автомата, чей дульный тормоз высовывался из щели обтекателя, и легкого пулемета на сенсорной башенке. Люди сзади шарахнулись в стороны, а саму Алину кто-то крепко ухватил за плечо, не давая сделать следующий шаг.

– Стойте, стойте! Это же какая-то военная машина. Вооруженная! Она не позволит причинить себе вред!

– Совершенно верно, не позволит! – подтвердил кто-то сбоку.

Алина обернулась. Голос принадлежал человеку в военной форме и с пистолетом на поясе. За его спиной переминались с ноги на ногу еще двое. У этих под глухими масками не было видно лиц.

– Вы… спасатели? – спросила бортпроводник, чувствуя себя до невозможности глупо.

На спасателей эти люди совершенно не походили. Заурчал двигатель, и мимо остолбеневших пассажиров в сторону обломков «Быковского» проехала военная машина с эмблемами холдинга GSS и Исламской Уммы на борту.

– Я – полковник Уилкинс, – сказал военный. – Группировка MET. И положите свой инструмент, «Терминаторы» находятся в боевом режиме.

Он был удивлен, но старался не подавать виду. То, что находившиеся на пароме люди выжили, оказалось для него неожиданностью. Бартону хорошо было из другого полушария рассуждать о ликвидации свидетелей. Ладно бы свидетелей было двое или трое. Но полсотни человек?

– Нам нужна срочная помощь, полковник, – повторила Алина.

– Она придет, не сомневайтесь, – пообещал Уилкинс. – Мы боевое подразделение и вряд ли сможем вам помочь, но информация о вашем положении уже ушла. А пока мне нужно содействие членов экипажа. Где в вашем корабле находится сейф?

– Вам тоже нужен этот рюкзак, полковник?

Уилкинс насторожился. Контейнер с кутриттером действительно находился в рюкзаке.

– Да. Где он?

Девушка махнула рукой куда-то назад.

– Там. Его унес один из пассажиров, за ним отправился второй пилот, а за ним террорист. Можете вы мне наконец сказать, что это такое?

– Сожалею, мисс, но нет. Я оставлю юнит для вашей охраны, а мы должны двигаться дальше.

– Но вы не можете…

Однако полковник уже не слушал. Цель была рядом, на пути к ней уже не могло быть особых помех, и сейчас его интересовало, как связаться с Бартоном, когда объект окажется в его руках, и как собрать передвигающиеся по пустыне группы «Терминаторов», с большинством которых не было никакой связи, а не мнение кучки потерпевших крушение. Он оставит их в живых, пусть радуются хотя бы этому!

Громоподобный рев комиссар услышал еще на подходе к комнате для допроса и покачал головой. Кто бы мог подумать, что в тщедушном теле детектива второго класса Гомулки скрывается такая энергия? Остановившись перед дверью, он нажал кнопку вызова. Рев за дверью стих, и через десяток секунд в коридор выскочил сам детектив. Его жидкие, зачесанные на прямой пробор волосы растрепались, форменного кителя не было, ворот рубашки расстегнут, узел галстука болтался где-то на груди, а брюки вместо ремня поддерживали вполне антикварного вида подтяжки. Зато в блеклых глазах горел такой яростный огонь, что комиссар с трудом подавил желание отшатнуться.

– Ну как? – спросил он.

Детектив извлек из кармана платок, вытер лицо и моментально превратился из внушающего ужас представителя власти в скромного бумажного работника, которого коллеги за глаза называли Снулой рыбой.

– Думаю, все в порядке, – кивнул он. – Запугал ее до потери самообладания. Правда, ваши инструкции все же пришлось нарушить.

– Гм? – комиссар вопросительно поднял бровь.

– Насчет изоляции, – пояснил детектив. – Она никак не хотела верить, что паром сбит и не найден. Пришлось продемонстрировать ей пару выпусков новостей.

– Теперь верит?

– Вроде бы да, – задумался детектив. – Только… впрочем, не важно. Ну, я пойду?

Комиссар кивнул и некоторое время смотрел, как подчиненный уходит по коридору в зеленоватом сиянии затянутых частой сеткой потолочных светильников. Потом решительно взялся за ручку двери и, распахнув ее, вошел внутрь.

Подследственная сидела в той же позе, в какой он оставил ее часом ранее, но лицо девушки покраснело, губы едва заметно дрожали, а в блеске глаз он сразу распознал навернувшиеся слезы. Комиссар сел за стол и некоторое время смотрел на диспетчера молча. Гомулка прекрасно сыграл злого следователя. Жаль, времени у него было не так уж много. Зато за это время сам комиссар сумел связаться с секретариатом ООН и точно выяснить, чего же именно от него хочет Генеральный секретарь. Ее заместители и помощники мялись и не владели информацией, футболя комиссара от одного адреса к другому, пока, наконец, не соединили его с Либалем. Глава Космического комитета, видя метания чиновника, сжалился над ним и прямым текстом объяснил, что от него требуется.

– Пойми, Пьер, – втолковывал он. – Этот кутриттер словно смола. Кто руку к нему протянет, тот и измажется. Мы измазались, не сумев обеспечить охрану. Американцы и GSS – попытавшись захватить паром. Талибы – сбив его. Но русские пока чистенькие. И если артефакт попадет к ним в руки, они, вне всяких сомнений, потребуют для себя необоснованных преимуществ. Каких – я не знаю. Но мы вынуждены будем им их дать. А ведь Объединенные Нации держатся на балансе интересов. Если этот баланс будет нарушен – пиши пропало. Лунный проект забуксует, из него побегут сначала менее важные страны и мелкие корпорации, потом крупные. И когда, заметь, не «если», а «когда» Почтальоны нанесут нам повторный визит, их встретит не единое Человечество, а конгломерат грызущихся между собой шакалов.

– А я-то тут при чем?

– Твоя задача сделать так, чтобы русские тоже оказались замазаны. Кровь из носу необходимо доказать, что и они замешаны в попытках присвоить кутриттер. Это могли бы подтвердить два человека. Один из них – второй пилот «Быковского», который попытался вместо Ал-Субайха посадить корабль на русской территории. Но жив ли он, неизвестно. И второй – твоя диспетчер, которая могла передать ему подобный приказ. Делай что хочешь, но она должна признаться в работе на русскую разведку!

– А разве русские не оказались замазанными, начав войну? – переспросил комиссар. – И как ты предлагаешь мне изобличить Грекову? Ведь все наши улики против нее косвенные.

– Да не нужно никому ее изобличение! – взорвался Либаль. – Нужно ее признание! Хоть режь ее, хоть жги, хоть бей, но она должна признаться, что выполняла определенное задание! Только это поставит