Капитан повернулся, прокрался к двери в коридор и вышел.
Юно нахмурился. Касуми? Тот парень ему сразу не понравился, но атара просила учить его фехтовать. Полупарализованная, она загоралась каким-то странным внутренним светом, когда ей случалось делиться с другими своими знаниями. Так она учила Юно говорить на камиссе в первые его недели в Ставрии, когда он, семнадцатилетний мальчишка-беженец из Хёнкона, не мог спать из-за кошмаров и сосущего ужаса перед пустотой огромного мира. Он все время видел перед собой страшные мертвые лица родителей и сестры, задохнувшихся в плотно закрытом боксе, куда они пробрались ночью, незадолго до отхода контейнеровоза. Хотя он и считал себя совершенно взрослым, но все равно просыпался ночами иногда от внезапных приступов паники и удушья, иногда от тяжелых рыданий, разрывавших грудь. Когда почему-то пожалевший его Дмитрий Эйшич, еще лейтенант второго класса, привез его в ведомственный санаторий 'Барвинок', Юно представлял собой комок обнаженных нервов. Не понимая, что ему говорят и что с ним собираются сделать, он забивался в захламленные подсобки и склады, в самые тесные закоулки, укрываясь от сторонних взглядов и одновременно умирая от невыносимой клаустрофобии. Ему хотелось убежать куда-нибудь далеко и спрятаться как можно глубже, забыть все, уснуть, умереть...
Атара спасла его. Три дня спустя, узнав о найденыше - тогда она еще ходила сама - она нашла его, спрятавшегося между двумя большими бетонными блоками высоко над обрывом, под которым текла река. Она присела рядом с ним на корточки, погладила по голове как маленького ребенка и заговорила на родном катару. И он, словно маленький ребенок, наконец-то нашедший потерянную мать, вцепился в нее и долго рыдал, уткнувшись лицом ей в живот. Больше он никогда не отходил далеко. Она учила его говорить на камиссе, рассказывала, как устроен новый мир, а еще заставляла по нескольку часов в день заниматься физическими упражнениями и тренироваться с самодельным деревянным мечом.
- Тебе следовало полностью сконцентрироваться на чем-то, чтобы забыть о мертвых родителях и погибшей родине, - объяснила она много позже. - Работать головой ты тогда не мог. Пришлось прибегнуть к более примитивным методам.
Атара спасла его. Не позволила сгинуть молодому беженцу, одинокому и перепуганному в чужой стране, ввергнутой в хаос после Удара. Не прошла мимо там, где остальные равнодушно отвернулись бы. Обратила на него внимание, уже медленно умирая сама. Он обязан ей больше чем жизнью. Сейчас он с удовольствием бы умер вместо нее, но это нереально. Но он сделает все, чтобы доставить ей столько удовольствия, сколько она сможет принять. Если ей нравится учить людей, он даст ей такую возможность.
Но сначала следует выяснить, что за чужаки, и в особенности что здесь делает иностранец-дачия. Если они вдруг работают на кайтарскую разведку, узнавшую об истинной природе атары...
Он поднялся и заглянул во внутреннюю палату, чуть приоткрыв дверь. Атара лежала совершенно неподвижно, даже ее грудь не вздымалась. Одна рука безжизненно свесилась к полу. Наверное, она опять перешла в режим максимальной экономии энергии, отключив даже имитацию функций человеческого тела. Сколько же ресурса у нее осталось в реакторе? И надолго ли ее хватит? А может, она уже... Он тряхнул головой, отгоняя дурацкую мысль. Она обещала предупредить. А сейчас она просто спит. И, вероятно, на десять минут ее одну оставить можно. Бесшумно ступая, Юно вышел в коридор, плотно закрыл за собой дверь и прошел по короткому, устланному тяжелыми паласами коридору. Палата располагалась на первом этаже отдельного пристроя главного корпуса, другие пациенты и гости санатория сюда не заходили, и вокруг стояла глубокая умиротворяющая тишина.
Впрочем, тишина долго не продержалась. Еще в небольшом холле для встреч с посетителями он расслышал далекие приглушенные звуки не то горна, не то фанфар. На крыльце вместе с холодным воздухом - зима постепенно вступала в свои права - ему в лицо ударила далекая, но отчетливо слышная звонкая мелодия. Раньше он такой никогда не слышал. Впрочем, он никогда не имел особо дел с ролевиками.
Главный вход на территорию располагался в сотне метров от корпуса. Быстро шагая по ковру влажных гниющих листьев, усыпавших аллею, Юно дошел до ворот. У будки пропускного пункта сквозь ажурную ограду он издалека увидел группу людей, явно стремящихся пройти внутрь. Дмитрий стоял в пешеходной калитке, перегораживая им путь, и что-то втолковывал, ожесточенно жестикулируя. Подойдя ближе, Юно разглядел, что один из парней в группе - Касуми, хотя инициатива в разговоре принадлежала явно не ему. И даже не возвышающемуся рядом башней здоровяку со смугло-черной кожей, носящему камуфляжный костюм без опознавательных знаков. Похоже, главной атакующей силой среди пришельцев являлся высокий и тощий белобрысый парень в шортах и майке, больше подходящих для жаркого лета, чем для морозного хмурого утра поздней осени. Жестикулировал он не менее яростно, чем начальник охраны, и голос его звучал не в пример громче.
- ...да не станем мы режим на твоей территории нарушать! - втолковывал белобрысый. - Тихо заглянем в комнату и уйдем сразу же, если она нас видеть не захочет. Ну что ты уперся лбом, капитан, как буксир в баржу?
- Я в тысячный раз повторяю! - рявкнул Дмитрий, рубя ладонью в такт своим словам. - Сюда! Нельзя! Посторонним! Ни на минуту! Ни на секунду! Ни ставрийцам! Ни кайтарцам! Ни гхашам хвостатым! Без спецпропуска вход воспрещен всем без исключения! Ты по-человечески не понимаешь, что ли?
- Ну пусть она сама сюда придет! - не сдавался белобрысый. Его глаза азартно сверкали. - Или привезут на каталке. Не помрет же она от прогулки?
- В стотысячный раз повторяю: Самира Павловна очень плохо себя чувствует! Она спит, и будить ее врачи не разрешают. Проснется - я лично про вас расскажу, и дальше она сама решит, что делать. А сейчас покиньте территорию, пока я дежурный наряд не вызвал!
