от локтя до кисти ничего не ощущает, чуть не комиссовали.

- У меня все в порядке, - повторил иностранец, распрямляясь. - Спасибо за заботу, господин, но тебе не пора возвращаться к своим?

Солдат окинул его долгим внимательным взглядом.

- Мне-то пора, но вы двое - марш в подвал! - прежним командным голосом рявкнул он. - И имейте в виду, я на вас рапорт составлю. Заготовьте для комиссара по гражданской обороне хорошее объяснение, почему на крышу вылезли.

Он повернулся и затопотал ботинками по крыше в сторону вертолета, уже снова раскручивающего лопасти.

Дратаев отошел от края крыши и прислонился к стене будки возле дверей.

- Отсюда им нас не видно, - сказал он вслух. - Надеюсь, больше... как их, волюты?.. не появятся.

- Почему вы так упорно не хотите спуститься вниз? - устало спросил директор. Баллоны огнемета за спиной внезапно показались ему ужасно тяжелыми. - Как маленький ребенок...

- Я никогда раньше не видел нападения кольчона. Мне нужно зафиксировать его полностью. А вниз спускаться смысла уже не имеет, - иностранец ткнул пальцем в небо. - Авиация здесь.

Ваген запрокинул голову. В светлом небе за черными точками быстро тянулись белые полоски инверсионных следов. Бомбардировщики! Наконец-то! Четыре... шесть... восемь. И еще одна группа из шести следов чуть в стороне: истребители прикрытия уже начали пикировать вниз, в сторону взметнувшихся навстречу облаков волют. Вот уже можно разглядеть отблески утреннего солнца на фюзеляжах и светлые круги пропеллеров, с которых срываются полосы конденсата, становящиеся все бледнее и тоньше по мере приближения аппаратов к земле. Выровнявшись, истребители разошлись широким веером, и перед ними замелькали бледные следы трассирующих пулеметных очередей. Пули хлестнули по приближающимся волютам, разрывая их в клочья, словно облачка пара, но чудовищ оказалось слишком много. Многие десятки погибли от слаженного удара воздушных асов, но оставшиеся сотни сомкнулись перед самолетами, и те резко пошли вверх, пытаясь уйти от контратаки. Пятерым удалось благополучно уклониться, но шестой истребитель пронзил группу из множества волют, и за ним тут же потянулся черный дымный след.

Ваген до боли стиснул пальцы на штанге огнемета. Ну же, давай! Катапультируйся! Но летчик отчего-то медлил. Горящий самолет повернул в сторону приближающегося кольчона, и навстречу ему воспарила еще одна группа волют.

- Пилот пытается увести машину от города, - спокойно, словно рассуждая о погоде, произнес иностранец. - И, вероятно, протаранить кольчона, если сумеет до него дотянуть. В противном случае он направил бы машину к югу, и она упала бы в холмах за окраиной.

От поврежденного истребителя отделилось несколько мелких темных точек, и почти сразу он взорвался в воздухе. Огромный дымный клуб повис в воздухе, и только множество обломков широким веером сыпалось вниз. Где парашют? Неужели летчик не успел катапультироваться?

- Пилот погиб, - все так же сухо констатировал иностранец. - Ему следовало оставить самолет сразу же, как только он направил его в сторону от города. Геройство - замечательная вещь, Ваген Эйлович, вот только мертвые не способны подняться и вновь встать в строй.

И тут от идущих в вышине бомбардировщиков отделились и просыпались вниз небольшие тучки словно маковых зерен.

И кольчона накрыл ковер бушующего химического пламени.

Чудовище завыло с такой силой, что заложило уши. В дверных створках задребезжали стекла. Устремившиеся за уходящими истребителями стаи волют беспорядочно взвихрились и начали рассеиваться, словно клубы простого пара под жарким солнцем. На туманной поверхности кольчона среди пятен рукотворного огня вспыхнули призрачные голубые языки. Вот они взметнулись к небу колоннами, сплетающимися в один стремительно вращающийся смерч, расплескались по небосводу грибом - и погасли. Пылающий напалм осел вниз, к морю, и пропал из вида. Кольчон исчез, словно никогда и не существовал. Еще несколько секунд спустя заглохли сирены, перестали грохотать пушки, и голову стиснула глубокая, почти неестественная тишина, нарушаемая только по-прежнему дребезжащим в школьном здании тревожным звонком.

Ваген, тяжело дыша, смотрел на вновь ставший чистым горизонт. Самолеты разворачивались, уходя в сторону далекого аэродрома. Сердце колотилось от избытка адреналина.

- Занятия отменяются?

- Что? - директор непонимающе посмотрел на иностранца.

- У вас отменяются школьные занятия в такой ситуации? - осведомился тот как ни в чем ни бывало. - Или просто дают детям время, чтобы добраться до школы, и сдвигают уроки?

Директор представил себе, как его кулак с размаху врезается в невозмутимую физиономию идиота, ломает нос, разбрызгивает капли крови... и вздрогнул. Он никогда не считал, что насилием можно решать проблемы, но, видит Вегешот, какое же он сейчас испытывает искушение!

- Уроки проводятся обычным чередом, если только успевают появиться